Следовательно, уровень развития растет при усложнении процесса труда

Итак, теперь нам необходимо понять изменение каких факторов приводит к усложнению трудовой деятельности населения. На первом этапе развития, о котором мы говорим в этой книге, подавляющая часть населения занималась либо охотой и собирательством, либо земледелием и скотоводством. Если мы попытаемся отразить главную тенденцию развития производства, которым была занята основная масса населения, то такой тенденцией развития была интенсификация производства. Действительно, неоспоримая закономерность всей истории человечества до промышленной революции это рост плотности населения. Естественно, что этот процесс должен был сопровождаться параллельным ростом объемов продовольствия и других необходимых для жизни благ, получаемого с единицы площади. Следовательно только интенсификация была для подавляющего большинства населения на первом этапе развития фактором, определяющим усложнение трудовой деятельности, а, значит, и прогресс.

Однако при наличии безусловной всемирной тенденции к интенсификации обращает на себя внимание очень сильная неоднородность этого процесса.

Действительно, как уже отмечалось выше и сегодня есть народы, живущие при каменном веке и ведущие столь экстенсивную деятельность как охота. Да и весь мир представляет собой мозаику человеческих сообществ, которые находятся на разных стадиях прогресса. Почему так происходит? В чем причина, которая заставляет одни народы развиваться быстрее других, а некоторые вообще замирать в тысячелетней стагнации?

История рисует нам такую схему усложнения хозяйственной деятельности – охотники и собиратели переходят к земледелию, первоначально в примитивных формах, например к мотыжному, а в лесных зонах к подсечно-огневому, чтобы потом перейти к плужному земледелию, двуполью, потом трехполью, потом к еще более сложным севооборотам. Однако отсталые человеческие сообщества вовсе не стремятся, скажем, перейти от охоты и собирательства к земледелию или усвоить более совершенную систему земледелия, несмотря на многократные попытки правительств стран, в которых они проживают, добиться этого. Объяснение этому явлению впервые было дано Эстер Бозеруп [2] и сформулировать его можно следующим образом: интенсификация сельского хозяйства ведет к снижению производительности труда в нем. Для удобства в дальнейшем мы будем называть эту закономерность законом Бозеруп.

Очевидно, что если этот вывод справедлив, то интенсификация сельского хозяйства крайне нежелательна для населения. Вместе с тем, именно интенсификация сельского хозяйства, как уже отмечалось выше, является магистральным путем развития человечества. Отсюда следует, что переход к более интенсивной системе сельского хозяйства происходит только в результате сокращения площади обрабатываемых земель, приходящихся на одного жителя, вследствие роста населения. Рост населения есть независимая переменная, определяющая, таким образом, развитие сельского хозяйства [2, c 11].

Не стоит говорить о том, что концепция Бозеруп кажется нам, жителям развитых государств, парадоксальной. Представители наших обществ ведут сельское хозяйство, которое не только представляется весьма интенсивным, но и продолжает интенсифицироваться год от года. При этом никому не нужно доказывать, что производительность труда в нашем сельском хозяйстве несравненно выше таковой в отсталых обществах со значительно более экстенсивным сельским хозяйством. Но не будем спешить с выводами, а обратимся к фактам. Для этого сравним две последовательно сменившиеся системы земледелия: подсечно-огневую и двуполье. Для этого мы располагаем обильным материалом, относящимся к Северу Европейской России, что обусловлено тем, что там подсечно-огневая система просуществовала до начала двадцатого века.

В соответствии с нашими источниками первоначально подсечно-огневая система включала в себя следующие операции:

1. 
   Очистка участка от растительности;
   
2. 
   Выжиг ;
   
3. 
   Заделка семян;
   
4. 
   Уборка урожая.
   

Однако ко времени написания имеющихся в нашем распоряжении источников деревья уже повсеместно кольцевали или подсекали. В таком варианте подсечно-огневое земледелие известно практически во всем мире. Первоначально земледельцы не рубили деревья, а применяли кольцевание с последующим ветровалом [4, c. 172].

Далее, на ранних стадиях подсечно-огневого земледелия обработка земли также отсутствовала. При достаточно сильном огне почва становилась настолько рыхлая, что не нуждалась в механическом рыхлении. Посев производился в еще теплую золу с последующей заделкой семян с помощью верхушки ели, у которой были коротко обрублены сучья [5, c. 67; 6 cс.17, 20; 7, c.19; 8, с. 239]. Наиболее трудоемкая операция при сведении леса – корчевание пней – при подсечно-огневой системе никогда и нигде не применяется.

