Еврей против еврея Иудейское сопротивление сионизму

К русскому изданию

Напутствие раввина

Предисловие философа

Пролог

Глава 1. ВВЕДЕНИЕ

Секуляризация и ассимиляция

История как поле боя

Антисионисты и несионисты

От мессианства к национализму

Рождение еврея-безбожника

Незаконченное преображение

Евреи, иудеи и израильтяне

Современный иврит и атеистическое сознание

Прегрешение и наказание

«Осторожно — Мессия!»

Идеи сионизма

Деяния сионистов

Глава 4. ПРИМЕНЕНИЕ СИЛЫ

Иудейство и миролюбие

Евреи России: от крушения надежд к насилию

Самодостоинство и самооборона

Противоречивый национализм

Победы Израиля

У истоков терроризма

Глава 5. СОТРУДНИЧЕСТВО С ВЛАСТЯМИ И ЕГО ПРЕДЕЛЫ

Сопротивление сионизму в Святой земле

Сопротивление сионизму в мире

Отношения с государством

Государство и иудейство

Глава 6. СИОНИЗМ, КАТАСТРОФА И ГОСУДАРСТВО ИЗРАИЛЬ

Геноцид и его причины

Сионисты и геноцид евреев в Европе

Чудесное возрождение или продолжение трагедии?

Место Государства Израиль в еврейской истории

О свободе слове

Надежда или угроза?

Эпилог

Глоссарий

Библиография

К русскому изданию

История России как бы довлеет над судьбой Израиля. Кризис империи Романовых, приведший к погромам и массовому насилию, оказал прямое влияние на идеологию и практику сионизма. Признание и помощь со стороны СССР обеспечили Израилю военное превосходство на Ближнем Востоке в первые годы его существования. С другой стороны, иудейских противников сионизма, о которых идет речь в этой книге, вдохновляет пример распада СССР: если Господь смог мирным путем развалить ядерную сверхдержаву, он разберется и с миниатюрным сионистским государством.

Идея переселения евреев в Святую землю, конечно, возникла не в России: она поначалу созрела в умах английских и американских протестантов, для которых такое переселение должно ускорить Второе пришествие Христа. Далекий от всякой религии еврей Теодор Герцль, который придал этой идее политическое содержание, родился в Венгрии. Однако сионизм остался бы всего лишь предметом обсуждения для узкой группы респектабельных буржуа и интеллектуалов в Центральной Европе, если бы движение это не захватили куда менее респектабельные российские евреи из черты оседлости. Поэтому трудно переоценить русское влияние на сионистскую колонизацию и израильское общество. Именно активисты из России настояли на том, что Палестина, а не Уганда должна служить плацдармом воплощения сионистской мечты. Именно они первыми ощутили себя «лицами еврейской национальности», которые, как все национальности, имеют право на самоопределение. (Общее с советским понятие «еврейская национальность» продолжает оставаться краеугольным камнем сионистской структуры государства.) Именно они стали первыми поселенцами-подвижниками, которые создали тот политический и концептуальный костяк, на котором до сих пор зиждется сионистское государство.

Герои израильских войн — Моше Даян, Эзер Вейцман, Ицхак Рабин, Рафаель Эйтан, Ариэль Шарон — тоже российского происхождения. Их объединяет не только бесстрашие, но и полное отчуждение от еврейской традиции с ее культом миролюбия, что позволило российским евреям привезти с собой на Святую землю опыт политического террора и решимость создать свои собственные вооруженные силы. Евреи российского происхождения сыграли также ключевую роль в организации сионистского движения во многих странах мира: от Франции и Марокко до США и Японии.

Еврейское сопротивление сионизму также проявилось с наибольшей силой в России. Особый протест вызывает у противников сионизма уже упомянутое понятие «еврейской национальности», которое вытесняет традиционное самосознание еврея как человека, чье поведение должно отражать заповеди Торы. В этом, вообще говоря, заключается одна из важнейших целей сионистской программы: создать из духовного сообщества евреев некий этнос, народ или расу. Именно против этого выступили крупнейшие раввины и мыслители как в России, так и за ее пределами, считая такой замысел не только опасным и бесчеловечным, но и глубоко противным всей еврейской традиции.

В то время как принципиальное противостояние сионизму со стороны части евреев вызывает недоумение, осуждение, а подчас злобу, на страницах этой книги читатель найдет ему разъяснение и толкование. Из того, что противники сионизма сегодня в меньшинстве, отнюдь не следует, что сопротивление это можно игнорировать. «... Вся история евреев показывает, что строгие к себе меньшинства имеют свойство становиться торжествующим большинством» (Джонсон). Поэтому, наверное, книга эта, которую я написал и впервые опубликовал по-французски, привлекла за пять лет столь широкое внимание во многих странах, где она переведена и издана. Мои встречи с читателями на пяти континентах показали, как много есть людей доброй воли, для которых израильское государство, его природа и поведение не укладываются в их представления об иудаизме как об учении о смирении, сострадании и справедливости. Прочтя эту книгу, они видят, что их понимание еврейской духовной традиции вполне адекватно.

Более того, некоторые находят в моей работе давно назревшую «реабилитацию» иудейской религии. А такие люди, как американский кинорежиссер Менахем Даум, полагают, что в книге идет речь не столько о религии, сколько о спасении человеческих жизней. Памятуя о столь частом и опасном смешении понятий «еврей» и «израильтянин», кардинал Даннеельс из Бельгии считает, что книга «обезвреживает заряд ненависти, направленной против евреев Европы». Должен добавить, что писал я свою книгу с чувством сопереживания со знакомыми и незнакомыми мне людьми, впрямую испытывающих на себе влияние конфликта, не утихающего вот уже больше века на Святой земле.

