Глава 4. Основные виды нарушений законодательства о конкуренции

Конкуренция – главное свойство рынка, его движущая сила, поэтому государство заинтересовано в ее развитии и защите. Однако из этого не следует, что монополии должны быть запрещены. Монополия – это следствие конкуренции и в реальном мире мы больше имеем дело с синтезом монополии и конкуренции, а не чистыми формами этих явлений. В этой связи государство может лишь контролировать и ограничивать деятельность субъектов, обладающих значительной рыночной властью, а также иных субъектов, которые путем совершения сделок достигают эффекта по ограничению конкуренции в такой же степени, что и доминирующие субъекты.

В соответствии с п. 6 ст. 6 Закона о конкуренции монополистическая деятельность — это деятельность субъектов рынка, положение которых дает возможность контролировать соответствующий товарный рынок, в том числе позволяет оказывать значительное влияние на общие условия обращения товара на соответствующем товарном рынке.

Различаются следующие виды монополистической деятельности:

1. 
   совершение антиконкурентных соглашений (в том числе согласованных действий) между субъектами рынка, направленных на ограничение конкуренции;
   
2. 
   злоупотребление субъектом рынка своим доминирующим положением.
   

Таким образом, государство запрещает приобретение контроля над рынком за счет признания незаконными временных объединений субъектов рынка в результате совершения ими антиконкурентных соглашений, а также за счет недопущения экономической концентрации субъектов рынка через процедуру обязательного предварительного согласования соответствующих сделок. В случаях же, когда над рынком уже установлен контроль со стороны присутствующего на нем на законных основаниях доминирующего субъекта, государство ограничивает монополистическую деятельность такого лица путем запрета и пресечения злоупотреблений с его стороны своим исключительным положением на рынке.

Помимо норм, направленных на предупреждение и пресечение монополистической деятельности, составной частью законодательства о конкуренции являются нормы, направленные на предупреждение и пресечение недобросовестной конкуренции, т.е. чрезмерных методов ведения конкурентной борьбы.
4.1. Антиконкурентные договоры.

4.1.1. Общие положения.

В соответствии со ст. 8 Закона о конкуренции помимо злоупотреблений доминирующим положением в качестве самостоятельных видов монополистической деятельности выделены:

1. 
   антиконкурентные соглашения субъектов рынка;
   
2. 
   антиконкурентные согласованные действия субъектов рынка.
   

П. 3 ст. 148 ГК РК устанавливает, что для совершения договора необходимо выражение согласованной воли двух сторон (двусторонняя сделка) либо трех или более сторон (многосторонняя сделка). hТакому пониманию не противоречит и понятие согласованных действий, определенное в решении Европейского Суда Справедливости по делу ICI v. Commission, принятом в 1972 году, как «координация между предприятиями, не достигшая стадии соглашения в явном виде, которая осознанно замещает практическое взаимодействие между ними с риском для конкуренции».²⁷⁶ В деле Commission v. Anic в 1999 году Европейский Суд справедливости подтвердил, что сравнение между определениями «соглашение» и «согласованные действия» … показывает, что с субъективной точки зрения они оба направлены на сговор, имеющий одинаковую сущность, и различаются друг от друга только лишь степенью выраженности и формой.²⁷⁷

Ю.Г. Басин и А.Г. Диденко придерживаются мнения, что понятия «соглашения» и «согласованные действия» не являются синонимами, а являются несоразмерными, хотя и однородными понятиями. При этом они полагают, что «согласованные действия включают соглашения, но шире последних, (ибо могут охватывать не только действия, вытекающие из договора, но также из иных оснований – приказ, решение, принятое общим собранием, протокол, сознательное подчинение рекомендованному расписанию (графику). Но согласованными подобные действия могут считаться только тогда, когда каждый субъект его совершающий сознает, что вместе с другими субъектами, подчиняясь общей для него воле, идет к той же цели, что и они, координируя свое поведение с их поведением».²⁷⁸

Очевидно, что согласованные действия не могут быть шире соглашения, тем более, если учитывать, что такие действия сознательно направлены на достижение одной цели и являются «взаимно согласованными, т.е. каждый из участников сделки совершает действия, которые осознано признает или даже одобряет другой участник сделки»²⁷⁹.

