Эсеры максималисты в первой российской революции

Москва

Всесоюзного заочного политехнического института

1989

ОГЛАВЛЕНИЕ

Введение…………………………………………………………………………………….……3

Глава I. История возникновения эсеровского максимализма…………….…………..19

§ 1. Эсеры и крестьянское движение в 1905—1907 гг.

«Аграрные террористы» в партии эсеров………………………..…………21

§ 2. «Московская оппозиция» в партии эсеров……………………..……63

Глава II. Теоретические основы эсеровского максимализма……………….…..……93

§ 1. Философские, социологические и политико-экономические воззрения максималистов…………………………………………….……….93

§ 2. Эсеры и максималисты: программно-теоретические разногласия….126

Глава III. Деятельность максималистов в годы первой российской революции…..148

§ 1. Организационные и тактические принципы

Союза максималистов………………………………………………………..148

§ 2. Максималистские организации в период первой революции……..164

Заключение …………………………………………213

Указатель имен …………………………………………236

«Мы хотим дать колесу истории максимальный размах…»

М. И. Соколов

Осенью 1906 года петербургские газеты писали о «таинственной группе» террористов, чья «нечеловеческая жестокость» приводила в ужас и правительство, и «непричастного ни к чему обывателя»¹. Речь шла о социалистах-революционерах-максималистах. В середине октября этого года их боевая организация совершила полумиллионную экспроприацию казенных средств, а двумя месяцами раньше — покушение на премьер-министра П. А. Столыпина, потрясшее всю страну.

Союз эсеров-максималистов (ССРМ) находился на левом фланге российских неонароднических партий. Наиболее характерной чертой теории максималистов была их вера в возможность немедленного перехода России к социализму. Поэтому они отказывались от выдвижения ближайших, или так называемых «минимальных» задач и признавали необходимость осуществления уже в период первой революции максимальной социалистической программы. Отсюда и название их организации. Этот основополагающий тезис максималистской теории проистекал из их субъективно-идеалистических философских и социологических воззрений и основывался на игнорировании максималистами необходимости материальных предпосылок для победы социалистической революции. Поэтому В. И. Ленин находил характеристику максималистов как «вульгарных социалистов» вполне основательной². Прямым продолжением теории максималистов явилась их тактика, отмеченная авантюристическим, стремлением вызвать подъем массового революционного движения с помощью активной террористической деятельности.

В статье «Опыт классификации русских политических, партий», написанной в сентябре 1906 г., В. И. Ленин, включая организацию максималистов в перечень «сколько-нибудь значительных политических партий», заметил при этом, что все же безоговорочно назвать ее таковой было бы, пожалуй, «слишком рискованно»³. Эта оговорка, по-видимому, объясняется тем, что, как отмечал далее Ленин, все политические партии «типа трудовиков» (к которым он относил и максималистов) «неизмерима менее оформлены и закончены в своем образовании, по сравнению с с.-д.», поскольку налицо «меньшая способность мелкой буржуазии … к организации, сравнительно с пролетариатом»⁴. Здесь же Ленин определил и место» максималистского течения в трудовическом лагере. По его характеристике, организация максималистов явилась «крайней левой трудовиков», «очень немного» отличающейся от анархистов⁵. Указания на близость максималистов анархизму содержатся и в других работах Ленина⁶. Характеристика политической позиции максималистов была дана В.И. Лениным в статье «Эсеровские меньшевики». В ней разбирается и доказывается оппортунизм народных социалистов (энесов), и эти «эсеровские меньшевики» всем содержанием статьи противопоставляются максималистам, которые прямо названы здесь «сторонниками революционных тенденций народничества»⁷. Такое противопоставление, конечно, не случайно. Действительно, в отличие от других течений неонародничества, которые по мере спада революционной волны шли на сближение с либералами, максималисты выступили «сторонниками революционных тенденций» мелкобуржуазной демократии, явившись одновременно олицетворением недостатков, присущих мелкобуржуазной революционности.