Русскоязычный читатель найдет в этой книге немало знакомых реалий, которыми я специально дополнил это издание, с тем чтобы он смог лучше проникнуть в суть идейного сопротивления сионизму. Надеюсь, что это издание привлечет внимание широкого круга читателей, которым небезразличны судьбы современного мира, и, в частности, Ближнего Востока, где у миллионов бывших советских граждан живут родственники и друзья, а также всех тех, для кого духовность остается важной составляющей их жизни. В ней идет речь о частном случае куда более общей, фундаментальной полемики современности: противники сионизма, так же как Лев Толстой или Томас Манн, отстаивают определяющую роль духовности в истории.

В то же время книга должна позволить читателю по-новому посмотреть на понятие «титульной», или «коренной», нации, обретшее новую жизнь после распада СССР. Сионистское государство по своей природе противится либеральному принципу «отчуждения гражданства от этничности» (Полонский 2007), на котором зиждутся такие государства, как США, Россия, Канада, Франция или Великобритания. Напротив, Израиль, как Эстония или Латвия, — продолжает сохранять связь между гражданством и этничностью, в то время как даже такие некогда этнически однородные государства, как Швеция или даже Япония, стали развиваться в сторону либеральной модели государства. История еврейского противостояния сионизму — это также история взаимоотношений политики и религии. Так что книга эта затрагивает злободневные проблемы современного мира, выходящие далеко за пределы еврейской истории и проблем Ближнего Востока.
* * *

Эта книга была задумана в Иерусалиме, в Институте Бет-Мораша, где мне довелось изучать антисионистскую мысль в кругу убежденных сионистов. Именно там меня попросили написать статью по вопросам критики сионизма, вышедшую в журнале Акдамот, в канун 50-летия Израиля (Rabkin 1998). Я благодарю коллег и студентов Бет-Мораша, а также других иерусалимцев: раввина Боруха Горовица, главу ешивы Двар Йерушалаим, помогшего мне войти в мир классического иудаизма, раввина Адина Штейнзальца, с кем мне посчастливилось сотрудничать в момент возрождения иудаизма на моей родине в России, сотрудников Института им. Шолома Хартмана, где ортодоксальный иудаизм изучается в контексте реалий современного мира, моих друзей Эдварда Коэна и покойного Шломо Эльбаза, позволивших мне оценить присущий сефардской традиции дух мира и согласия, Хаима Гиата и его семью, йеменских евреев, сочетающих глубокую набожность со столь же глубокой рассудочностью, и, наконец, профессора Иоханана Сильмана и его супругу Иегудит, с которыми мы столько раз допоздна спорили о сионизме и израильском обществе. За много лет до возникновения замысла этой книги я не раз обсуждал затронутые в ней темы с профессором Йешаягу Лейбовичем. Упомянутые иерусалимские собеседники обладают высоко ценимым мною качеством — готовностью спорить и расходиться во мнениях по животрепещущим вопросам и, не переходя на личности, оставаться при этом добрыми друзьями. Борьба идей не должна переходить в борьбу людей. Да вдохновит их человеческий пример всех, считающих себя защитниками Израиля за его пределами.

Хочу также поблагодарить свой Монреальский университет за создание прекрасных условий для работы, а также университеты Иерусалима, Констанцы, Кракова, Пассау и Тель-Авива за помощь при подготовке этой книги. Члены моей семьи не только подолгу выносили беседы на темы этой книги за субботней трапезой, но и активно помогали мне при ее написании. И, наконец, слава Богу, без Чьей щедрости и благоволения я бы никогда не завершил эту работу.

Яков Рабкин, Монреаль

Месяц нисан 5769 г./апрель 2009 г.
Напутствие раввина

Эта своевременная книга содержит плодотворные идеи, ставящие под вопрос многие факты и суждения по поводу взаимоотношений между иудаизмом и сионизмом. В настоящее время все сильнее расходятся пути Государства Израиль и преданных Торе евреев. Эта вдумчивая работа не приемлет лозунгов и заклинаний, которыми так давно подменяют обсуждение сионизма и Государства Израиль в еврейских общинах. Книга эта — обязательное чтение не только для тех, кого интересует история евреев, но и для любого мыслящего читателя.

В XIX веке в Европе усилилось разделение на приверженцев и противников религии. Для многих секуляризм стал предметом культа. Таким образом, национализм превратился в светскую «религию», которая, сотворив из государства чудовище, в XX в. привела к ужасающим катастрофам.

В этой книге идет речь о национализме в моей стране. Среди прочего в ней анализируется миф о Государстве Израиль как о защитнике всех евреев, об Израиле как их истинной («исторической») родине, — мифы, существо которых — антиеврейское. Евреи своих стран должны ответить для себя на вопрос, совпадают ли их интересы с интересами Государства Израиль. Но идеологи сионизма наложили сегодня на этот вопрос табу. Более того, они объявили, что антисемитизм неизбежен и что безопасность евреям может обеспечить только Государство Израиль. Взгляд этот — в принципе антидемократичен, ибо он априори отрицает эмансипацию евреев в современном мире.

Согласно этому мифу, евреи обязаны безоговорочно поддерживать Израиль, зачастую вопреки национальным интересам своих собственных стран. Большинство лидеров еврейских общин не находят ничего лучшего, чем безнравственный лозунг: «моя страна всегда права» (my country right or wrong). Израильские правительства ведут себя, как будто они по-прежнему общинные руководители, не вышедшие за стены гетто. Они игнорируют интересы израильтян-неевреев, тем самым поддерживая в Израиле постоянное военное напряжение. Гетто, оснащенное мощной армией, — это чрезвычайно опасно.