Совершение согласованных действий – это есть и факт, и следствие совершения договора. В данном случае представляются верными имеющиеся в науке мнения о том, что договор выступает и как юридический факт, и как правоотношение.²⁸⁰ Если характеристика договора как юридического факта не вызывает никаких сомнений, тем более, что это прямо следует из положений п. 1 ст. 148 и п. 1 ст. 378 ГК РК, то отношение к договору как правоотношению признается не всеми учеными.²⁸¹ В данном споре представляется верной позиция Б.В. Покровского, который убедительно доказывает, что понимание договора как правоотношения имело место и в законодательстве СССР и КазССР, и в действующем законодательстве РК. «Так, ряд глав раздела IV Особенной части ГК, посвященной отдельным видам обязательств (купле-продаже, найму, подряду и т.д.), начинается со статей, дающих определение соответствующих договоров (ст. 406 о договоре купли-продажи, ст. 540 о договоре найма и т.д.). При этом понятия договоров сформулированы не по типу определения договора как сделки, а по типу определения обязательства…»²⁸². Очевидно свидетельством правильности такого подхода является случаи совершения конкурентами тайного антиконкурентного договора в результате конклюдентных действий. В данном случае совершаемые субъектами рынка конклюдентные действия (договор) является и юридическим фактом, и правоотношением. Таким образом, договор как юридический факт формирует и оформляет на основе общей свободной воли сторон условия договора, а в договоре как правоотношении происходит трансформация указанных условий в субъектные права и обязанности сторон, а также реализация этих прав и обязанностей посредством действий сторон.²⁸³ Как правильно указывает А.К. Мусина, смысловая многоликость термина «договор» является его естественным содержанием, т.к. фактически отражает стадии его заключения и исполнения, выражающиеся первоначально в изготовлении договора-документа, заключении договора-сделки и исполнении договора-правоотношения.²⁸⁴

Разница между антиконкуретным договором и антиконкурентными согласованными действиями, очевидно, заключается только в том, как оформлено волеизъявление сторон (письменным договором, протоколом, встречными приказами, графиками, конклюдентными действиями и т.д.). Правильность такой точки зрения подтверждается тем, что Ю.Г. Басин и А.Г. Диденко признают, что «без непосредственного контакта с теми конкурентами, на действия которых по определению цен сознательно ориентируются не связанные с ними участники рынка, исключается признание их поведения скоординированным (согласованным). Само по себе установление цены на основе цен конкурентов не доказывает ни скоординированности, ни согласованности. Более того, данный прием определения цены с ориентацией на цены конкурентов – обычный и естественный способ вхождения в региональный рынок вновь пришедшего участника-продавца, такая ориентация действует и далее. Это мы наблюдаем на самом примитивном уровне. А на уровне солидных фирм – изучение цен реальных и потенциальных конкурентов служит одним из основных элементов маркетинга. Односторонняя координация, приспособление, но не скоординированность, не согласование. Поэтому в соответствии со строгим и точным смыслом закона нужно считать, что отсутствие согласованности (координации) действий, направленных на достижение общей цели – повышение цен на бензин – означает отсутствие предусмотренного законом основания считать каждого, совершающего такие действия, нарушителем антимонопольного законодательства, к которому надлежит применять соответствующие санкции. … Закон же не запрещает параллельные действия, которые ни с кем не согласовываются, а только согласованные действия. Ибо запрет параллельных действий, установление государством предельных цен на товар, пользующийся большим спросом, не защищает, а убивает конкуренцию. Борьба с высокими ценами как таковыми должна вестись только экономическими мерами. Установление административных запретов и принудительно предельных цен ведет, как убедительно показывает наш очень богатый опыт, к ущемлению интересов и государства, и потребителей».²⁸⁵

Таким образом, несмотря на то, что законодатель относит антиконкурентные соглашения и антиконкурентные согласованные действия к различным видам монополистической деятельности, представляется, что оба они являются антиконкурентными договорами, а различие между ними основывается лишь на том, выражены ли они явно или скрытно, т.е. по форме их совершения. Правильному определению места этих явлений препятствует то обстоятельство, что Законом о конкуренции выделяются антиконкурентные соглашения, заключенные в письменной и устной форме, а также отдельно от них антиконкурентные согласованные действия. Представляется, что такая путаница в законе должна быть исправлена. Определение места согласованных действий в системе правовых институтов в качестве договора делает излишним различное правовое регулирование антиконкурентных соглашений и антиконкурентных согласованных действий и тем более выделение отдельно антиконкурентных соглашений, заключенных в устной форме, и антиконкурентных согласованных действий, также являющихся соглашениями, заключенными в устной форме.

