«как жаль, что она шлюха»
Гремя оружием? Не велика в том честь!
жүктеу/скачать 487 Kb.
|
- Бұл бет үшін навигация:
- Картина 2
Гремя оружием? Не велика в том честь!Донадо. Конечно, Васко, ты опять ввязался в бой? Что за натура! И недели без скандала не проходит. Чуть что не так – рапиру обнажать!
Пусть объяснит нам, что здесь происходит. Соранцо. Сеньоры, несколько секунд терпенья. Ваш интерес я разрешить могу вполне. Сей господин был на военной службе в Риме. Теперь он в Парме здесь у кардинала в услуженье – По крайней мере, так известно мне. Но к дочери синьора Флорио В любви моим соперником являясь, Он не нашел стези иной, Как сплетни обо мне ей доносить, Лишь клеветой стараясь В ее глазах к себе снискать расположенье. Однако знай, Гримальди, хоть по крови Возможно, ты и ровней быть мне годен – Насколько это верно, я не знаю - Все ж поступаешь подло до того, Что будь воистину ты благороден, Тебе иного б не осталось ничего, Как презирать себя, Равно как я тебя без меры презираю! Любой в моих словах резон найдет. Так, недостойным полагая Мне биться со столь низким негодяем, Я поручил слуге заткнуть твой лживый рот.
Пообещал я руку Аннабеллы, А потому я недоумеваю, К чему весь этот шум и гам, Нелепое оружия бряцанье. Что значит эта к потасовке страсть, Ответьте искренне, прошу вас, неужели Вам все в счастливую звезду не верится? Вы полагаете, что может криво слово В уши ей запасть, Тогда как над ее рукой и сердцем Ее отцом дарована вам власть? Так пусть же проигравший злою бранью Отводит душу. В том невелика напасть. Васко. Однако, слова, синьор Флорио, иногда имеют такое ядовитое жало, что даже мирную голубку способны превратить в злобную фурию. А потому не вините моего хозяина за его справедливый гнев. Флорио. Ты, Васко, помолчи. Всегда ты наготове Зачинщиком быть драк. Что до меня, я все отдам ради того, Чтоб к дочери моей из-за любви Не пролилось ни капли чьей-то крови. Лишь при таком условье будем планы строить. Ну а теперь всех попрошу в мой дом. По чаше доброго вина хлебнем, Чтоб желчи ход дурной немного успокоить.4 (к Васко) Да спрячь же, наконец, ты свой тесак! Все удаляются в дом Флорио. Картина 2В верхнем этаже Анабелла и Путана. Путана. Ну, каково? Что скажешь, дитя мое? Повсюду угрозы, ссоры, драки. И все из-за тебя. Тебе, моя милашка, я чаю, и днем и ночью надлежит быть начеку. Покрепче запирай дверь в спальню. Иначе тебя как пить дать, умыкнут во сне. Анабелла. Наставница почтенная, поверь Такая жизнь отнюдь не в радость мне. Забита голова заботою иной. Теперь позволь остаться мне одной. Путана. Одной? Теперь? Как можно, золотце мое? Прошу тебя, позволь мне именно теперь… то есть, я хочу сказать, позволь тебе этого не позволять. Ведь речь идет о любви, не так ли? Я тебя ни в чем не упрекаю. Просто очень рада за тебя, и ежели начистоту, то по-доброму завидую. У тебя такой обширный выбор – под стать лучшей итальянской синьорине. Впрочем, таковой ты и являешься. Анабелла. Путана, милая, ради всего святого, прошу, не говори так много. Путана. Допустим, что самый худший есть самый лучший. Конечно же, это Гримальди, отставной воин, отменно обеспеченный, воистину бравый кавалер. Говорят, он