Командующий походом Аттила составляет план

56.Командующий походом Аттила составляет план

Тумены гуннов поднялись выше на плоские кавказские холмы, раскинувшиеся в четверти конского перехода от русла Аракса. Пережидали половодье. Только со спадом воды могли бы ходко двинуться вперед обозные гуннские телеги, роксоланские брички, славянские возки и готские ваггоны.

Пока же второй хан гуннов Аттила в своем походном шатыре изучал пергаментную карту, доставленную ему арыманским жаувизирем Варданом, последний находился неотлучно при сенгире уже третий день, давая по мере необходимости те или иные пояснения.

В соответствии с общим замыслом боевого сапари хан левого крыла гуннов Аттила поделил все имеющиеся у него гуннские, союзные и вассальные войска, включая и арыманских нукеров, на три неравные части.

На большом желтом пергаменте самолично рукой выпускника географического отделения высшего румийского педагогикума сенгира Аттилы была изложена исходная диспозиция всех имеющихся под его началом боевых конных и пехотных туменов:

«Правое крыло, командующий жаувизирь Усур.

Акациры – один конный тумен, начальник жасаул хан Манат.

Кутургуры – половина конного тумена, минбаши бек Берики.

Кангары – половина конного тумена, минбаши этельбер Парлас.

Остготы и аламаны – один вспомогательный тумен, жасаул конунг Лаударих.

Роксоланы – один конный тумен, юзбаши тархан Газанула.

Аламандары – половина конного тумена, юзбаши тархан Коркут.

Арыманы – два с половиной конных и пехотных туменов, жаувизирь Вардан

Утургуры – половина конного тумена, минбаши бек Борула.

Сарагуры и салгуры – один конный тумен, жасаул этельбер Таймас.

Остготы и аламаны – один вспомогательный тумен, жасаул конажич Онегизий.

Роксоланы – один конный тумен, жасаул хан Каракончар.

Арыманы – половина пехотного тумена, царь Ваче.

Сабиры – один конный тумен, жасаул тархан Стака.

Анты и венеды – один конный тумен, жасаул коназ Светозар.

Всего: два тумена».

Второй правитель и главнокомандующий восточным гуннским крылом Аттила использовал свое ханское право и назначил в правое крыло похода временно командовать роксоланами и аламандарами молодых сотников Газанулу и Коркута, которые, несмотря на свой возраст – двадцать один год, уже шли в свой пятый поход (они ходили некогда в боевое сапари на румийские италийские земли, на бургундов, на вестготов и на Балканы). Но кроме того, они являлись также дальними родственниками гуннского соправителя, по отцовской линии хуннагур Газанула и по материнской – сабир Коркут.

Такие же назначения были произведены вторым гуннским ханом и в левом крыле похода. Объединенным туменом сарагуров и салгуров он временно поставил управлять двадцатидевятилетнего жасаула, биттогурского этельбера боевого и толкового Таймаса, а командовать конно-пехотным вспомогательным осадным туменом аламанов и остготов на время похода был назначен бывший старший центурион 136-го конно-штурмового западнорумийского легиона, славянский минбаши тридцатиоднолетний конажич лихой Онегизий.

Далее в пергаменте рукой хана Аттилы было начертано: «Правое крыло похода во главе с жаувизирем Усуром прорывается через южные отроги Кавказа к Великому внутреннему морю и идет вдоль побережья на юг, покоряя тамошние города: Антиохию ³⁸⁰, Апамею³⁸¹, Триполис, Берит³⁸², Тир³⁸³. Если поход будет успешным, то идти далее на Кесарию³⁸⁴ и на Иерусалим.

Левое крыло похода во главе с туменбаши Аттилой наступает через верховья междуречья и через северную оконечность Сирийской пустыни, овладевает городами Пальмирой³⁸⁵, Дамаском и идет на соединение с правым крылом жаувизиря Усура. Если же поход будет успешным, также идет на Иерусалим.

Особое крыло идет далеко впереди правого крыла похода, осуществляя две задачи: первую по глубокой стратегической разведке с целью добычи неотложных сведений для наступающих войск, вторую, основную, по поиску и захвату ценностей, драгоценных камней, золота, серебра и других дорогих предметов в богатых виллах, усадьбах и латифундиях, а также монастырях, храмах и других молельных домах».

После обеда третьего дня неустанной работы над пергаментными картами грамотные писцы-каринжи под диктовку второго гуннского соправителя стали писать боевые приказы, и вскоре поскакали в разные стороны горной части арыманских владений расторопные гонцы с буюруками от командующего всеми восточными степными туменами Аттилы.

Только одна деталь не была отмечена в этом генеральном плане похода в самые восточные финикийско-палестинские провинции Византии, а именно, не был точно указан срок окончания сапари. Начало же нападения было приурочено приблизительно к первому дню лета³⁸⁶. До сего времени следовало выйти на исходные рубежи на правобережье Евфрата в его верховьях.

А пока у руководителя боевого сапари второго гуннского властителя Аттилы было два дня в запасе, которые он хотел использовать с пользой для себя – осмотреть приглянувшиеся ему арыманские высокие каменные укрепления – башни, воздвигнутые на перекрестках важных дорог, у входов в ущелья, у горных речных переправ – там, где можно и нужно удерживать вражеских воинов. Более всего в этих высоких округлых многоярусных башнях, где в нижних этажах находились жилые помещения, его поражало то, что строители смогли таким образом возвести эти строения, что они искусно и органично вписались в окружающую местность размером, формами и цветом как ее неотъемлемая часть.