В связи с вышеизложенным необходимо в Законе о конкуренции определить, что антиконкурентными договорами признаются любые соглашения между субъектами рынка, заключенные в письменной форме и устной форме, которые имеют либо могут иметь своим результатом ограничение и устранение конкуренции.

К антиконкурентным договорам, заключенным в письменной форме, должны быть отнесены все сделки между субъектами рынка, совершенные письменно, в том числе в соответствии с п. 3 ст. 152 ГК РК в результате обмена письмами, телеграммами, телефонограммами, телетайпограммами, факсами, электронными документами или иными документами, определяющими субъектов и содержание их волеизъявления.

К совершению антиконкурентных договоров в устной форме (согласованных действий) будет приравниваться в соответствии с п. 2 ст. 151 ГК РК совершение конклюдентных действий, когда из поведения лица явствует его воля совершить сделку, а также совершение сделки, подтвержденной согласно п. 3 ст. 151 ГК РК выдачей жетона, билета или иного обычно принятого подтверждающего знака. Молчание также может быть выражением воли совершить сделку, если такое выражение воли было ранее согласовано сторонами. Как определено в деле Esco Corp. v. United States в 1965 году «многозначительный обмен взглядами может значить больше чем слова».²⁸⁶

Правильное определение понятия антиконкурентного договора помимо приведения к единой логике регулирование тождественных явлений также предоставляет возможность четко разграничить правомерное несогласованное параллельное поведение субъектов рынка от неправомерных антиконкурентных соглашений, заключенных в устной форме, в том числе путем совершения конклюдентных действий.

В п. 2 ст. 11 Закона о конкуренции перечислены условия, наличие которых считается достаточным для признания действий субъектов рынка в качестве согласованных. Эти условия являются перечнем косвенных доказательств, которые в совокупности, по мнению законодателя, являются достаточными для подтверждения вины сторон такого соглашения. Они в Законе о конкуренции появились в связи со сложностью доказательства антиконкурентных соглашений, поскольку субъекты рынка естественно стараются скрыть следы своей противозаконной деятельности. Совокупностью этих «достаточных» доказательств согласно Закону о конкуренции являются:

1. 
   параллельные действия субъектов рынка, совершенные в течение 3-х месячного срока и в результате которых каждый из субъектов рынка получил выгоду, которая не предполагалась в результате отсутствия согласованных действий;
   
2. 
   действия субъектов рынка заранее известны каждому из них;
   
3. 
   действия каждого из указанных субъектов рынка не являлись следствием обстоятельств, в равной мере влияющих на данные субъекты рынка.
   

В отношении первого условия необходимо отметить, что повышение цен конкурентами, произведенное ими параллельно (в течение 3-х месячного периода), само по себе не может свидетельствовать о заключении соглашения и является обычным и даже случайным явлением. Цены в условиях рыночной экономики могут меняться не только в течение 3-х месячного периода, но и ежедневно, и ежечасно, в зависимости от спроса и предложения. Кроме того, «… одинаковые цены могут всего лишь отражать приблизительно равные затраты на производство продукта, сильную конкуренцию и другие полезные для свободного рынка факторы, ничего общего со сговорами не имеющие. Нельзя ожидать и того, что все руководители деловых предприятий будут сломя голову конкурировать друг с другом, если единственной наградой за это им будет уголовное наказание».²⁸⁷ Помимо этого, как показывают результаты многочисленных экономических исследований, на олигополистических рынках субъекты рынка могут совершать параллельные действия. При этом эти действия трудно назвать согласованными, не только потому что они не фиксируются на бумаге и его участники стараются не оставлять доказательств своих противоправных действий, но и потому что реально никаких договоренностей может и не быть, а схожесть поведения вызывается самим фактом олигополистичности товарного рынка.