римлянин, племянник самого герцога Монферато, отличился в миланской кампании. Однако… то есть, видишь ли, я хочу сказать, лично мне он не по душе. Солдафон, ни на что иное, кроме драки, не годный. Хотя тут я, впрочем, немного перебрала. Кое на что и он сгодится. Из двух дюжин охотников за твоей рукой ни одного такого не найдется, чей конек ретивый – я говорю о том, что в панталонах шевелится, в мгновенье ока не взовьется на дыбы. Я хочу сказать… Короче, Гримальди мне не нравится. Когда он шагает, его суставы скрипят и стонут, словно старая телега на разбитой дороге. Впрочем, на худой конец, чем черт не шутит, и такой сойдет. Хотя, повторяю, кабы моя воля – я бы выбрала другого. Анабелла. О, как много ты говоришь! Путана. Мне, до мозга костей женщине, очень нравится синьор Соранцо. Он умен и, что важнее – богат, и что еще важнее, добродушен, и, что важнее всего вышесказанного, настоящий аристократ. Будь я красавица Аннабелла, о таком женихе я мечтала бы и молилась бы ночи напролет. К тому же он щедр, до ужаса привлекателен, и, палец готова дать на отсечение, не заражен дурной болезнью, что нынче редкость среди молодых людей. Насколько я знаю, он свободен; насколько знаешь ты, без памяти в тебя влюблен. Конечно же, он мужчина в полном смысле этого слова. Иначе этого не утверждала бы с полной уверенностью одна не больно крепкая на передок вдова по имени Ипполита. Причем она это говорила, когда муж ее был еще жив. Напоследок, моя красавица, лишь одно скажу. Ценить мужчину надлежит за его достоинства, но в мужья выбирать надобно того, кого представив голым, ты сразу же готова потащить в кровать. Под страхом смерти в том могу поклясться. Хоть сей же час быть мне убитой! Сама схватила бы и никогда бы уже не выпустила.
Однако вскоре меня ждут приобретения куда интереснее. Какая-то молодая красотка! Уразумел? Дядюшка Донадо говорит, что если я не буду забывать умываться и менять чулки до того, как они начинают благоухать пармезаном, то эта краля, без сомнения, достанется мне! Ну-ка, взгляни! Как тебе моя походка? (Принимает важную осанку и делает несколько шагов взад-вперед.)
Хотя я и говорят, что шутовской колпак нередко становится лучшим дружком благородной дамы, ты, моя радость, достаточно богата, чтобы избежать подобной участи. Бог с ним, с этим оболтусом! Внизу появляется Джованни. Анабелла. А это кто, Путана, погляди-ка?! Благое порождение небес, наверное. Кто ангел сей, что с отрешенным ликом Бредет сомнамбулой в печали непомерной? Путана. Где? Где? Анабелла. Да там же, там, внизу, Где были эти двое только что. Путана. Ах, это? Это брат твой, дорогая! Анабелла. Кто?! Путана. Твой брат. Анабелла. Мой брат? Не может быть! Должно быть, в сумерках ты видишь скверно! Хотя его наряд и… А если вдруг и вправду это он? Но что же с ним могло случиться? В глубокий траур погружен – Не человек, а тень, скорее, человека. В грудь кулаками бьет, потоком слезы льет И тяжким вздохом сердце надрывает… Путана, слышишь, я убеждена, Нам надлежит сей час к нему спуститься Брат меня любит всей душою, Доверяет, и я уверена заранее – Он не откажется со мною Своей бедою поделиться. Идем скорее! Я полна Тревоги за него и состраданья.