Активная и преимущественно террористическая деятельность максималистов в годы первой революции вызывала широкий общественный резонанс, который получил отражение в тогдашней прессе различных политических направлений. Октябристская и крайне правая печать, полностью отрицая какие-либо идейные мотивы деятельности максималистов, называла их «шайкой убийц и грабителей»⁸. В обычае печатных органов такой ориентации было пугать обывателя террором как неизбежным спутником революции. Однако наиболее дальновидные из представителей этого лагеря отлично понимали, что в действительности представляло для них наибольшую опасность. В 1907 г., обращаясь к буржуазному читателю, одна из октябристских листовок указывала: «Бомбы и браунинги опасны лишь для тех, против кого они направлены. А проповедь социализма… страшна для всего государства, а для вас в особенности»⁹.

В глазах крайне правых максималистская организация была частью того «еврейского заговора», каким, по их мнению, являлась вся русская революция¹⁰.

Для либерально-буржуазной прессы, по сравнению с реакционно-консервативной, характерны несколько более умеренные оценки максимализма, хотя и они сугубо отрицательны. Эти оценки иллюстрируют ленинское положение о том, что «во время военных столкновений народа с силами самодержавия либеральные буржуа» выступают «против насилия сверху и снизу, они враги и произвола власти и анархии черни»¹¹. Либеральные органы печати признавали в действиях максималистов некоторую идейную направленность, но лишь с большой натяжкой. Так, правокадетская газета «Русские ведомости» писала об «убожестве» максималистской теории¹². В максимализме либералы видели «зеркало, отражающее уродливые черты крайних партий», и прежде всего отсутствие «реализма» в их политике¹³.

Одними из первых к характеристике максимализма обратились публицисты из мелкобуржуазного лагеря, в первую очередь эсеры. В основе их концепции лежало стремление показать максимализм не как явление, вызванное к жизни оппортунистическими шатаниями в программно-теоретических вопросах самих эсеров, а скорее как умонастроение, не имевшее никакой идеологической подоплеки, проявление «темперамента, подогретого революционной обстановкой»¹⁴. В тех же случаях, когда возникала необходимость дать оценку максималистской теории, эсеры или вообще отрицали наличие таковой (Рудин-Потапов: «Максималисты не в состоянии определить себя, обосновать программно свои позиции»¹⁵), или же делали акцент на якобы несамостоятельности теоретических воззрений своих оппонентов. «Максимализм, — писал лидер эсеров В. М. Чернов, — жив только тем, что он берет напрокат у анархизма»¹⁶. Желая показать максималистов как организацию «враждебную» и «идейно-чуждую» их партии, эсеры искажали историю. В действительности никакой пропасти между учениями эсеров и максималистов, этими двумя разновидностями мелкобуржуазного утопического социализма, не существовало. Не случайно на максималистские позиции во время революции переходили целые эсеровские организации, а сами ортодоксальные эсеры, по словам В. И. Ленина, «все время прятали и не могли спрятать своего колебания между энесами и максималистами»¹⁷.

Меньшевистская историография максимализма представлена небольшой статьей Б. И. Горева в пятитомнике «Общественное движение в России в начале XX века». Говоря о причинах появления этого течения, автор справедливо отмечает, что теория максимализма явилась «продолжением и логическим завершением народнического социализма» и что поэтому настоящими «духовными отцами» максимализма были сами эсеры¹⁸. Обнаруживая хорошее знакомство с максималистской и эсеровской литературой, Горев излагает основные положения программы и тактики Союза максималистов, рассказывает об истории возникновения этого течения, с марксистских позиций комментирует ход полемики эсеров с максималистами. Основной недостаток концепции меньшевистского автора состоит в том, что обоснованно критикуя утопизм максималистских лозунгов, он в тоже время не дает объективной оценки их теории, упуская из виду ее реальное революционно-демократическое содержание.