Действительно, антиконкурентные сговоры могут быть эффективным лишь на олигополистических рынках с ограниченным количеством участников, что позволяет более или менее эффективно обеспечивать взаимный контроль и применение санкций к нарушителю. В этой связи согласованные действия субъектов рынка на рынках с большим количеством участников вряд ли могут иметь место. Однако из этого нельзя делать вывод о том, что любое параллельное поведение свидетельствует о сговоре. При таком понимании необходимо будет априори признавать правонарушителями участников всех товарных рынков с олигополистическим характером конкуренции, а к таким можно отнести большинство товарных рынков в мировой экономике. Кроме того, необходимо учитывать, что три месяца является достаточным сроком для того, чтобы участники олигополистического рынка среагировали, к примеру, на поведение лидера рынка и повторили его действия только потому, что им выгодно следовать лидеру, а не быть «белой вороной». Такое поведение является разумным для такого субъекта рынка и нельзя определенно утверждать, что здесь имеются антиконкурентные согласованные действия. Так, к примеру, Еврокомиссия и Европейский Суд Справедливости признают, что компании вправе принять во внимание возможные ответные действия конкурентов и производитель вправе свободно устанавливать и изменять цены с учетом возможной реакции конкурентов.²⁸⁸ В частности, в деле Zinc Producer’s Group²⁸⁹ Еврокомиссия установила, что параллельное ценовое поведение на олигополистическом рынке, где производится однородный товар, само по себе не является доказательством совершения согласованных действий.²⁹⁰ В деле Ahlstrom Osakeyhtio v. Commission (Wood Pulp II)²⁹¹ Европейский Суд Справедливости установил, что запрет любых форм сговора, которые ограничивают конкуренцию, не лишает субъектов рынка права разумно адаптировать свои действия на существующее или предполагаемое поведение его конкурентов.²⁹²

Реальная сложность доказывания скрытых сговоров и вызвало в современном антимонопольном праве необходимость регулирования и контроля участников олигополистических рынков посредством введения концепции «совместного доминирования». При этом параллельные действия таких совместных доминирующих субъектов рынка рассматриваются на предмет злоупотреблений, также как и противозаконные действия самостоятельно доминирующих субъектов рынка. Очевидно, что теория «ценового лидера» объясняет необходимость антимонопольного контроля за олигополистическими товарными рынками. Учитывая особенность этих рынков, контроль за участниками таких рынков посредством ограничения злоупотреблений совместных доминантов является действительно справедливым по отношению к таким субъектам по сравнению с попытками квалификации любых параллельных действий в качестве антиконкурентного соглашения. Кроме того, контроль посредством ограничения злоупотреблений доминирующим положением на олигополистических рынках является справедливым и по отношению к потребителям и конкуренции в целом, поскольку объективная сложность доказательства совершения антиконкурентных договоров не должна служить причиной для бездеятельности государства в отношении вредного поведения олигополий. Признание данной концепции не является в мире подавляющей. К примеру, в США попытки Федеральной торговой комиссии применить антитрестовское законодательство, в частности, ст. 5 Закона о Федеральной торговой комиссии в деле компании Ethyl Corp. (1983) для пресечения параллельного ценообразования четырех ведущих производителей антидетонаторных компонентов при отсутствии доказательств сговора между ними провалились.²⁹³

Касательно второго условия о том, что действия субъектов рынка должны быть заранее известны каждому из них, необходимо отметить, что свойством олигополистических товарных рынков, где и совершаются антиконкурентные договора, является то, что в силу ограниченного количества их участников каждый из них обладает всей необходимой информацией о своих конкурентах, в том числе о действиях, которые они совершают или даже намереваются совершить. В этой связи простое обладание информацией о действиях конкурентов не свидетельствует о сговоре между ними. Вместе с тем в основе любой публичной информации могут быть как активные и целенаправленные действия конкурентов, так и случайные неинициированные конкурентами обстоятельства. К примеру, субъекты рынка могут посредством использования публичных источников информации (печатные и электронные СМИ) предлагать своим конкурентам оферту заключить антиконкурентный договор и конкуренты, своими конклюдентными действиями могут акцептовать предложенную оферту. вышеуказанная неоднозначность этого условия показывает его явную недостаточность для квалификации параллельного поведения субъектов рынка в качестве антиконкурентных согласованных действий.

Касательно третьего условия необходимо отметить, что колебания цен в рыночной экономике в условиях конкуренции происходят в результате процесса спроса и предложения. При этом повышение цены товара не находится в обязательной связи с повышением себестоимости товара или иных обстоятельств, в равной мере влияющих на всех конкурентов. В основе повышения цен может быть лишь законное право предпринимателя увеличить свой доход. Поэтому данное обстоятельство также само по себе не может служить доказательством совершения правонарушения.