Мой рок- кончина, ранняя и злая! Чем более стараюсь не любить, Сильнее тем люблю, при этом сознавая Всю безнадежность пагубного чувства! Молитвенных усилий круговерть, Святого проповедника искусство Пропали зря. Один лишь выход – смерть. Врачующие боль души рацеи, Стремясь души страданья превозмочь, Как капли вожделенной панацеи Я впитывал в сознанье день и ночь. И что ж в конце? Выходит, все напрасно Одна мечта в мозгу моем осталась Та, что любви свидетель торжества. Я думаю о том лишь, как она прекрасна. Жить без нее невмочь, невмочь, невмочь! Ах, если б возводить любовь в ранг божества И поклоняться ей одной Грехом религиозным не считалось! С каким упорством слезы иссушая, По добродетельной стезе идти Лелеял намеренье Молитвенными бдениями Небу докучая, Неисчислимо оземь бил челом, Изо дня в день, опять и снова, вновь и вновь. Плоть умерщвлял неистовым постом В надежде получить с небес совета О том, как погасить запретную любовь. Познал все способы и ухищренья. Усердствовал без меры, не жалея сил, Ни сна, ни отдыха не зная. И что ж в итоге? Я такой, как был, И даже пуще прежнего страдаю. Увы! Руководили мною наважденье, бред. Я жертвой глупых сказок стал, Какими без зазренья Седые мудрецы с тех пор как создан свет Юнцов стращают, чтоб держать их в подчиненье. Все вздор! Меня отныне поведет Единственный и верный путь. Я понял – надо перед нею сей же час открыться, Иначе груз любви мне сердце разорвет. Признаюсь, что люблю, и будь что будет! Хоть жизнью мне за то придется поплатиться. Так пусть же малодушие и стыд дурной Рабов уделом остаются. Не с похотью – с судьбой самой Пора настала мне схлестнуться! Итак, скорей за дело! Решено! Со мной свершилось это - мне и карты в руки! Сейчас свершится то, о чём мечтал давно. Мой бог! Её шагов я слышу звуки…
О, силы неба и земли! В груди моей вы эту добродетель укрепите И, преумножив во сто крат, В решительное слово обратите!
Как будто говорить со мною не желаешь. Так странно, брат! С чего бы вдруг? Мой разум этому резона не находит. Джованни. Я? Нет… То есть хотел сказать я «да». Ну, как, сестра, ты поживаешь? Анабелла. Я, милостью Господней, как всегда. Покуда ангелы-хранители со мной. Но вижу, что неладное с тобою что-то происходит. Ты нынче, брат, как будто сам не свой… Путана. Прошу простить великодушно, ваша милость. Нас не на шутку встревожил ваш печальный вид. Джованни. Путана, разрешите попросить вас Оставить с Анабеллой нас вдвоем. Поговорить с тобой, сестра, Нам нужно с глазу на глаз. Анабелла. Путана, сделай то, что просит брат. Ступай-ка ненадолго в дом И приготовь мне для работы рукоделье.
Ну, подойди же, руку дай, позволь коснуться твоих плеч. Давай наедине немного погуляем! Тебе за это нет нужды краснеть. Здесь только ты и я. Ни старая Путана, ни отец Не видят нас.
Ведь на тебя беду навлечь, Поверь, я вовсе не желаю.
С тобой не говорил бы я иначе. И все ж ответь мне, как твои дела?
(к нему). Со мною, брат, все хорошо. Джованни. Похоже, так. Ты как всегда мила,… Ты мне сестра… О, если бы ты только знать могла, Как дни последние мне нестерпимо плохо! Тоскую так, как будто вот сейчас умру. Прости, но говорю, как есть, без ложной маски.
Однако может быть, ты, брат, сгущаешь краски? Джованни. Сейчас я об одном тебя молю: Скажи мне правду, сколь ни была бы мне она не лестна, Ты меня любишь?
Разве тебе, Джованни, это неизвестно? Джованни. Могу ли верить собственному слуху! Ты искренна сейчас со мной, сестра? О, если б у самой тебя хватило духу Осмыслить до конца, как ты ко мне добра! Анабелла. Однако, брат, твое недомоганье Приобретает странный оборот Джованни. Ты знаешь, Анабелла, самый ранний Из греческих поэтов, Гесиод В своих писаниях не раз упоминает (О том от разных я слыхал людей), Как будто несравненная Юнона (Он, правда, Герой звать ее резон находит), Сестра Юпитера, она же и супруга, Красой чела всех остальных богинь превосходила. А я уверен – перед небом в том моя порука – Что ты сама, твой каждый малый штрих Настолько красоту Юноны превосходит, Насколько удалось ей превзойти других. Анабелла. Наверное, ошиблась я, Джованни, Решив, что пребываешь ты в печали – Ты дурака валяешь! Но едва ли В чудачествах границ не перешел. Джованни. Как звезды твои очи. В них играет Огонь неугасимый Прометея! На камень если взгляд твой упадет, В мгновенье ока он его согреет, И мертвый камень тут же оживет! Вот, Анабелла, силою какой, Я вижу, наделен твой взор!