Эта книга показывает, почему так важно избавиться от этого мифа, препятствующего многим, в том числе и евреям в Израиле, убедиться в подлинности иудейского антисионизма и его верности еврейской традиции. Ведь для того, чтобы честно, беспристрастно обсуждать Израиль и сионизм, необходимо прежде всего признать право религиозного антисионизма на существование. Но поскольку сионисты — и евреи, и христиане — отказываются это право признать, дискуссия эта душится ими в зародыше.

Вполне очевидно, что об основанном на Торе антисионизме нужно узнать всем. Иначе мы просто укрепляем за сионизмом статус священной коровы, что включает в себя утверждение о главенствующем месте Израиля в жизни евреев всех стран, а также о праве правительства Израиля выступать от имени евреев всего мира. Тем самым евреев хотят лишить всякого права критиковать политику Израиля. Сионисты осуждают любую оппозицию сионизму как проявление антисемитизма, а такое декларирование грозит опасными последствиями евреям всех стран, в том числе и Израиля.

Интеллект диктует нам важность ясно мыслить и отчетливо различать понятия. Не всем очевидна практическая важность четкости мысли. И вот здесь профессор Рабкин оказывает своей книгой неоценимую услугу. На основании важных, но малоизвестных источников его книга демонстрирует, чем и как отличны друг от друга следующие понятия: сионизм и иудаизм; Израиль как государство, как страна и как Святая земля; евреи Израиля и евреи диаспоры; израильтяне — евреи и неевреи; сионисты-христиане и сионисты-евреи; наконец, антисионисты — опять же христиане и евреи. Например, когда Государство Израиль называют «еврейским», происходит весьма реальное и очень опасное смешение понятий веры и национальности.

Не нужно быть религиозным человеком, чтобы осудить спекуляцию религиозными святынями. Себя я не считаю религиозным человеком и не следую столь распространенной моде отыскивать грехи в сионизме и его истории. Но как патриот Израиля и как философ, я убежден в том, что иудейское сопротивление сионизму — это важнейший элемент столь недостающего нам ныне честного обсуждения прошлого, настоящего и будущего Израиля.

Александр Твардовский

(Псалмы, 119:43)

Поджоги еврейских школ в Бельгии и Канаде, нападения на синагоги в США и Турции — все эти акты вандализма выносят ближневосточный конфликт далеко за пределы Израиля и Палестины. Однако почему мишенями становятся разбросанные по всему миру еврейские организации? Почему ученики хасидской школы Антверпена должны отвечать за действия израильских солдат в Газе? По-видимому, это происходит оттого, что шестиконечную звезду все чаще принимают за опознавательный знак на израильских танках и самолетах.

«Мы говорим «евреи» — подразумеваем Израиль; мы говорим «Израиль» — подразумеваем евреев» — для многих стало уже естественным отождествлять всех евреев с Государством Израиль. Подчас евреев представляют чужаками, инородцами, иностранцами, израильтянами, проживающими «за границей». Особенно популярно такое восприятие евреев у антисемитов. Сионисты, представляющие свое движение как «авангард всего еврейского народа», также рассматривают евреев прежде всего как потенциальных граждан Израиля. Немало сионистов считают, что любая угроза Израилю несет в себе угрозу всем евреям мира и даже их духовному наследию. С этой точки зрения Израиль становится защитником евреев и оплотом иудаизма. Впрочем, согласны с этим далеко не все евреи.

Каждый год во многих городах мира в День независимости Израиля проводятся все более мощные демонстрации в его поддержку. Чуть в стороне от демонстрации стоят мыслящие инако евреи, среди которых немало бородатых, «пейсатых», зачастую облеченных во вретище иудеев с транспарантами: «Прекратить кровавую авантюру сионизма!», «Мечта сионистов обращается в кошмар», «Сионизм — это отрицание иудаизма». Эти люди в корне отрицают как сионизм, так и созданное этим политическим движением государство. Более подробно их точка зрения изложена в брошюрах, которые они распространяют тут же среди прохожих:

Помимо того, что сионизм вызывает страдания, притеснения и человеческие жертвы, помимо того, что он ежечасно оскверняет Тору, он в корне поражает еврейскую душу, тем самым радикально изменяя еврейское самосознание. Сионисты представляют евреев как светскую национальность, подменяя тем самым веру нашего народа в божественную Тору. Для них изгнание евреев со Святой земли всего лишь результат военного поражения, что начисто уничтожает религиозное значение изгнания как кары за наши грехи. Сионисты посеяли смятение среди евреев как в Израиле, так и в диаспоре. Постоянно опираясь на жестокость и злоупотребления, они превратили нас в гонителя Голиафа в глазах всего мира.

Вот почему для еврейского народа и народов всего мира пятый день месяца ияра [день провозглашения Государства Израиль по еврейскому календарю] — это день боли и страдания. Правоверные евреи отмечают его постом как день траура, предаваясь покаянию, облачившись во вретище и посыпав голову пеплом. Да будем мы достойны лицезреть мирное исчезновение этого государства и восстановление мира между евреями и мусульманами всего мира (Neturei Israel).

Произраильские демонстранты-евреи обзывают их предателями, обвиняют этих явно правоверного вида иудеев в том, что они «не настоящие евреи», а некоторые даже кричат: «жалко, что вас Гитлер не добил!». У них пытаются вырвать антисионистские плакаты — и в результате в дело вмешивается полиция, защищая одну группу евреев от другой. Похожие сцены повторяются в этот день в Монреале и Нью-Йорке, Лондоне и Иерусалиме.