Арыманский царь Ваче на правах хозяина повез второго гуннского хана западнее небольшой укрепленной крепости Эчмиадзин, где на возвышенности около левого берега Аракса рядом с перекинутым тяжелым висячим мостом, пригодным для проезда по нему даже конных повозок, были сооружены неподалеку друг от друга две такие округлые каменные башни. Хан Аттила долго разглядывал с боков эти высокие каменные постройки, ощупывал внутри стены, подымался по круглой винтовой железной лестнице на верхние площадки, выглядывал в бойницы и амбразуры и обсматривал даже, высунувшись из узкого окна по пояс, строение сверху и снаружи. Его интересовало в этом сооружении почти все: откуда возили камни, как их обтачивали, что они стали извне округлыми; какой раствор использовался при кладке этих каменных блоков, как такие тяжелые каменные плиты подымали наверх, как устроены отопительные печи и дымоходы в нижних жилых помещениях башни, как удалось снаружи обкопать эти постройки глубоким рвом, заполненным водой, как быстро убирается и опускается подъемный мост через этот ров, и, самое главное, как удалось строителям в подвальном помещении соорудить такой колодец, в котором уровень воды был намного выше, чем в реке Араксе и во рву вокруг укрепления.

Сопровождающие второго гуннского правителя Аттилу главный шаман восточного крыла Айбарс и хан роксоланов Каракончар также заинтересовались внутренним колодцем, пузырящаяся вода в котором была необычной на вкус – немного с кислинкой и горчинкой. При первом же глотке от нее перехватывало дыхание, но после утоления жажды человек чувствовал себя бодрее. Как пояснил арыманский царь Ваче, всматриваясь прямо в лицо знахаря гуннов Айбарса сверлящим взором своих серых глаз, это вода является целебной, она излечивает многие внутренние болезни.

На обратном пути заехали в храмовую крепость Эчмиадзин, построенную, по пояснениям царя Ваче, около шести поколений тому назад.

– Западные и восточные румийцы любят похваляться, что они являются первыми христианами в мире, но это не так, самые первые христиане – это мы, арымане, и наше арыманское государство. Глава нашей арыманской церкви называется католикосом, он имеет равные права с Румийским папой, который является предводителем всех девяносто девяти румийских епископов. Однако только наш католикос может как равноправный сидеть в присутствии Румийского папы.

Громадный кафедральный собор крепости Эчмиадзина произвел большое впечатление на хана Аттилу и шамана Айбарса. Огромный ансамбль из мрамора, увенчанный несколькими высокими островерхими покрытиями с крестом на самой макушке, казалось, устремлялся в небеса.

– Значит, ваш небесный покровитель – богочеловек Исса, – констатировал сенгир и зачем-то указал перстом на шпиль крыши храма, на самый высокий крест над центральным блоком. – Это хорошо. Значит, мы с вами почти одной веры. Ведь, как говорят наши шаманы, – и он взглянул на находящегося рядом старшего знахаря сабиров Айбарса, – этот благословенный Исса Христос является младшим и любимым сыном всевышнего и всемилостивого небесного нашего отца Коко Тенгира.

Царь арыманов Ваче хотел что-то возразить, но стоящий рядом престарелый, весь в черном до самых глаз, католикос Гарген сделал ему незаметный для других знак рукой: мол, не надо ничего говорить.

Обед в большой трапезной зале храма Эчмиадзина превзошел все ожидания. Стол в полутемном при свечах помещении был уставлен красным вином в стеклянных бутылях, сладостями в квадратных серебряных тарелках, фруктами в бронзовых вазах, жареной пшеницей в белых фарфоровых чашах. Гвоздем трапезной программы являлись жареные в масле распластанные тушки жирных цыплят, вымоченные ранее в белом виноградном вине. Из пяти сотрапезников: второй гуннский правитель Аттила, шаман Айбарс, роксоланский хан Каракончар, арыманский царь Ваче и католикос Гарген – лишь вождь роксоланов не проявлял особого восторга от качества подаваемых блюд. Причину неприятия им всего арыманского туменбаши Аттила знал хорошо: арыманы и роксоланы всегда являлись соперниками за первенство среди кавказских горных и предгорных народов. Не раз в борьбе за такое верховодство они схватывались между собой в широких ущельях и на ровных плато поднебесного Кавказа.

После торжественного обеда, на котором слух гостей услаждали своим приятным протяжным пением поочередно группы монахов и монашек, гуннского хана Аттилу по традициям арыманского народа обвели семь раз вокруг разожженного прямо перед входом в храм костра. Языки божественного пламени отгоняют, якобы, от подвергающегося огненному обряду человека всех злых духов, излечивают все явные болезни и тайные хвори, очищают душу от низких и нехороших мыслей, оставляя лишь возвышенные и благие.

Уже отъехали от Эчмиадзина и находились на полпути к Артаксату, день клонился к вечеру, но из-за высоких гор где-то на северо-западе еще ярко светил заходящий солнечный диск. Непроизвольно повернув влево и назад голову, хан Аттила сразу остановил резким движением лошадь. Две горные вершины, снизу покрытые темной зеленью, а сверху синим льдом и белым снегом, ясно напоминали своими отчетливыми контурами: одна профиль мужчины, а другая – женщины, смотрящих друг на друга. Арыманский царь Ваче также остановился, обернулся и долго смотрел на два высоких просвечивающихся сзади красно-желтыми лучами заходящего солнца огромных горных силуэта:

– Эти лики наших знаменитых и благодетельных предков: легендарной царицы Шамирам³⁸⁷ и простого юноши Арама Прекрасного. Им не было суждено воссоединиться в жизни, но они соединились навеки после смерти в виде двух горных кавказских вершин.

Хан гуннского левого крыла Аттила молчал, поджав нижнюю губу, он размышлял о превратностях такой большой любви.