Значительный вклад в изучение истории эсеровского максимализма периода первой революции внесен советскими историками. Первые упоминания о максимализме содержатся в работах по истории российских непролетарских партий, опубликованных в 20-е годы¹⁹. Авторы этих работ ограничивались констатацией выделения из партии эсеров максималистской организации и сходились в оценке максимализма как левого течения в неонародничестве.¹ Вместе с тем, уже в это время внимание исследователей начинают привлекать отдельные аспекты истории максимализма. Так, В. Н. Мещеряков рассмотрел полемику эсеров с будущими максималистами по ряду пунктов²⁰, Е. А. Мороховец проанализировал максималистские взгляды по аграрному вопросу²¹, Н. М. Дружинин коротко изложил историю их деятельности в годы первой революции²². Большой интерес представляет насыщенная фактами статья М. М. Энгельгардт, посвященная деятельности максималистов в Петербурге в 1906 г.²³ и другие публикации участников революционного движения этого времени, которые носят исследовательский характер²⁴. В целом разработку истории максимализма в советской историографии 20-х годов можно определить как начальный, но плодотворный этап изучения этой темы.

С начала 60-х годов после длительного перерыва вновь начинают появляться работы, посвященные истории мелкобуржуазных партий России²⁵. Однако основное внимание в них отводилось главным образом эсерам и трудовикам, а история максимализма рассматривалась лишь вскользь. В ряде работ дается оценка максимализма на важнейших этапах существования этого течения — с момента возникновения и вплоть до его политической гибели. Стали объектом изучения и такие важные стороны истории максимализма, как отношение максималистов к крестьянскому движению в годы первой российской революции²⁶, их взгляды на проблему власти²⁷. Специально историей максимализма в последние годы занимались А. Ф. Жуков и Ю. И. Шестак, авторы ряда статей и монографических исследований на эту тему²⁸. Основное внимание они уделяют послеоктябрьскому периоду существования максимализма, хотя первые две главы работы Жукова специально посвящены истории этой организации в период первой революции. Автор проанализировал воззрения максималистов по важнейшим программно-теоретическим и тактическим вопросам. Впервые в советской историографии предпринял попытку выяснить количество действовавших в это время максималистских организаций. В центре внимания Жукова находятся и вопросы борьбы коммунистической партии против мелкобуржуазного революционаризма. Не все в этой работе представляется, однако, бесспорным. С точки зрения Жукова, например, максималистские теории периода первой революции были «реакционной утопией», не приближавшей, а отдалявшей социализм, учением, «в корне враждебным марксизму»²⁹. Не вызывает сомнений справедливость тезиса о принципиальном отличии теории и практики научного социализма (марксизма) и максимализма как одного из течений народнического вульгарного социализма. Однако правильна ли общая характеристика максималистских утопий, как «реакционных»? По-видимому, нет. Тот факт, что максималисты в послеоктябрьский период часто выступали под противобольшевистскими лозунгами и что их теории тогда были «реакционной утопией»², совсем не означает, что таковыми же они являлись и в период первой революции, когда речь шла об установлении буржуазно-демократической республики, а отнюдь не о построении социализма.

В этой связи уместно вспомнить следующее высказывание В. И. Ленина, чрезвычайно важное для правильного понимания как места неонародничества (а значит, и максимализма) в революционном движении начала XX в., так и тактики большевиков по отношению к последователям этого направления: «Эсеровская доктрина вредна, ошибочна, реакционна, авантюристична, мелкобуржуазна — кричат меньшевики — ни шагу дальше, ни слова больше; что сверх того, то от лукавого.

Вот тут начинается ваша ошибка, говорим мы меньшевикам. Справедливо, что эсеровская доктрина вредна, ошибочна, реакционна, авантюристична, мелкобуржуазна. Но такие качества не мешают этой quasi-социалистической доктрине быть идейным облачением действительно революционной, а не соглашательской, буржуазии и мелкой буржуазии в России»³¹.

На этапе буржуазно-демократической революции теория и деятельность максималистов объективно приближали свержение самодержавия и установление демократической республики. Если не согласиться с этим утверждением, в искаженном виде будет представлен не только максимализм, но, в конечном счете, и вся политика большевиков по отношению к мелкобуржуазной демократии на этапе буржуазно-демократической революции.