Военные операции Израиля в секторе Газа зимой 2008–2009 гг. вызвали шквал протестов со стороны евреев всего мира. Во многих странах евреи пикетировали, а иногда и занимали израильские консульства, подчеркивая тем самым, что войны Израиля ничего общего с евреями не имеют. Более того, они объявляли сионизм первопричиной насилия и войн на Ближнем Востоке и серьезным источником опасности для всего мира.

Эти отдельные эпизоды представляют собой лишь внешнее проявление куда более широкого — однако мало известного — движения: отрицание сионизма и сопротивление ему с позиций Торы и еврейской традиции. Очень часто критику сионизма и сионистского государства отметают, объявляя ее проявлением антисемитизма или самоненависти. Но такое обвинение по отношению к людям, сохранившим в часто невероятно тяжелых, подчас нечеловеческих условиях (погромы, изгнания, геноцид) данную им, как они считают, самим Господом коллективную идентичность, было бы неправдоподобным.

Со стороны отвержение евреями сионизма кажется парадоксом. Ведь газеты зачастую называют Израиль «еврейским государством», а вслед за ними и общественность начинает автоматически проводить связь между местными евреями и израильскими солдатами, которых столь часто показывают в телевизионных новостях. Израильские политики также все чаще говорят «от имени еврейского народа». Особенно парадоксальным кажется то, что наиболее преданные традиции противники сионизма молятся несколько раз в день о возвращении в Святую землю.

Парадокс этот лишь видимый: как основоположники сионистского движения, так и его противники считают возникновение сионизма и провозглашение Государства Израиль точками радикального разрыва с еврейской традицией, «великого перелома» в еврейской истории. С момента зарождения сионизма его отвергает подавляющее большинство тех, кто следует еврейской традиции и толкует ее. Им чужды проекты создания нового общества и нового еврея. Они считают святотатством лишенное духовности понятие «лицо еврейской национальности», что лежит в основе массового переселения в Святую землю в прошлом веке. Они особенно резко протестуют против использования для этого военной силы. Вот что пишет об этом израильский историк Иосеф Сальмон:

«Сионизм представлял собой серьезнейшую опасность, ибо он лишал традиционную еврейскую общину — как в Земле Израилевой, так и в странах рассеяния — сущности ее существования: упование на приход Мессии. Сионизм бросал вызов всему традиционному иудаизму: «переопределением» евреев в качестве обычной современной национальности, своим насаждением нового образа жизни, своим отказом от религиозного понимания Рассеяния и Искупления. Угроза сионизма проникла в каждую еврейскую общину; она была прямой и безжалостной, и противопоставить ей можно было лишь столь же бескомпромиссное сопротивление» (Salmon 1998, 25).

В этой книге обрисованы контуры еврейского сопротивления «прямой и безжалостной» угрозе сионизма. Она рассказывает о продолжительной и решительной борьбе против него, которую ведут как евреи ортодоксальные, так и реформистские и даже некоторые выходцы из национал-иудаизма (дати-леуми), ставшего в последние годы основным оплотом сионизма и израильского патриотизма. Духовных противников сионизма объединяет приверженность моральным ценностям иудаизма и стремление тем самым сохранить верность еврейской традиции.

Чаще всего оппозиция сионизму, о которой идет речь, высказывается раввинами, то есть знатоками Торы. Еврейская традиция считает, что исправить чье-либо поведение можно, только оказывая ему уважение, сочувствие и любовь. Но это непросто делать, когда противостояние сионизму большинство воспринимает как «антинародное предательство». Возникает дилемма, которую четко обрисовали раввины Либеральной синагоги Лондона:

«Нам приходится выбирать между верностью народу и верностью Богу. Разве пророки не любили свой народ? Однако они безжалостно критиковали [его и его] вождей. Разве кто-либо любил свой народ более страстно, чем пророк Иеремия? Однако он осуждал его за его грехи и именно в силу своей любви осуждал его особенно страстно» (LJS).

Правоверные евреи, отвергающие идеи и практику сионизма, считают, что так их обязывает поступать Тора. В связи с этим упоминаются две особые заповеди. Первая обязывает еврея самоотверженно бороться с осквернением имени Божьего. Поскольку Государство Израиль зачастую выступает и действует как бы от имени всех евреев и даже от имени иудаизма, противники сионизма считают своей святой обязанностью разъяснять общественности — в особенности неевреям, — что это государство не представляет ни иудаизм, ни евреев всего мира. Вторая заповедь касается сохранения человеческой жизни. Обнажая кардинальную несовместимость теории и практики сионизма с моральными принципами иудаизма, противники сионизма стремятся отвратить от евреев всеобщий гнев, который, по их мнению, вызывает Государство Израиль. Они не желают превращения евреев всего мира в заложников Израиля и его политики. Поэтому они требуют, чтобы Государство Израиль перестали называть еврейским.

Отделение исторической судьбы народа от судеб национального государства — вопрос, интересующий не только евреев. Глобализация привела к тому, что развитие духовного самосознания вне рамок специфического государства — тема, волнующая сегодня миллионы людей. Еврейская история демонстрирует, как разбросанная по миру община способна сохранить свое самосознание в течение двадцати веков, не имея ни общего разговорного языка, ни общей территории, к тому же в условиях, которые во многих европейских странах угрожали просто физическому выживанию. Привело ли создание Государства Израиль к столь радикальному преображению евреев, чтобы положить конец уникальной еврейской традиции, конец иудаизму и евреям в том виде, в котором они были известны миру на протяжении последних двух тысячелетий? Вопрос этот не нов (Friedmann), и именно в этом обвиняют сионистов те евреи, о которых идет речь в этой книге.