Трудоемкость ранних этапов развития подсечно-огневого земледелия не должна была быть более 20 человеко-дней на десятину ( десятина равна 1,092 га):

1.Кольцевание – 2 человека-дня [9, cс. 4,5];

2. Выжиг– от 6 до 8 человеко-дней [10, c. 86; 11, c. 186 ];

3. Посев – 0,5 человеко-дней [10, c. 86];

4.Заделка семян – 3 человеко-дня [9, c. 5; 12, cc. 107–108];

5. Уборка урожая – 6 человеко-дней [ 13, c.43].

Итого – 19,5 человеко-дней.

Урожайность на этой стадии системы была от 1:14 до 1:18 [10, c 187]. При норме высева 65,5 кг на десятину [10, c.187] это должно было принести урожай от 900 до 1200 кг на десятину, или без учета семян в среднем 985 кг. Таким образом один человеко-день приносил в среднем около 50 кг зерна.

Наши источники рисуют картину постепенной интенсификации подсечно-огневой системы. Кольцевание деревьев стало сочетаться с их рубкой. Чаще всего крестьяне кольцевали крупные деревья, а после их ветровала рубили мелкие [4, cc.171–172]. Впоследствии рубка деревьев полностью вытеснила их кольцевание. С поваленных деревьев стали снимать полосы коры, то есть делать так называемое лысение. Все чаще стали применять не просто выжиг, а прокатывание подсеки: на размещенные параллельными рядами жерди укладывали валы из ветвей, которые при выжиге передвигали длинными палками по жердям как по рельсам [10, c.81]. Землю стали вспахивать, иногда даже дважды – перед выжигом и после него. В результате трудоемкость возросла более чем в три раза и составила на десятину:

1.Вырубка леса – от 45 до 20 человеко-дней в зависимости от

характера растительности, или в среднем 32 человеко-дня

[13, cc. 50–51; 9, cc. 4–5];

2. Подготовка палового материала – от 4 до 6, в среднем 5 чело

веко-дней [10, c.86];

3. Выжиг – от 6 до 8, в среднем 7 человеко-дней;

4.Вспашка – от 7 до 8 человеко-дней [13, cc. 50–51; 9, c. 4; 11, c

186];

6. Заделывание семян –3 человеко-дня;

7. Уборка урожая –6 человеко-дней.

Всего – около 60 человеко-дней на десятину.

В результате урожайность подсечно-огневой системы составила от l:7 до 1:12 [14, c. 220; 10, c. 187]. Средняя урожайность составляла l:10 [ 7, c 321]. В этом случае урожайность с одной десятины составляла 655 кг или без учета семян 590 кг. Следовательно один человеко-день приносил около 10 кг зерна.

Итак, в результате эволюции подсечно-огневой системы ее трудоемкость выросла в 3 раза в то время как производительность упала в 5 раз. В чем же была причина подобного явления?

Наши источники свидетельствуют, что на поздних этапах развития подсечно-огневого земледелия крестьяне выжигали главным образом лес, который был не старше 20 лет и даже моложе [7, c. 248; 15, cc. 112–113], в то время как специалисты полагали наиболее выгодным выжиг леса который был не моложе 25–30 лет [ 16, c.104; 15, cc. 120–121; 17, c.43]. Чем лес был старше тем его выжиг считался выгоднее [4, cc. 171–172; 12, c. 105]. Вследствие сжигания молодого леса температура при выжиге была недостаточной для разрыхления почвы. Поэтому выжиг и стал более сложным. Но тем не менее это не позволяло обойтись без пахоты. И хотя крестьяне начали пахать землю уменьшение количества пепла привело к снижению урожайности.