В ряду исследований современных немарксистских авторов, посвященных российскому неонародничеству, выделяется вышедшая в 1978 г. книга западногерманского историка М. Хильдермайера по истории партии эсеров в 1900—1914 гг. Одна глава в ней отведена истории эсеровского максимализма. Несмотря на имеющиеся неточности и некоторые произвольные толкования, работа Хильдермайера представляет собой наиболее серьезную в современной буржуазной историографии попытку рассмотрения истории максимализма. Достоинством работы является введение в научный оборот документов, извлеченных из архива ЦК эсеров, хранящегося в Амстердамском интернациональном институте социальной истории. Хильдермайер расценивает максимализм как разновидность «плебейского радикального неонародничества», а конечную причину его возникновения видит в неразвитости российского капитализма³².

В целом история эсеровского максимализма в годы первой революции изучена пока недостаточно. Далеко не в полной мере использован имеющийся по теме архивный материал. Из работы в работу кочуют не совсем правильные оценки отдельных положений максималистской теории. Так, считается установленным (и это констатируется в работах А. Ф. Жукова, В. Н. Гинева и других авторов), что авангардом революции максималисты якобы считали крестьянство, отводя пролетариату второстепенную роль. Действительно, в ранних работах максималистов приоритет в осуществлении социалистической революции отводился «трудовому» крестьянству, однако уже с конца 1906 г. такой взгляд максималистскими теоретиками был коренным образом пересмотрен, и основным «могильщиком современного строя» стал считаться пролетариат³³.

До сих пор нельзя считать решенной проблему социальной базы эсеровского максимализма, несмотря на то, что почти каждый, кто занимался историей этой партии, высказывался по этому поводу. Так, по мнению Н. М. Дружинина и Б. И. Горева, максимализм в 1906— 1907 гг. «питался» «анархической дезорганизацией городских рабочих»³⁴; А. Ф. Жуков считает, что «максимализм отражал интересы полупролетариев города, которые сохраняли связь с личным хозяйством, кустарным и городе или крестьянским в деревне», и подчеркивает {10} интеллигентский состав организаций максималистов³⁵; Н. В. Пономарев связывает возрастание влияния максималистов в Поволжье и Приуралье в 1917 г. с тем, что «здесь было более сильное, чем в других районах страны кулачество»³⁶; В. Н. Гинев указывает, что «максималисты могли рассчитывать прежде всего на поддержку мелкобуржуазной интеллигенции»³⁷. Последнее высказывание, по-видимому, основывается на ленинской оценке максималистов как «интеллигентской террористической группе»³⁸, которая, как нам представляется в большей степени характеризовала образ действий максималистов, а не социальную базу этого течения.

Такие разногласия в оценке классовой природы максимализма, по-видимому, в какой-то степени отражают отмеченную в историографии неразработанность вопроса о социальной основе крупнейшей неонароднической партии — эсеровской³⁹. Думается, что нет иного способа доказательно подойти к вопросу о социальной основе эсеровского максимализма, как путем выяснения социального состава организации максималистов.

Таким образом, целью данной работы является изучение причин образования и истории деятельности Союза эсеров-максималистов в годы первой революции, его места в общедемократическом революционном потоке, рассмотрение программно-теоретических воззрений максималистов во всем их объеме, а также выяснение социального и численного состава их организации. Повествование выходит за рамки собственно революционных событий и охватывает период от появления организаций, явившихся предтечами эсеровского максимализма (группа «аграрных террористов», московская «оппозиция» эсеров— 1904—1905 гг.), и до его временного исчезновения с арены политической борьбы (1911—1912 гг.).

В основу исследования положены разнообразные источники. В первую очередь, это — официальные партийные документы революционных организаций: социал-демократов, эсеров и максималистов (материалы IIIи IV съездов РСДРП, 1-й общесоюзной и заграничной конференции максималистов, протоколы и резолюции съездов, конференций и совещаний, Советов партии эсеров, инструктивные письма, постановления ее ЦК). Большинство этих документов опубликовано, но часть их отложилась в фонде Департамента полиции (№ 102) и в ряде личных фондов деятелей эсеровской партии {11} (М. Р. Года —фонд 6243, Н. В. Чайковского —фонд 5805) Центрального государственного архива Октябрьской революции, высших органов государственной власти и государственного управления СССР (ЦГАОР СССР). Сюда же следует отнести публицистические произведения максималистских и эсеровских авторов, расширявшие и уточнявшие смысл программных формулировок. За годы первой революции и ряд последующих лет максималистами было выпущено несколько программных брошюр, три сборника под общим названием «Воля труда», ряд популярных изданий⁴⁰. В 1905 и в 1909 гг. в эмиграции издавались газеты максималистского направления⁴¹. Публиковались максималисты и в периодике иной политической ориентации. Так, один из ведущих максималистских публицистов, М. А. Энгельгардт, деятельно сотрудничал в эсеровской периодической печати, выступая там под псевдонимом «М. Александрович».