Для оправдания жестких мер, необходимых для самосохранения Израиля как государства рассеянного по миру народа, необходимо быть уверенным в том, что евреи составляют не религиозную общину, а единый этнос, народ или расу. Уверенности в этом с каждым годом все меньше. Произведшая недавно фурор книга историка из Тель-Авивского университета Шломо Санда (Sand), озаглавленная «Как и когда был изобретен еврейский народ», доказывает, что евреи из различных стран не имеют между собой ничего общего, кроме религии. Санд не отрицает, что в ходе прошлого века сложился новый, израильский, народ, включающий в себя неевреев, число которых в стране продолжает неуклонно расти (почти треть населения Израиля). В таком случае Израиль должен прекратить считать себя государством евреев всего мира — народа, который, по его мнению, был «изобретен» в угоду сионистской идеологии, — и стать просто государством живущих в нем граждан, то есть выражать национальные устремления всех его граждан.

Поскольку таким образом угасает мирская, национальная мотивация сохранения именно еврейского государства, все большее значение приобретает мотивация религиозная. Национал-иудаизм приобретает поэтому особое значение как идеологический оплот сионизма. Именно в этом лагере многие верят, что создание сионистского государства — предвещающая окончательное Избавление кульминация иудаизма. Прочтя эту книгу и сравнив аргументы иудейских противников сионизма с идеями религиозных сионистов (Полонский 2006), читатели смогут сами судить, насколько убедительны позиции каждой из сторон.

Разнообразие мнений среди евреев настолько хорошо известно, что даже стало темой немалого числа анекдотов и поговорок («два еврея — три мнения»). Вписываясь в эту многовековую традицию, история духовного отвержения сионизма должна позволить читателю разобраться в существе того радикального переворота, который совершает сионизм в жизни евреев, и тем самым развенчать мифы, которые продолжают подпитывать антисемитизм до наших дней.

Как поет наш монреальский бард (и еврей) Леонард Коэн: «трещинка есть во всем — только так туда попадает свет», «there is a crack in everything — this is how the light gets in». Надеюсь, что моя книга, бросая непривычный для многих читателей свет на отвержение сионизма раввинами и еврейскими мыслителями последнего столетия, облегчит поиски мира между странами, религиями и людьми — поиски, которым свет может только помочь.

Введение
«Поставлю я над собой царя подобно прочим народам, которые вокруг меня»

(Втор. 17:14)

Сионизм — это, возможно, одно из последних революционных движений XIX–ХХ вв., дожившее до наших дней. Как сионисты, так и их противники считают возникновение сионизма и провозглашение Государства Израиль великим переломом в истории евреев, в начале которого стояли эмансипация и секуляризация евреев Европы.

Термин «сионизм» изобрел в начале 1890-х гг. Натан Бирнбаум (1864–1937), австрийский еврей, оставивший хасидизм своих предков и ставший крупнейшим деятелем еврейского национального движения. Он занимал пост генерального секретаря Всемирной сионистской организации и всячески способствовал развитию сионистского самосознания. Однако спустя несколько лет он разочаровывается в сионизме и становится его непримиримым критиком (Fishman J.). По иронии судьбы аналогичное преображение претерпевает веком позже Авраам Бург, который, в свою очередь, также занимает руководящий пост в сионистском движении, а затем обращает беспощадную критику не только на сионизм, но и на израильское общество, в котором Бург родился и вырос (Burg 2008).

Среди многочисленных разновидностей сионизма победило направление, поставившее перед собой четыре основных цели: 1) превратить наднациональное еврейское самосознание, ориентированное на Тору и заповеди, в национальное самосознание, естественное для Европы того времени; 2) создать на базе библейского и раввинистического древнееврейского общий разговорный язык — иврит; 3) переселить евреев из стран, где они родились, в Палестину; 4) установить политический и экономический контроль над «страной возрождения»^*, прибегая, по мере необходимости, к силовым методам. Если другие националисты хотели лишь отобрать у империй власть над своей страной и стать «хозяевами у себя дома», то сионисты ставили перед собой гораздо более трудную цель, стремясь одновременно решить и первые три задачи.

Сионизм был смелой попыткой принудительной модернизации и преобразования страны, которую они считали отсталой и «жаждущей живительного пробуждения» со стороны европейских поселенцев. В этом смысле Государство Израиль и по сей день остается попыткой осуществить западную модернизацию в регионе, который по-прежнему ей враждебен. Продолжающееся более века кровопролитие на Святой земле свидетельствует о том, что сионистское движение, несмотря на свои неоспоримые экономические и военные успехи, окончательной победы пока не одержало. С самого начала колонизации враждебность сионизму проявляют не только арабы, считающие себя жертвами этого проекта, но и евреи, отвергающие светское национальное самосознание, на котором зиждется весь сионистский проект. Причем сегодня именно эти две группы населения страны переживают самый бурный демографический рост.

По мнению английского философа Леона Рота, «Иудейство^* всегда было чем-то большим, нежели общее число его последователей. Иудейство создало евреев, а не наоборот.... Иудейство — первично. Это не нечто производное, а цель, и евреи — средство ее осуществления» (Джонсон).