Как видно из вышеуказанного, вся совокупность вышеуказанных косвенных доказательств, хотя и объявлена де-юре достаточной для признания факта антиконкурентной сделки, де-факто может оказаться сомнительной, т.е. может не устанавливать с необходимой достоверностью факт заключения соглашения, и, соответственно, не соответствует критерию достаточности доказательств.

В этой связи, чтобы оградить невиновных лиц от обвинений в совершении правонарушения, для доказательства антиконкурентных договоров, заключенных в устной форме, неразумно ограничиваться лишь тремя вышеуказанными косвенными доказательствами. Антимонопольный орган и суды должны основывать свои решения на всестороннем и полном исследовании всех имеющихся фактических данных, в том числе, но не ограничиваясь, сведений о факте встречи конкурентов, переписки субъектов рынка, жалоб и показаний их работников, документов отраслевых ассоциаций предпринимателей, сведений о проведенных и проводимых крупных государственных и корпоративных закупок на соответствующих товарных рынках, в том числе о взаимной аффилиированности их участников, возможности наличия между ними вертикальных отношений и т.д.

Верховный суд США в деле Montana Co. v. Spray-Rite Service Corp в 1984 году подчеркнул в решении, что «правильной нормой следует считать наличие такого свидетельства, которое исключало бы возможность того, что стороны действовали совершенно независимо. Таким образом, обязательно наличие прямого или косвенного свидетельства, которое убедительно доказывало бы возможность того, что стороны сознательно придерживались общего плана, разработанного для достижения незаконных целей».²⁹⁴

Косвенные доказательства, признанные достаточными для доказательства факта совершения антиконкурентных согласованных действий согласно п. 2 ст. 11 Закона о конкуренции, были заимствованы из ст. 8 Закона РФ о защите конкуренции, однако при этом наш законодатель забыл указать четвертый важный критерий – это условие о том, чтобы действия каждого из участников сговора были вызваны действиями иных хозяйствующих субъектов. Данный критерий отчасти разграничил бы правомерные несогласованные действия субъектов рынка от запрещенных антиконкурентных согласованных действий. Хотя надо признать, что данный критерии в российском законе исключает ответственность инициатора антиконкурентного договора.

Среди многочисленных дискуссионных вопросов в правовой науке непосредственное отношение к природе антиконкурентных договоров имеет вопрос о том, является ли недействительный договор договором. И.Б. Новицкий считает, что «сделка всегда действительна, но она может быть действительной условно».²⁹⁵ М. И. Брагинский и В. В. Витрянский полагают, что, если считать недействительную сделку «сделкой», придется убрать из родового понятия «сделка» один из его основополагающих элементов, а именно, что сделка – это «правомерное действие».²⁹⁶ Очевидно, последняя точка зрения выглядит убедительной, поскольку эта точка зрения учитывает наличие в праве ничтожных сделок.

Казахстанское законодательство содержит неоднозначные положения относительно ничтожных сделок. В ГК РК отсутствует прямое указание о наличии ничтожных сделок, т.е. норм, устанавливающих возможность признания сделок недействительными без подачи соответствующего иска в суд. Более того, п. 1 ст. 157 ГК РК четко устанавливает, что при нарушении требований, предъявляемых к форме, содержанию и участникам сделки, а также к свободе их волеизъявления, сделка может быть признана недействительной по иску заинтересованных лиц, надлежащего государственного органа либо прокурора. При этом согласно п. 1 ст. 158 ГК РК недействительна сделка, содержание которой не соответствует требованиям законодательства, а также совершенная с целью, заведомо противной основам правопорядка или нравственности. Аналогичным образом согласно п. 2 ст. 159 ГК РК недействительна сделка, преследующая цели недобросовестной конкуренции или нарушающая требования деловой этики. Таким образом, признание недействительными сделок (содержание которых не соответствует требованиям законодательства) и сделок, преследующих цели недобросовестной конкуренции, на первый взгляд возможно лишь на основании решения суда о недействительности таких сделок. Исходя из указанных положений ГК РК, немецкий ученый Р. Книпер считает, что ГК РК устанавливает наступление ничтожности или оспоримости сделки только после принятия судебного решения, что в практическом смысле означает существование в казахстанском праве только оспоримых сделок и отсутствие ничтожных сделок.²⁹⁷ Это мнение также косвенно признает Ю.Г. Басин, указывая, что истцом по сделкам, преследующим цели недобросовестной конкуренции, выступает антимонопольный орган.²⁹⁸ Данное мнение также разделяется другими авторами.²⁹⁹