Были использованы также прокламации, воззвания, листовки, издававшиеся местными организациями социал-демократов, эсеров и максималистов. Они сосредоточены в Коллекции нелегальных изданий ЦГАОР СССР (фонд 1741) (большевистские листовки опубликованы)⁴².

Анализ этих источников явился основой для критического рассмотрения программно-теоретических и тактических воззрений как максималистов, так и эсеров.

Весьма ценный комплекс источников представляют собой материалы, связанные с деятельностью правительственного аппарата самодержавия по борьбе с революционным движением вообще и, в частности, с организациями максималистов. Сюда входят документы официального судебного и внесудебного делопроизводства: законодательные акты, материалы дознаний и следствий по делам максималистов, переписка жандармских властей (циркуляры, доклады, обзоры, справки, журналы наружного наблюдения и агентурных сведений и т. д.). Наименее полно здесь представлены судебные документы. Из двух больших «максималистских» процессов («83-х» и «44-х», оба проходили в 1908 г.) удалось обнаружить следственную переписку лишь по первому из них. Она отложилась в фондах московского охранного отделения (№ 63) и Департамента полиции ЦГАОР СССР, в фонде Министерства юстиции (№ 1405) Центрального государственного исторического архива СССР (ЦГИА СССР), а также в фонде московской судебной палаты (№ 131) Центрального государственного исторического архива г. Москвы (ЦГИАМ). В фонде Министерства юстиции (№124) ЦГАОР СССР хранится обширный «Обвинительный акт» по этому делу. Аналогичный документ по второму из указанных процессов («44-х») был напечатан в журнале «Былое» в 1909 г.⁴³. Остальная информация о ходе как этих, так и других судебных разбирательств по делам максималистов практически исчерпывается короткими газетными сообщениями. Поскольку большинство максималистов судились военными судами, отдельные сведения о них встречаются также в фондах Главного военно-судного управления (№ 801) и петербургского военно-окружного суда (№ 1351) Центрального государственного военно-исторического архива СССР (ЦГВИА СССР).

Неизмеримо богаче представлена в архивохранилищах переписка жандармских учреждений по делам максималистов. Центральное место здесь занимают погубернские обзоры о деятельности максималистов, которые составлялись Департаментом полиции на основе донесений местных жандармских органов в период с 1907 по 1910 гг. Поскольку в результате проведенных мероприятий по совершенствованию системы политического розыска жандармские власти к этому времени стали более осведомленными в определении партийной принадлежности объектов их наблюдения и обладали значительной информацией о характере и ходе их деятельности³, содержащиеся в этих обзорах сведения в основном заслуживают доверия. Опираясь на эти данные, удалось, в частности, существенно расширить представление о масштабах деятельности максималистских организаций как в ходе революции, так и после нее. Вместе с тем, нельзя не отметить, что приблизительно с 1909 г. в эти обзоры все чаще стали попадать дела о «преступных деяниях» лиц без определения их партийной принадлежности (если они вообще обладали таковой). В какой-то степени включение таких дел в обзоры по максималистам явилось реакций на наблюдавшуюся в этот период идейную деградацию максималистских групп.

Поэтому в сделанные автором подсчеты количества действовавших в разное время организаций максималистов были включены лишь те из них, принадлежность которых к партии не вызывает сомнений.