Зачем, скажи, весь этот вздор? Джованни. Румянец пышных роз И бледных лилий нежность На ямках щек твоих играет радостным дуэтом. Чуть приоткрытых уст слепая безмятежность Способна ввергнуть в грех анахорета, А пальцы гибких рук святого соблазнят! Анабелла. Ты насмехаешься?! Иль просто льстишь мне, брат? Джованни. Когда бы твои очи захотели Увидеть воплощенье красоты, Они бы просто в зеркало глядели, Ведь это воплощенье – ты! Анабелла. Меня разыгрывать решил ты, вероятно. Признайся, брат, начистоту скажи: Ты сочиняешь все, хоть слушать мне приятно. Ну, что? Я угадала? Джованни.(протягивая свой кинжал). Вот! Держи! Анабелла. Что это значит? Джованни. Мой кинжал. Давай, сестра. Ударь! Смелее! Ну же! Когда кинжалом грудь мою пронзишь, Больное сердце в ней ты обнаружишь, А в ней страдания любви узришь.
Путь к отступлению искать уж поздно. Мое несчастье в том, что не желаешь ты любить.
(Понятно, я один за все в ответе.) Придется, видно, смерти врачевать. Я, Анабелла, весь, как есть, разрушен. Ведь я люблю тебя, люблю, как никого на свете. Сильней, чем Бога, чем отца и мать! Непостижимое твоей красы очарованье, Коей гармонией я с детских лет пленен, В итоге жизнь разбило мне, существованье Лишило радости, похитило мой сон. Нет больше сил терпеть такие муки – Неугасимый жар в моей груди. Что ж медлишь ты? Безвольно опустила руки? Вот мое сердце. Ну, смелей, гряди! Анабелла. О, Господи! Шутить жестоко так, Джованни, не годится. Будь правдой то, о чем ты говоришь, Уж лучше бы мне вовсе не родиться. Джованни. Я не шучу. Все правда, Анабелла, Сколь ни старался в сердце разум погасить, Когда бессонными ночами голову ломал, Стонал в раздумьях тяжких, слезы проливал, Все же меня оно, как видишь, одолело. Судьбу не укротить! Теперь одно из двух: или ты любишь, Или мне не жить! Анабелла. Ты искренен, Джованни, ты – серьезно? В последний раз молю, как на духу ответь! Джованни. Пускай настигнут карой грозной Я буду, если лгу. Пусть мне в аду гореть! Анабелла. Но ты мне брат родной, Джованни! Джованни. Знаю. И то, что ты моя сестра родная, Не как запрет для близости, напротив – Как мудрое судьбы предначертанье Всем естеством моим воспринимаю. Жизнь и тебе и мне дала одна утроба, И хоть природа разделила нас на две души, Нам плотью, кровью и судьбой до гроба С тобой едиными быть надлежит. Чтобы рассеять тяжкие сомненья, Решил у церкви я совета испросить И с радостью узнал, что для любви нет запрещенья,5 Теперь я жду лишь твоего сужденья. Тебе решать, жить мне или не жить!6 Анабелла. Живи, живи, Джованни! Одержать Сумел победу ты, не принимая даже боя. И мне осталось тебе сердце лишь отдать Уже и так давно пленённое тобою. И знай, за каждый вздох твой десять раз Вздыхать и мне украдкой доводилось. И за одной слезой твоей из глаз Моих не меньше двадцати вослед катилось. Люблю тебя, Джованни, как любить Мне никогда ещё не выпадало: Ни думать не могла, ни говорить Себе самой, не знала, как мне быть. Я так устала, мой родной, я так устала!
Измученного сердца криком Молю – не дайте, чтобы только сладким сном Вдруг обернулась слов ее музыка! Анабелла (встает на колени). Я прахом нашей матери тебя, Брат, заклинаю, на коленях стоя. Люби меня или убей меня, Но не бросай ни в радости, ни в горе! Джованни. (встает на колени). Я прахом матери к тебе, сестра, Взываю, на коленях стоя. Люби меня или убей меня, Но не бросай ни в радости, ни в горе! жүктеу/скачать 487 Kb. Достарыңызбен бөлісу:
|