Чтобы оценить сложность любой дискуссии о том, что происходит с евреями вот уже более двух веков, необходимо понять, что секуляризация, то есть полное освобождение от «ярма Торы и ее заповедей», вбивает клин между понятиями «еврей» и «иудей». До начала XIX в. понятие «еврей» было нормативным: речь шла о человеке, поведение которого по определению подчиняется определенным принципам (заповедям Торы), являющимся общим знаменателем для всех евреев. Даже нарушая заповеди, еврей не отрицал их значимости. Слова «А вы будете у меня царством священников и народом святым» (Исход, 19:6) остаются для такого еврея заповедью, упованием и источником вдохновения. Раввин Симон Шваб (1908–1994) описывает еврейскую жизнь так:

«Еврейский народ на каждом материке жил своей жизнью, посвящая себя служению Богу, в стороне от политических перипетий окружавшего мира, от которого иногда исходила вынужденная любовь, а иногда — безграничная ненависть <...> Иудейство давало лишь одно истинное определение еврейского предназначения, еврейской истории и будущего евреев: верность учению Божьему составляла смысл жизни каждого еврея. Она же [верность] служила основой этнической общности, национального единства евреев, которое пережило крушение их политической независимости... Кроме того, была пламенная надежда и всепоглощающая тоска по все еще неведомому будущему, страстное ожидание Мессии, который придет и сплотит человечество вокруг святыни Господней». (Schwab, 10–11)

Секуляризация произвела революционный переворот в еврейском самосознании, превратив «еврейство» из нормативного понятия (то есть понятия, предполагающего определенные духовные и общественные обязательства, кодифицированные еврейской традицией) в чисто описательное. Традиционно евреи отличаются от своего нееврейского окружения тем, что они делают или должны делать; новые евреи определяются так называемыми «объективными», якобы сущностными признаками: народность, этнос, раса. Этот раскол в самосознании, продолжающийся почти два столетия, заставляет нас сегодня употреблять прилагательное «еврейский» для обозначения принадлежности к евреям как общности (будь то этнос, народ или раса), а прилагательное «иудейский» для обозначения нормативно определенных еврейской традицией действий. В термине «еврейская традиция», принятом и в наше время, сохраняется значение слова «еврей», подразумевающее верность Торе; для краткости это понятие зачастую будет обозначено просто словом «Традиция».

Сионизм изменил еврейскую жизнь и даже само значение слова «Израиль». Как пишет раввин Джейкоб Нузнер (американский ученый, один из самых плодовитых исследователей иудейства):

«Сегодня словом „Израиль“, как правило, обозначают Государство Израиль. Если кто-то говорит: „Я еду в Израиль“, — речь идет о поездке в Иерусалим или в Тель-Авив... Но в Писаниях и в канонических текстах еврейской религии Израилем называется святая община, которую Господь произвел из Авраама и Сары и которой даровал на горе Синай Тору («учение»). В книгах псалмопевцев и пророков, в учении еврейских мудрецов всех времен и во всех еврейских молитвах Израилем называется именно эта «святая община». В большинстве версий иудейства принадлежать «Израилю» — означает строить жизнь по образу и подобию Божьему, как об этом написано в Торе. Сегодня в синагогальном богослужении «Израиль» обозначает святую общину, но при этом в еврейской общественной жизни точно так же называют Государство Израиль» (Neusner, 3–4).

Когда Нузнер приходит к заключению, что «государство стало важнее, чем евреи», он проводит четкую грань между евреями и иудеями, а также акцентирует происходящий вот уже более ста лет сдвиг в еврейском самосознании, вследствие которого из народа общей веры евреи превращаются в народ общей судьбы:

«Сколь бы малым ни было сообщество евреев, иудейство как религия может тем не менее процветать среди тех, кто его исповедует. Но даже если евреев будет много и обретут они влиятельность, но при этом перестанут исповедовать иудейство или же станут исповедовать другую религию, тогда иудейство потеряет свой голос, хотя евреи как сообщество будут процветать. Вывод прост. Книга (то есть набор религиозных идей, отвлеченных от социума) не является иудейством; но и мнения по любому вопросу, даже если их придерживаются все евреи, вместе взятые, иудейства тоже не составляют» (Neusner, 3).
Секуляризация и ассимиляция

Сионизм возник и созрел в последние годы XIX в. в среде отошедших от Традиции (то есть ассимилированных) евреев Центральной Европы. Даже после достижения формальной эмансипации те немногочисленные евреи, которые стремились войти в высшее общество, чувствовали себя обиженными и отверженными. Они (а часто уже и их родители) не соблюдали заповедей Торы и были слабо знакомы с нормативными аспектами иудейства. Примкнув к общеевропейскому отходу от религии, они обижались на то, что общество не принимало их как полноценных членов. Это была весьма своеобразная обида, неведомая отошедшим от веры христианам Франции или Германии. По мнению Шломо Авинери, историка сионистской мысли и известного политолога, девятнадцатый век открыл перед евреями беспрецедентные в их истории перспективы и возможности (Avineri 1981, 8). Тем не менее все их попытки полного вживания в окружающее общество не давали ожидаемого психологического и общественного результата. Иными словами: «Сионизм был изобретением ассимилированных интеллектуалов, „интеллигентской партии“, открестившейся от раввинов, мечтавшей о современности и сбивавшейся с ног в поисках лекарства от своей хандры» (Барнави, 216).

Сионизм вселял надежду, что на смену ущербной частичной ассимиляции придет широкая коллективная ассимиляция — «нормализация» еврейского народа. Почти никто из ассимилированных евреев не оспаривал саму идею ассимиляции, которая оставалась для них бесспорным признаком прогресса. Многие из них принадлежали к первому поколению отказавшихся от соблюдения заповедей Торы и вообще не рассматривали возможность возвращения к традиционному иудейству. Некоторые переходили в христианство (коллективно или по одиночке), но никто не призывал вернуться к вере отцов.

Даже явные преследования со стороны нацистов не вызвали возврата к соблюдению традиций. В 1934 г. Раввин Шваб напрасно призывал своих соотечественников-евреев «вернуться домой — в иудейство». Исключение евреев Германии из всех сфер общественной и культурной жизни привело к бурному расцвету еврейской общинной жизни, но этот процесс крайне редко принимал форму возвращения к религии. «Они создавали спортивные ассоциации и даже добровольную „культурную лигу“, лишь бы, Боже упаси, „не вернуться в гетто“... Да, нас притесняют, но мы не раскаиваемся. Мы унижены, но нет в нас смирения, особенно перед Господом... А если так, остаемся ли мы по-прежнему народом Божьим?» (Schwab, 15–16).