Показания максималистов следственным и судебным властям немногочисленны, так как большинство революционеров отказывалось давать какие-либо сведения не только о своей организации, но и о себе лично⁴. Поэтому нередко они судились под вымышленными фамилиями. Вместе с тем, в 102 фонде ЦГАОР СССР имеются записи откровенных показаний некоторых максималистов (П. П. Гусева, А. И. Жданова, К. И. Каргина, И.К Пантелеева-Дьяконова и др.), большинство из которых были рядовыми и потому малоинформированными членами организации. Их ценность как источников поэтому невелика. Особое место среди показаний «откровенников» занимают сведения, сообщенные полиции видным максималистским практиком С. Я. Рыссом. Долгое время подлинная роль этого человека в истории максимализма оставалась недостаточно выясненной, чему в немалой степени способствовало почти неограниченное доверие, которым он пользовался со стороны многих своих товарищей даже после появления слухов о его «сотрудничестве» с охранкой. Его репутации человека незапятнанной честности способствовали и некоторые факты его биографии⁵. Однако собственноручные показания Рысса, обнаруженные автором в Коллекции документов ЦТАОР СССР, не оставляют сомнения в его провокаторской роли. Для современного исследователя этот документ интересен тем, что значительное внимание в нем уделено периоду складывания максималистской организации, о котором в других источниках сохранились лишь отрывочные сведения. Вместе с тем данные, сообщенные Рыссом, требуют крайне осторожного обращения, поскольку многое в его показаниях не достоверно.

Следующий вид источников — это документы личного происхождения: письма, дневниковые записи, мемуары. Наибольшую ценность из них представляют, конечно, те документы, которые исходят от революционеров Особенно интересна личная переписка максималистов частично перлюстрированная и отложившаяся в архивных фондах судебных и жандармских учреждений.

{15}Письма из тюрьмы Н. С. Климовой и Н. А. Терентьевой, перехваченные полицией и приобщенные к следственным материалам по их делу, сообщают некоторые подробности о деятельности максималистов, а главное - раскрывают внутренний мир революционеров, для которых, по выражению одной из максималисток, революция была «корнем души»⁴⁵.

Мемуары максималистов немногочисленны. Некоторые из них печатались в 1918—1921 гг. в центральном органе Союза максималистов⁴⁶. По количеству и качеству содержащейся информации наиболее ценными являются написанные по горячим следам событий записи мемуарного характера Г. А. Цыпина (Нестроева)⁴⁷, биография М. И. Соколова, составленная его соратником А. И. Звериным (псевдоним — И. Петров)⁴⁸, биографический очерк И. Гинцбурга о Г. А. Ривкине⁴⁹, беллетристические по форме, но документально точные воспоминания эсерки Е. Ю. Григорович, сотрудничавшей с максималистами в 1906 г.⁵⁰, упомянутые воспоминания К. М. Бродской (ее авторство установлено нами), хранящиеся в фонде И. И. Фундаминского в ЦГАОР -СССР. В какой-то степени автобиографична уже упоминавшаяся вступительная статья Н. М. Дружинина к воспоминаниям Григорович. Кроме того, были использованы воспоминания видных деятелей эсеровской партии⁵¹ и ряд публикаций мемуарного характера в различных изданиях Всесоюзного общества политкаторжан и ссыльно-поселенцев⁵². Наконец, были привлечены автобиографические справки максималистов, членов этого общества, вошедшие в изданный им справочник⁵³.

1. 
   Петербургский листок. 1906. 19 окт.
   
2. 
   Ленин В. И. Полн.собр. соч. Т. 13. С. 397.
   
3. 
   Там же. Т. 14. С. 22.
   
4. 
   Там же. С. 23.
   
5. 
   Там же. С. 24.
   
6. 
   Там же. Т. 13. С. 398.
   
7. 
   Там же.
   

8. 
   Казанский телеграф. 1906. 28 нояб.; Новое время. 1907.] 8 янв.
   
9. 
   ЦГАОР СССР. Ф. 115 («Союз 17 октября»). Оп. 1. Д. Л. 83.
   
10. 
    Земщина. 1910. № 526.
    
11. 
    Ленин В. И. Полн.собр. соч. Т. 11. С. 149.
    
12. 
    Русские ведомости. 1906. 12 нояб.
    

13. 
    Там же.
    
14. 
    Рудин А. [псевдоним А. И. Потапова]. О «максимализме»// Коллективист: Сб. статей. М., 1907. С. 1.
    
15. 
    Там же. С. 4.
    