Очевидно, что вышеуказанное толкование норм ГК РК может привести к нежелательным последствиям. Как правильно указывает А.Г. Диденко, деление недействительных сделок на ничтожные и оспоримые важно и по идейным, и по практическим соображениям.³⁰⁰

Представляется интересным вывод А.Г. Диденко о наличии в ГК РК оспоримых и ничтожных сделок, на основании того, что ст. 157 ГК носит общий характер (в ней содержится общее правило о возможности признания сделки недействительной), а остальные нормы носят специальный характер. При этом он подчеркивает, что в специальных нормах ГК РК о недействительных сделках существуют две формулировки: а) «сделка может быть признана недействительной» и б) «сделка недействительна». Первая формулировка относится к оспоримым сделкам, недействительность которых, как правило, зависит от признания ее таковой судом, а вторая формулировка относится к сделкам, которые недействительны изначально, с момента их заключения и независимо от судебного признания их недействительными.³⁰¹

Очевидно, мнение А.Г. Диденко является обоснованным и позволяет различать в ГК РК оспоримые и ничтожные сделки, что разделяется и другими авторами.³⁰² Вместе с тем, из-за неопределенности законодательства относительно наличия приоритета специальных норм над общими, что отмечалось некоторыми учеными³⁰³, вышеуказанные положения ГК РК являются дискуссионными и будут порождать правовые коллизии. В этой связи законодатель должен внести ясность в отношении наличия в казахстанском праве ничтожных и оспоримых недействительных сделок путем четкого закрепления соответствующих норм в ГК РК. В данном случае может быть использован опыт российского законодателя, который в ст. 166 Гражданского кодекса Российской Федерации³⁰⁴ четко выделил две разновидности недействительных сделок – оспоримые сделки (для признания недействительности требуется решение суда) и ничтожные сделки (для признания недействительности решение суда не требуется).

Согласно п. 1 ст. 10 Закона о конкуренции устанавливается, что запрещаются и признаются недействительными полностью или частично в порядке, установленном законодательством Республики Казахстан, достигнутые в любой форме антиконкурентные соглашения между субъектами рынка, которые имеют либо могут иметь своим результатом ограничение конкуренции. Таким образом, опровержение презумпции правомерности антиконкурентных соглашений на первый взгляд возможно лишь на основании решения суда о признании таких сделок недействительными. Как следствие этого антимонопольный орган согласно Закону о конкуренции не имеет права без решения суда признавать соглашения, заключенные между субъектами рынка, в качестве антиконкурентных, т.е. неправомерных и недействительных, а также привлекать участников таких сделок к административной ответственности. Очевидно, что такое положение необоснованно затрудняет пресечение антиконкурентных соглашений. Однако, положение в данном случае спасает то, что вышеуказанная формулировка п. 1 ст. 10 Закона о конкуренции противоречит п. 1 ст. 158 ГК РК, в котором безусловно устанавливается недействительность сделки, содержание которой не соответствует требованиям законодательства, а также совершенной с целью, заведомо противной основам правопорядка или нравственности. Вместе с тем для предотвращения правовых коллизии необходимо внести изменения в Закон о конкуренции, которые однозначно будут устанавливать ничтожность антиконкурентных соглашений. При этом необходимо иметь в виду, что не все виды антиконкурентных соглашений должны признаваться ничтожными, поскольку при заключении и исполнении договоров между субъектами рынка в процессе осуществления ими предпринимательской деятельности ограничение конкуренции может быть не единственной целью участников сделки. Более того, такой отрицательный результат может быть вторичным и побочным эффектом. К примеру, положение о предоставлении скидок в договорах субъектов рынка является правомерным поведением, но одновременно в данном случае может в значительной мере ограничиваться конкуренция. В этой связи такие антиконкурентные соглашения должны быть оспоримыми, т.е. должны считаться действительными до тех пор, пока обратное не будет в установленном порядке признано судом.