Почему же крестьяне начали сжигать молодой лес? Наши источники прямо указывают что причиной этого было уменьшение свободных земель, пригодных для подсечно-огневого земледелия, вследствие роста населения [18, cc. 7, 58; 13, c. 33; 5, c. 44]. Это может показаться странным, когда мы говорим об огромных просторах северной России, но подсечно-огневое земледелие возможно лишь по берегам рек и совершенно исключено в глубине леса, что справедливо не только для севера России [17, c. 43; 19, c. 7; 20, c. 30; 21, c. 146] , но и для Украинского Полесья [22, c. 12; 23, c. 219], для тропиков [ 24, c. 801], и для Америки, [25, c. 118]. Мы не будем останавливаться подробно на причинах этого явления. Достаточно сказать, что в глубине леса для зерновых слишком высока влажность и затененность. Для нашего исследования важнее следствия этого явления среди которых к началу XX века современники писали о «…безземелии среди громадной лесной пустыни.» [18, c. 7] и «…крайняя скудость земли, пригодной для обработки, несмотря на обширность» [13, c. 33]. Именно рост населения привел к тому, что «крестьяне…все более ощущали недостаток в землях, пригодных для подсечного хозяйства» [5, c. 44]. «На более поздних этапах недостаток палового материала ( в результате сокращения площади лесов на душу населения – А.А.) приходилось заменять лучшей подготовкой подсеки к выжегу, лучшей ее обработкой, компенсировать уменьшение природных ресурсов интенсификацией труда» [31, c.125].

Интенсификация подсечно-огневой системы должна была компенсировать следствия роста населения. Переход к рубке деревьев топором сокращал сроки подготовки участка для выжига. Если для ветровала после окольцовки требовалось от 5 до 15 лет [9, c. 6; 26, c 230; 4, c. 172], то для высыхания леса после валки его топором и последующего лысения требовался один год, что было равнозначно увеличению площади, пригодной для подсечно-огневого земледелия почти на 40%. С той же целью, то есть для уменьшения периода отдыха земли для выжига, все чаще выбирали лес возрастом менее 25 лет.

Таким образом, вследствие роста населения крестьяне вынуждены были интенсифицировать подсечно-огневое земледелия, что привело к существенному снижению производительности труда. В конце XIX века в некоторых районах севера России начался переход от подсечно-огневого земледелия к двуполью [27, cc. 188–189]. Трудозатраты на десятину при двуполье были следующие :

l. Вспашка – от 7 до 8 человеко-дней;

2.Посев – 0,5 человеко-дня;

3.Заделка семян – 3 человеко-дня;

4.Уборка урожая – 6 человеко-дней;

5. Вспашка паров – 16-человеко-дней [7, c.360].

Итого – около 34 человеко-дней на десятину.

Урожайность этой системы была от 1:4 до 1:6 [14, c.222]. При двуполье норма высева составляла 98 кг на десятину [10, c.187; 13, c.43], следовательно урожайность была в среднем 490 кг на десятину или без семян 390 кг. Следовательно, один человеко-день приносил 11,5 кг зерна.

Для того, чтобы сравнить производительность двух систем земледелия, мы должны учесть, что при подсечно-огневом земледелии участок засевался как минимум дважды. Таким образом общая производительность при одной ротации составляла:

Для первого года – 60 человеко-дней на десятину;

Для второго года на десятину:

1.Вспашка – 8 человеко-дней;

2.Посев – 0,5 человеко-дня;

3.Заделка семян – 3 человеко-дня;

4.Уборка урожая – 6 человеко-дней.

Всего – 18 человеко-дней, или для двухлетней ротации – 78 человеко-дней на десятину.

Урожайность на второй год была ниже в два раза по сравнению с первым годом [4, c.74], следовательно она составляла l:5, то есть с десятины получали в среднем 325 кг, или для двухлетней ротации 980 кг, без семян-850 кг. Всего же один человеко-день приносил примерно 11 кг зерна.

Таким образом, производительность труда при двуполье кажется несколько выше чем при последних стадиях развития подсечно-огневой системы земледелия. Однако мы должны учесть, что при двуполье обязательно необходимо удобрение земель, иначе земля быстро истощится и урожаи упадут [10, c.10]. При подсечно-огневом земледелии пепел заменяет навоз и способствует нейтрализации кислой реакции лесных почв. При двуполье для удобрения необходимо было вывозить 300 возов навоза на десятину [28, c.22] , то есть как минимум 40 тонн, не реже одного раза в 6 лет [7, c.360]. Любопытно, что Колумелла приводит близкие цифры [29, 11,2,86].

Такое количество навоза в год могли дать 8 коров, [30, c.380]. Только заготовка сена для такого количества скота требовала не менее 25 человеко-дней [32, c.85]. И вновь отметим, что очень сходные цифры можно найти у римских агрономов [33, 18, 262].