16. 
    Чернов В. М. К характеристике максимализма//Социалиет- революционер. Париж, 19Ю. № 1. С. 284.
    
17. 
    Ленин В. И Полн.собр. соч. Т. 17. С. 353.
    
18. 
    Горев Б. И. Максималисты//Общественное движение в Роcсии в начале XXвека/Под ред. Л. Мартова, П. Маслова и А. Потресова: Т. 3: Кн. 5. СПб., 1914. С. 517.
    
19. 
    Быстрянский В. Меньшевики и эсеры в русской революции. Пг., 1921; Вардин Вл. Политические партии и русская революция: М., 1922; Черномордик Си Эсеры. Харьков, 1929 и др.
    
20. 
    Мещеряков Вл. Партия социалистов-революционеров. M. 1922. Ч. 1-2.
    
21. 
    Мороховец Е. А. Аграрные проекты российских политических партий в 1917 г. Л., 1929.
    

22. 
    Дружинин Н. М. 1906-й год: [Предисловие] //Григорович Е. Ю. Зарницы: Наброски из революционного движения 1905—1907 гг. Л., 1925. С. 7—19.
    
23. 
    Энгельгардт М. М. Взрыв на Аптекарском острове//Каторга) и ссылка: Историко-революционный вестник. 1925. № 7 (20) . С. 67—94.
    
24. 
    Галкин К- Анархистские и террористические группы в Харькове (по данным охранки)//Пути революции. 1925. № 1. С. 51— 63; № 2. С. 64—90; № 3. С. 136—151.
    
25. 
    Гусев К- В. Крах партии левых эсеров. М., 1963; Гусев К. Ерицян X. А. От соглашательства к контрреволюции. Очерки по истории политического банкротства и гибели партии социалистов-революционеров. М., 1968; Колесниченко Д. А. Возникновение и деятельность «Трудовой группы»//История СССР. 1967. № 4. С. 76—89; Гинев В. Н. Аграрный вопрос и мелкобуржуазные партии в России в 1917 г. Л., 1977; Он же. Борьба за крестьянство и кризис русского неонародничества: 1902—1914 гг. Л., 1983; Гусев К. В. Партия эсеров: от мелкобуржуазного революционаризма к контрреволюции: Исторический очерк. М., 1975; Леванов Б. В. Из истории борьбы большевистской партии против эсеров: 1903-1917 гг. 2-е изд. Л., 1978; Непролетарские партии России: Урок истории. М., 1984 и др.
    

27. Пономарев Н. В. Критика анархистской концепции власти и современность. Казань, 1978.

28. Жуков А. Ф. Разоблачение Лениным теории и тактики максимализма социалистов-революционеров//Идеи Ленина живут и побеждают. Л., 1970. С 252 – 270. ; Он же. Критика большевиками взглядов эсеров – максималистов по вопросам войны и мира// Испытанный авангард масс. Л., 1975. С. 64-75. (Учен. зап. каф. обществ. вузов Ленинграда. История КПСС; Вып. 15); Он же. Критика большевиками эсеров –максималистов в период подготовки Октябрьской революции// Борьба КПСС против оппортунизма и национализма. Л., 1978. С. 40—49; Он же. Идейно-политический крах эсеровского максимализма. Л., 1979; Шестак Ю. И. Большевики и левые течения мелкобуржуазной демократии. М., 1974; Он же. Банкротство эсеров-максималистов// Вопр. истории. 1977. № 1. С 30 – 46.

29. Жуков А, Ф. Идейно-политический крах… С. 5, 34, 154.

30. Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 2. С. 238.

31. Там же. Т. 17. С. 349—350.

32. Hildermeier M. Die Sozialrevolutionare Partei Russlands. Agrarsozialismus und Modernisierungim Zarenreich(1900-1914). Koln, Wien, 1978. S. 139.

33. Светлов С. Очерки по рабочему и крестьянскому вопросу. СПб., 1907. С. 47.

34. Горев Б. И. Максималисты. С. 523; Дружинин Н. М. 1906-й год. С, 17.

35. Жуков А. Ф. Идейно-политический крах… С. 152.