Возвращаясь к вопросу о зарождении сионизма, отметим, что личные обиды отдельных людей, семей и даже небольших социальных групп (связанные с неудачными попытками полной ассимиляции благополучных евреев: врачей, адвокатов, банкиров и т.д.) при всей их остроте никак не могли породить массовое движение. Такое движение могло набрать силу лишь там, где общественно-политические условия для евреев были куда менее благоприятны. Поэтому истинной колыбелью практического сионизма стала Восточная Европа, в особенности — Российская империя, а не страны Запада. Распространение сионистских идей отражало глубинный сдвиг в общественном сознании евреев. Для достижения своих целей сионисты прибегли к агитации в массах. Идеи сионизма, казавшиеся простыми и естественными, были в то же время чем-то совершенно новым, шедшим вразрез с тысячелетней Традицией. Именно этим и объясняется сдержанное отношение к сионизму большинства евреев того времени. Тем временем Гаскала (еврейский вариант Просвещения) и секуляризация неустанно мостили дорогу новому еврейскому сознанию. Таким образом, сионизму удалось выжить (а позднее и завоевать умы) благодаря отходу от религии, затронувшему тогда почти все народы Европы, что и позволило внести национальную составляющую в еврейское самосознание.

Царский режим держал большинство евреев в черте оседлости, на расстоянии от манящих центров русской культуры. Отказавшись от приверженности Торе, это светское еврейство выработало «протонациональный характер и национальное сознание» (Leibowitz, 132). Евреи России обладали по крайней мере двумя атрибутами «нормальной» нации: общая территория (черта оседлости) и общий язык (идиш). Сионизм был одним из движений национального возрождения, подобным бурлившим тогда среди народов Европы, например финнов, литовцев, поляков или чехов. В конце девятнадцатого века, когда евреев России захлестнула волна секуляризации, успеху сионизма также способствовал возникший тогда расовый антисемитизм.

На рубеже ХХ в. в Палестину направлялось лишь около одного процента эмигрантов-евреев из Российской империи (большинство предпочитало Северную Америку), тем не менее именно выходцы из России составили костяк активистов сионизма. Многие из них сохраняли связи с родиной, а некоторые даже переехали в СССР в 1920-х гг., чтобы участвовать в построении там социализма. Фактический основатель Государства Израиль Давид Бен-Гурион (1886–1973) восхищался Лениным и Октябрьской революцией. О последней он отзывался как о «великой революции, первоначальной революции, которая была призвана с корнем вырвать существующую действительность, сокрушить ее опоры, не оставить камня на камне от этого упадочного и прогнившего общества» (Барнави, 217). Несмотря на всю свою решимость отречься от прошлого, сионистская элита осознанно воспроизводила в новой стране знакомые по Восточной Европе культурные и политические реалии, такие, например, как откровенное безбожие, коллективизм и свободную любовь. Такое культурное засилье, в свою очередь, вызвало сопротивление: сначала со стороны набожных евреев, издавна живших в Святой земле, а затем и со стороны евреев, происходивших из мусульманских стран. То есть со стороны всех тех, кто не мог найти себе места в социальных структурах европейского типа (кибуцы и прочие коллективистские формы деятельности), заложенных в сионистское государство его основателями, в большинстве своем выходцами из Восточной Европы.

Основной движущей силой сионизма в России были маскилим — последователи Просвещения. Зачастую это были бывшие студенты ешив. У них имелись определенные представления о европейской культуре, но, как правило, отсутствовало систематическое европейское образование.

Некоторые из маскилим выучили иврит и стали свысока смотреть на свой родной идиш. В отличие от западных евреев, они живо интересовались преобразованием общества, обличали экономическую несправедливость и резко критиковали еврейские общинные учреждения того времени. В первые десятилетия своего существования сионизм был проникнут радикальным идеализмом (Reinharz; Avineri 1998). Немало поспособствовали обращению еврейской молодежи к идеям этнического национализма и погромы конца XIX в.

Сионизм переориентирует евреев от ожидания Мессии к деятельному, в частности к политическому, участию в историческом процессе. В связи с этим возникает вопрос: насколько правомерен в рамках еврейской истории национализм, а также любая политическая и военная деятельность? Теодор Герцль (1860–1904), основатель политического сионизма, родом из Австро-Венгерской империи, вполне ассимилированный журналист, стал притязать на роль представителя евреев всего мира, несмотря на то что испокон веков на руководство еврейскими общинами выдвигались люди, имевшие познания в Торе и строго соблюдающие заповеди. Но такое поведение вполне соответствовало духу времени. Так, например, большевики, будучи небольшой группой интеллигентов, объявили себя представителями «всего рабочего класса». В ту пору Европа кишела разного рода группами, считавшими себя «революционным авангардом», осознавшим «законы истории». Это позволяло им выступать от имени «широких масс», которые зачастую оставались безразличными, а подчас даже и враждебными по отношению к такой деятельности, ведшейся от их имени.