Даже если предположить, что один человек мог в день загрузить, вывезти и разбросать 20 возов навоза, что явно очень много, то это добавит к трудоемкости двуполья 2,5 человеко-дня: 15 человеко-дней на работу по удобрению разделить на 6 , так как эта работа производилась раз в 6 лет, что равно 2,5. В результате производительность труда при двуполье составит примерно 10,7 кг зерна на один человеко-день.

Как видно из вышеприведенных подсчетов производительность труда при последних стадиях подсечно-огневого земледелия была несколько выше чем при двуполье. Кроме того, очевидно, что вследствие интенсификации трудовая деятельность крестьян существенно усложнилась. При двуполье нужно приобретать и содержать скот, который требовал регулярного ухода. В чем же было преимущество двуполья? Только в одном – при подсечно-огневом земледелии « …семья из 5 человек, возделывая 3-4 десятины, чтобы только быть сытой… должна иметь 100 десятин земли» [10, c. 184], причем как мы видели выше не всякой земли, а преимущественно на берегу реки. При двуполье той же семье было достаточно 10 десятин, плюс около 50 десятин земли гораздо худшего качества для сенокосов и пастбищ.

Таким образом, теряя в производительности труда, земледельцы были вынуждены переходить к более интенсивным методам земледелия, выигрывая при этом в уменьшении площади земель, необходимых для их существования.

Одновременно с вышеописанными процессами на севере России, на юге в относительно недавно освоенных степях происходил переход от залежной системы земледелия к двуполью и трехполью [7, c.321]. При залежной системе земледелия период пара обычно составлял 6 –7 лет [7, c.312; 34].

Трудоемкость залежной системы составляла в расчете на десятину:

1.Пахота – 8 человеко-дней;

2.Боронование – 2 человеко-дня;

3.Вторая пахота – 8 человеко-дней;

4.Посев – 0,5 человеко-дня;

5.Заделка семян – 0,5 человеко-дня;

6.Уборка урожая – 6 человеко-дней [7, cc. 297–298].

Итого – 25 человеко-дней.

Министерство сельского хозяйства Российской империи полагало нормальным урожайность при залежной системе от 1:6 до 1:8 или в среднем l:7. Норма высева была 74 кг на десятину [7, c. 286]. Следовательно один человеко-день приносил 18 кг зерна. Разумеется производительность двуполья на южных черноземах была выше чем на севере России, но даже если мы примем ее выше в два раза, все равно производительность труда при двуполье и залежной системе были примерно одинаковыми. Однако для перехода к двуполью крестьянам нужно было обзаводиться скотом, который требовал ежедневного ухода. Следовательно переход к двуполью и на юге был возможен лишь тогда когда вследствие роста населения перестало хватать земель для более экстенсивной залежной системы.

Как представляется автору подсчет производительности труда на основании трудоемкости и урожайности может быть весьма полезным. Например, если нам известны детали разных систем земледелия и мы хотим их сравнить, мы можем их реконструировать опытным путем и определить таким образом производительность труда. Разумеется, мы не можем реконструировать трудовые навыки наших работников, но их неопытность будет одинаковой во всех случаях, следовательно сравнение будет корректным.

Таким образом, приведенные выше данные свидетельствуют в пользу тезиса Бозеруп о падении производительности труда в сельском хозяйстве при его интенсификации. Вероятно, здесь следует более четко определить понятие интенсификации.

Интенсификация сельского хозяйства – это увеличение трудозатрат на единицу площади.

Вероятно, нет нужды говорить о важности закона Бозеруп для предлагаемой модели развития. Усложнение трудовой деятельности и, как следствие, прогресс, на первом этапе развития для подавляющего большинства населения могло происходить только за счет интенсификации хозяйственной деятельности, будь то охота, собирательство, земледелие или скотоводство. Вместе с тем интенсификация могла происходить только под давлением роста населения.