36. Пономарев Н. В. Борьба большевиков Поволжья и Приуралья с максималистскими выступлениями//Сб. аспирантских работ: Обществ, науки. Казань, 1973. С. 188.

37. Непролетарские партии России… С. 76.

38. Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 17. С. 139.

39. Гусев К. В. Партия эсеров… С. 17.

40. Воля труда: Сб. статей. М.: Тип. Иванова, 1907; Воля труда: Сб. статей. М.: Тип. «Луч», 1907; Воля труда: Сб. статей. СПб.: Изд-во «Молодое течение», 1907; К организации трудового общества. СПб., [1906]; Наш путь: (Сб. статей). СПб., 1907; Нестроев Г. А. [псевдоним Г. А. Цыпина]. Из дневника максималиста. Париж, 1910; Он же. Максимализм и максималисты перед судом Виктора Чернова. Париж, 1910; Прямо к цели. 2-е изд. М., 1917; Ривкин Г. А. (Николай Иванович). Уроки русской революции 1905 1906 гг. Пг., б. г.; Светлов С. Я. Задачи грядущего. Б. м.>[1906]; Он же. Очерки по рабочему и крестьянскому вопросу. 1 Пб., 1907; Тагин Е. [псевдоним А. Г. Троицкого]. Принципы трудовой теории. СПб., 1906; Он же. Ответ Виктору Чернову. СПб., 1906; Устинов Е. [псевдоним Е. И. Лозинского]. Какова должна быть программа русской революции? Женева, 1905; Энгельгардт. М. А. Задачи момента. Б. м., б. г.

41. Вольный дискуссионный листок. [Женева], 1905. № 1—3; Трудовая республика [Париж], 1909. № 1—2.

42. Листовки большевистских организаций в первой русской революции 1905—1907 гг.: Ч. I—III.M., 1956.

43. Былое: Сб. по истории русского освободительного движения. Париж, 1909. № 9—10.

44. ЦГАОР СССР. Ф. 102 (Департамент полиции) ОО. 1905. Оп. 260.. Д. 13. Л. 376—377 об.

45. ЦГИА г. Москвы. Ф. 131 (Московская судебная палата). Оп. 72. Д. 109. Т. 1. Л. 180 об.

46. 
    Добковский И. Г. К истории возникновения максимализма в первую революцию 1905 [-.//Максималист. 1918. № 2. С, 2—13; 1919. Ns12. С. 3—7; Я- Ш. Михаил Соколов-«Медвод1.».//Там же. 1921 № 18—19. С. 4—6; К истории БО с.-р.-максималистов//Там же С 6—7. Д. Володя Мазурин.//Там же. 1921. №20. С. 2—8; Лукич Н. [Н. Л. Юдин]. Наташа Климова//Там же. 1921. № 21. С 2—7; Тагин Е. Владимир Мазурин//Там же. 1921. № 24—25. С. 15—17.
    
47. 
    Нестроев Гр. Из дневника максималиста. Париж. 1910.
    
48. 
    Петров И. Памяти Михаила Ивановича Соколова (т. Медведя, казненного 2 декабря 1906 г.). Полтава, 1919.
    
49. 
    Гинцбург И. Николай Иванович Ривкин: (Биографический очерк)//Каторга и ссылка. 1928. № 12(49). С. 152 -162.
    
50. 
    Григорович Е. Ю. Зарницы: Наброски из революционного движения 1905—1907 гг. Л., 1925.
    
51. 
    Вишняк М. В. Дань прошлому. Нью-Йорк, 1954; Зензинов В. М. Пережитое. Нью-Йорк, 1953; Чернов В. М. Перед бурей: Воспоминания. Нью-Йорк, 1953.
    
52. 
    Комаров Н. Очерки по истории местных и областных боевых организаций партии социалистов-революционеров: 1905—1909 гг.//Каторга и ссылка. 1926. № 4(25). С. 56 81; Локерман А. По царским тюрьмам: В Екатеринославе//Там же. С. 178—189 и др.
    
53. 
    Политическая карта и ссылка: Биографический справочник членов общества политкаторжан и сс.- поселенцев, М., 1934.
    
54. 
    Бок М. П. Воспоминания о моем отце II.Л. Столыпине. Нью-Йорк, 1953.