Романтический светский национализм первых десятилетий существования сионизма, подчеркивавший связь евреев с Землей Израилевой, ныне угас. Между тем усилилось движение национал-иудаизма, члены которого, не отходя от иудейства в его ритуальной части, последовательно осуществляют настоящую революцию в иудействе. Именно они активно заселяют занятые в 1967 г. территории и противятся всякому территориальному компромиссу с палестинцами. Это происходит, несмотря на то что большинство евреев Израиля не разделяют ни религиозных взглядов этого движения, ни его политического мировоззрения. Как показала эвакуация поселений из сектора Газа в августе 2005 г., идеологию этого движения поддерживают в основном выпускники школ в системе национал-иудаизма. В то же время романтика освоения новых земель нередко привлекает к себе новоприбывших граждан страны, в особенности из бывшего СССР, которые, испытывая затруднения с адаптацией в израильском обществе, вдохновляются образом «мужественного поселенца», воплощением «еврея с кулаками», о котором так мечтали отцы политического сионизма.
История как поле боя

Резкие перемены в жизни евреев, вызванные эмансипацией XIX — XX вв., усилили интерес к истории в европейском понимании этого слова, в особенности среди евреев, жаждущих отойти от Традиции. По мнению израильского историка Моше Циммермана:

«Человек, — как личность и как часть группы — стремится найти свое место в обществе, причем не только в современном, но и в развивающемся во времени. Для этого он обращается к истории, будь то просто факты и хроника или же труды тех, кто пишет историю» (Leibowitz, 47).

На самом деле обращение к истории присутствует уже в Пятикнижии: «Вспомни дни древности, помысли о годах всех поколений» (Второзаконие, 32:7). В иудействе функции истории многообразны: это и некий фон, и мировоззрение, а не только источник информации:

«Призыв к сохранению памяти не обусловлен нормальным и похвальным желанием уберечь героические дела народа от забвения. Может даже показаться, что многие библейские рассказы написаны специально для того, чтобы притупить национальную гордость. Истинная опасность состоит в том, что забудется не что именно произошло в прошлом, а, и это гораздо важнее, как это произошло» (Yerushalmi, 11).

Йосеф Хаим Йерушалми, профессор Колумбийского университета, утверждает, что Библия представляет собой рассказ о Божественном вмешательстве в историю, а не о самих исторических событиях. Ее задача — уберечь евреев от искушения заменить собой Бога, представляя себя в качестве деятеля истории. Традиция подчеркивает не исторический процесс, а моральные выводы, которые следует из него извлечь:

«Назначение и отстранение римских прокураторов, династические интриги императоров, войны и завоевания парфян и Сасанидов не предлагали ничего нового и полезного по сравнению с тем, что уже было известно. Даже перипетии династии Хасмонеев или интриги потомков Ирода — хоть они и относятся к еврейской истории — не выявляли ничего существенного и, как правило, игнорировались» (Yerushalmi, 24).

Иудейские источники очень мало говорят о военных действиях, которыми сопровождалась осада Иерусалима в I в. н. э. Вместо этого они обращают внимание на главный урок этого поражения: Храм был разрушен за грехи евреев, в особенности — за их беспричинную вражду между собой (ВТ, тр. Йома, 9б). Талмуд напоминает, как мелкие склоки возгордившихся своим положением евреев привели к всенародной (а по мнению многих — даже всемирной) трагедии (ВТ, тр. Гиттин, 55б). Традиция извлекает из этих событий недвусмысленный урок: следует быть осмотрительным и осторожным в своих поступках, так как невозможно предугадать их далеко идущие последствия. В контексте нашей книги особенно важно иудейское положение о том, что в конечном итоге ответственность за разрушение Храма и Изгнание из Святой земли несут сами евреи.

В Традиции история должна наставлять:

«Безграничная верность мудрецов библейскому толкованию истории в немалой степени объясняет отсутствие в их трудах исторических сочинений... Не требовалось никакой новой концепции истории для того, чтобы найти место Риму, или, если уж на то пошло, любой другой возникшей впоследствии империи» (Yerushalmi, 22).

Будучи понятой таким образом, история евреев отражает последствия Завета, то есть Союза, заключенного Богом с Его избранным народом. При таком прочтении трагедии, выпавшие на долю евреев, в том числе и их Изгнание из Земли обетованной, воспринимаются как наказание, посланное во искупление грехов. Для облегчения своей участи евреям необходимо раскаяние, а не военные или политические действия, которые лишь бросают вызов Провидению. Эта концепция снова и снова повторяется в еврейской историографии. Однако, переняв европейское мировоззрение, евреи посмотрели на свою историю с точки зрения других народов и перестали доверять точке зрения своей, еврейской, Традиции.

«Современные попытки воссоздать еврейское прошлое начинаются в момент резкого перелома в преемственности еврейского образа жизни и, как следствие, стремительного упадка коллективной памяти евреев. В этом смысле история становится тем, чем она никогда не была, — верой падших [то есть покинувших Бога] евреев. Впервые властителем дум становится история, а не священный текст. Движимые потребностью в самоутверждении, практически все идеологические течения, возникшие в еврейской среде в XIX в. (от реформизма до сионизма), начинают апеллировать к истории с целью найти подтверждение своей истинности. Как и можно было бы предугадать, при известном желании им удавалось извлекать из „истории“ самые различные уроки» (Yerushalmi, 86).

При этом следует отличать коллективную память, которая поддерживается Традицией, от истории, которую должны поддерживать документы, раскопки и т.п. В эпоху, когда понятие «история» стало означать политическую историю, то есть историю государств, был сделан вывод, что с разрушением еврейского государства в I в. н. э. «история Израиля подошла к концу». По мнению английского историка Лайонела Кочана, многие еврейские мыслители XIX в. стали воспринимать евреев как одну из «внеисторических наций» — такую же, как, например, не обладавших на тот момент собственным национальным государством украинцев, румын или латышей, и отличную от таких «исторических наций», как, например, венгры, немцы или итальянцы (Kochan, 3). Другие ученые-евреи искали в истории руководство к действию и, вслед за Марксом, утверждали, что следует не только изучать историю, но и изменять ее: создать государство и тем самым «вернуться в историю». Эту позицию категорически отвергли не только крупнейшие раввины начала