Однако в концепции Бозеруп есть некое противоречие. Его можно сформулировать так : если снижение интенсификации означает рост производительности труда, то следовательно, чем меньше интенсификация, тем выше производительность труда. Этот тезис справедлив для сельского хозяйства в целом, но если мы будем говорить о конкретной сельхозкультуре то он превращается в абсурд. В самом деле, из него следует, что если крестьянин культивирует, скажем пшеницу все с меньшей и меньшей интенсивностью, то его производительность труда растет. Но очевидно, что при каком-то предельно низком уровне трудозатрат вообще ничего не вырастет. Поэтому следует говорить о том, что определенная культура, так как и определенная система земледелия имеют оптимальный уровень трудозатрат. Иными словами, изменение производительности труда при разных системах земледелия и культивации культур разной степени интенсивности подчиняется закону оптимальных трудозатрат, который можно сформулировать следующим образом:

Схематически эта зависимость показана на рисунке 1. Как представляется автору характер зависимости между трудозатратами на единицу площади и производительностью труда близок к кривой свободного распределения вероятности или кривой Гаусса. Как видно на рисунке, первоначально по мере увеличения трудозатрат на единицу сельскохозяйственной площади производительность труда растет. Этот процесс продолжается до определенного уровня трудозатрат, обозначенном на нашем рисунке точкой А. Назовем ее для удобства уровнем оптимума. Достижение этого уровня производительности труда происходит довольно быстро, так как рост производительности труда – это достаточный стимул для крестьянина.

Скорость, с которой будет осуществляться этот процесс зависит только от того насколько быстро будут открыты агроприемы, соответствующие интенсификации. Но после уровня оптимума производительность труда по мере роста трудозатрат начинает падать. Мы видели на примере подсечно-огневой системы, что наиболее экономически выгодным было выжигать 30-летний лес, предварительно подсеченный. Впоследствии все агроприемы, направленные на интенсификацию системы, вели к снижению производительности труда. Крестьянин выигрывает при этом в увеличении урожая с единицы площади, но проигрывает в том, что ему приходится больше работать, чтобы сохранить прежний уровень потребления. Очевидно, что интенсификация после прохождения уровня оптимума возможна только в том случае, когда земельные участки, приходящиеся на душу населения начинают сокращаться. Это возможно только при росте населения. В этом случае население будет продолжать интенсифицировать практикуемую им систему земледелия несмотря на падение производительности труда, но до тех пор, пока она не упадет ниже иной более интенсивной системы земледелия. В данном случае не так уж важно, перейдет ли население к действительно новой системе земледелия как, например от подсечно-огневого земледелия к двуполью или будет внедрять новые более интенсивные культуры, например вместо пшеницы овощи. Важно лишь то в какой степени эти изменения ведут к интенсификации земледелия. Если мы схематически отобразим графически такую последовательную смену степеней интенсификации земледелия то картина будет следующая ( см. рисунок 2).

Предположим, что первая кривая отражает изменения производительности труда при подсечно-огневой системе, вторая – при двуполье, третья – при трехполье, а четвертая при сложных севооборотах с выращиванием кормовых трав на пару. Из этого можно сделать вывод, что изменения урожайности в зависимости от интенсификации будут примерно такими как это можно видеть на рисунке 3.

На данном рисунке по оси Х также как и на рисунке 2 отложены значения трудоемкости на единицу площади, но по оси Y в отличие от рисунка 2 отложены значения не производительности труда, а дохода с единицы площади. Следует подчеркнуть, что мы должны говорить не об урожайности, а именно о доходе. Наиболее точным было бы говорить о способности единицы площади удовлетворять уровень потребления населения, например если хозяйство, которое ведет населением, является натуральным, то вся или почти вся полученная продукция идет исключительно на собственное потребление. В этом случае можно говорить, скажем, о тоннах с гектара. Но если хозяйство является товарным и вся продукция идет на рынок, то его хозяев интересует денежный доход с единицы площади. Поэтому правильнее всего значения оси Y отражают именно степень удовлетворения уровня потребления продукцией, полученной с единицы площади. Для краткости же мы воспользуемся словом доход.

Как следует из рисунка 3 при переходе к более интенсивным культурам и системам земледелия доходность единицы площади растет первоначально слабо, но после приближения трудоемкости к оптимальному уровню растет быстро, достигая максимума для каждой культуры на том же уровне, что и производительность труда. После этого доходность увеличивается снова непропорционально меньше увеличению трудоемкости. В отличие от изменений урожайности доходность при переходе к более интенсивным культурам и системам земледелия возрастает. Именно этим обусловлена интенсификация земледелия. Население, вследствие роста плотности вынуждено интенсифицировать земледелие, теряя при этом в производительности труда, но выигрывая в доходности с единицы площади. Траектория изменения производительности при этом напоминает ступени, ведущие вниз ( см. рисунок 4).

Именно так это ощущалось населением. Постоянное падение производительности труда из поколение в поколение создавало ощущение пессимизма и порождало мрачные пророчества которым в истории человечества несть числа. Однако реальный опыт человечества свидетельствует, что несмотря на интенсификацию сельского хозяйства современная цивилизация достигла невиданной производительности труда в сельском хозяйстве. Именно это создает кажущуюся парадоксальность закона Бозеруп. Именно кажущуюся и вот почему. Если мы отразим схематически изменение производительности труда в сельском хозяйстве в процессе его развития то получим следующую картину (см. рисунок 5 ).

Как видно из рисунка производительность труда в сельском хозяйстве падает лишь до некого минимума, который соответствует началу промышленной революции или второму этапу развития по предлагаемой терминологии. Следовательно, парадоксальность закона Бозеруп кажущаяся. Нам, живущим после промышленной революции, мысль о падении производительности труда в процессе развития сельского хозяйства представляется абсурдной потому, что наш опыт неопровержимо свидетельствует о противоположном, то есть о росте производительности труда в ходе прогресса. Но разве можно утверждать, что так было всегда? Экономические процессы редко развиваются по прямой линии. Действительно, после промышленной революции производительность труда в сельском хозяйстве растет стремительно, но рост этот обусловлен отнюдь не интенсификацией, а специализацией, механизацией, химизацией и т.д. Именно поэтому на рисунке 5 показано изменение производительности труда в зависимости от развития сельского хозяйства, а не от его интенсификации, как на рисунке 4. Интенсификация, то есть увеличение трудозатрат на единицу площади, не имеет прямого отношения к росту производительности труда. Прогрессивное значение интенсификации состояло только в том, что она позволяла увеличить плотность населения, создавая этим возможности для роста уровня развития населения. Только качественный скачок в изменении темпов роста уровня развития населения с наступлением второго этапа развития общества сделал возможным применение химии, тракторов и прочего, что и привело к быстрому росту производительности труда.

В исторической перспективе развитие человечества до периода промышленной революции было связано с интенсификацией производства сельскохозяйственной продукции. Другими словами, уровень развития в данный период рос главным образом за счет интенсификации земледелия. Вторым путем усложнения трудовой активности населения было углубление и расширение разделения труда. Вплоть до начала промышленной революции подавляющая часть населения жила натуральным хозяйством, при котором почти все потребляемое в домашнем хозяйстве в нем же и производилось. Разумеется, уже на ранних стадиях развития существовали предметы потребления, которые попадали в домашние хозяйства извне и чем более развитым было общество, тем большей была доля таких предметов в потреблении населения. Соответственно большей была доля людей вовлеченных в ремесло и торговлю. Большинство видов ремесленной и торговой деятельность представляет собой значительно более сложную трудовую активность чем сельское хозяйство. Поэтому, увеличение доли людей занятых в ремесле и торговле всегда означало рост уровня развития общества. Однако, до начала промышленной революции именно интенсификация сельского хозяйства играла решающую роль в росте уровня развития населения, так как именно сельское хозяйство было полем деятельности для подавляющего большинства населения.

Но можем ли мы говорить только о сельском хозяйстве? Как мы отмечали выше при создании модели прогресса мы должны стремиться к выявлению тенденций, которые действуют на всем периоде существования человека современного вида. Разве те аргументы, которые приводит Бозеруп, когда объясняет причины падения производительности труда в сельском хозяйстве не действительны для людей до земледельческих типов хозяйствования? В самом деле, Бозеруп пишет, что люди всегда в первую очередь выбирали наиболее легкий и эффективный способ ведения сельского хозяйства. Но до того как люди занялись земледелием они действовали так же. Иными словами, если следовать этой логике, то получается, что охотой, собирательством и рыболовством, в зависимости от природных условий, людям легче было добыть средства к существованию, чем земледелием. Действительно, переход охотников и собирателей к земледелию во всех известных нам случаях совершался в условиях кризиса. Не так уж давно в науке господствовало мнение об охотниках и собирателях как о человеческих сообществах, ведущих жизнь на грани голода и добывающих себе средства к существованию ценой огромных усилий. Но изучение этого вопроса показало, что это совсем не так [35].

Исследователи, хорошо знавшие условия жизни охотников и собирателей удивлялись их переходу к земледелию, настолько при этом ухудшаются условия их жизни [36, cc. 32–35].