Глава 15. ВСТРЕЧАЮТ ПО ОДЕЖКЕ

Глава 16. ЧАС ПОТЕХИ

Первое время после травмы я ходил в ближайший (в километре от дома) киноте­атр только с другом. Все это обставлялось заранее чуть ли не как визит большой пер­соны в соседнюю державу: загодя покупа­лись билеты (чтобы не было отступления), оповещалась администрация кинотеатра, выкатывалась из гаража машина... Мы подъ­езжали к широким воротам на выходе из зала, дожидались, когда оттуда вывалит вся публика, и только после этого спешно, в полумраке, как ночной десант, перебира­лись в кресла. Даже после приобретения хорошей коляски нам долго не приходило в голову отказаться от машины, и зимой то­варищ либо ловил такси (не верится, что были времена, когда таксиста можно было уломать на такую невыгодную короткую поездку), либо долго откапывал и прогревал мою машину. Сейчас это кажется смешным и непонятным:, ведь куда проще и быстрее было преодолеть этот злосчастный кило­метр прямо на коляске, даже зимой через сугробы (хотя можно элементарно поста­вить коляску на лыжи).

Помню, как впервые я отважился отправиться в кино в одиночку. На противопо­ложном конце Москвы, в «Варшаве», шел нашумевший фильм, который я был не прос­то не в силах пропустить, но даже не мог дождаться, когда он пойдет в моем «при­дворном» кинотеатре. На меня напал «ку­раж»: собственно говоря, в чем дело, почему это меня обязательно кто-то должен сопро­вождать, словно я девица, рискующая своей честью? Все оказалось разочаровывающе просто: я без труда попросил и вынуть ко­ляску, и купить билет, и открыть двери. Но это не означало, что в следующий раз по­сетить кино уже было для меня раз плюнуть. Все равно приходилось как-то переламы­вать себя, и хотя страха не было, неуверен­ность оставалась. Зато после возвращения домой я испытывал не только удовольствие от просмотренной ленты, но и удовлетво­рение от маленькой победы над собой. И неизвестно еще, какая радость была большей.

Сейчас для меня главная проблема — не просто сходить в кинотеатр, а попасть на хороший фильм. Может быть, кому-то при­годится мой опыт, поэтому прокрутим его в ускоренном темпе: 1) дождитесь такого фильма, чтобы потом было не обидно;

2) пригласите товарища или соседа; 3) до­ждитесь эмоционального подъема или сами создайте хорошее настроение, «взбрыкни­те» (разрешаю выпить для храбрости) и от­правляйтесь на коляске в соседний кино­театр, где на выходе нет ступенек. Потом вы изучите все кинотеатры города и выберете себе самые удобные: где вас устраивает расстояние до экрана, не скатывается ко­ляска и т. д. В Москве, кроме современных кинозалов, я испытываю ощущение ком­форта в «Зарядье», где поперечный проход упирается в уютные тупички, похожие на персональные ложи, и в «Горизонте», куда можно заехать с улицы на задний, верхний ряд амфитеатра. В дни Московского меж­дународного кинофестиваля 1990 года ин­валиды-колясочники Черемушкинского района Москвы регулярно посещали кино­театр «Витязь», где шел тематический показ эротических фильмов.

О театрах разговор особый. К заядлым театралам я никогда не относился, но иног­да подмывало своими глазами посмотреть спектакль, о котором говорит вся Москва, или увидеть игру любимого и знакомого по кино актера. Кажется, впервые я решился поехать в театр, когда в очередной раз от­дыхал в Крыму. В Евпатории давал един­ственный концерт знаменитый тенор Ана­толий Соловьяненко, которым в то время я очень увлекался. От города Саки до Евпа­тории тридцать километров, так что уже через полчаса я выгружал из «Москвича» свою коляску на главной площади города. В театре был аншлаг, у кассы в ожидании брони толпился наряженный народ. Нако­нец «выбросили» билеты на балкон. Мне тоже пришлось взять такой билет, но я, ес­тественно, не собирался подниматься по лестнице, а попросил, чтобы мне открыли двери в партер. Появился администратор и стал чуть ли не отчитывать меня за такую дерзость: совсем «совесть потеряли» (на колясках уже в театр полезли). В Евпатории довольно много своих и приезжих колясоч­ников, в основном детей, но они ведут себя «прилично» и по театрам не шастают. Тут не выдержал я и попер, как шкаф, на этого чинушу: я в Москве хожу в Большой театр (тут надо признаться, что соврал для убе­дительности, точнее, не столько соврал, сколько опередил события), а в вашей Ев­патории и подавно... Публика меня поддер­жала безоговорочно, что придало мне еще больше напористости. При упоминании о Большом театре администратор пошел на попятную и стал оправдываться тем, что в партере очень крутые боковые спуски и коляска на них не удержится. Однако под натиском общественности ему пришлось изъять два кресла с последнего ряда, чтобы втиснуть на их место мою коляску. После концерта я чувствовал себя победителем не только над собой, но и над косностью и бездушием.

После первого евпаторийского опыта я приноровился и к московским театрам, выделяя среди них сначала наиболее дос­тупные, а затем и интересные. Театры име­ни Ермоловой и имени Пушкина хороши уже тем, что в них нет ступеней, во МХАТе имени Горького есть лифт, но в театр кукол Образцова пришлось проникать через свя­тая святых — его костюмерную, а в театр имени Вахтангова с партером на втором этаже — по большой лестнице.

В последние годы Международный фонд милосердия и здоровья сделал инвалидам-опорникам неоценимый подарок — почти на каждый спектакль Большого театра Фонд закупает шесть-десять билетов на лучшие места в партере, в том числе для двух ко­лясочников с сопровождающими. За это время здесь побывали не только сотни ка­лек из Москвы и Подмосковья, но и наши гости из других городов и стран, которым мы уступали билеты. Так что посещение Большого театра, недоступного для прос­того смертного, становится будничным событием для любого колясочника. (Это к вопросу о том, что в нашей жизни якобы ничего светлого не происходит.)

Это же относится к отремонтированному финнами цирку на Цветном бульваре, где в первом ряду освобождаются несколько кре­сел для инвалидных колясок. Вообще, когда дело касается реставрации зданий иност­ранными фирмами, можно быть уверен­ным, что об инвалидах они не забудут. Ос­воили москвичи концертные залы «Олим­пийский» и «Россия», куда колясочников пускают задаром или по льготным расцен­кам даже на концерты Аллы Пугачевой или Лайзы Минелли.

И все же, кроме коллективных выходов в упомянутые «очаги культуры», колясочники редко чтут своим посещением другие куль­турные заведения Москвы да и, насколько знаю, других городов. Во всяком случае, за многие годы мне лишь пару раз встретились коллеги на выставках в Доме художника, и оба раза я чувствовал себя не совсем ловко, не зная, как себя вести — то ли делать вид, что мы такие же рядовые посетители, как десятки здоровых людей вокруг, то ли...

Я, помню, посчитал самым подходящим удостоить их одобряющей полуулыбкой-полукивком, и они (один раз это была девушка с мамой) так же молча попривет­ствовали меня, как будто мы принадле­жали к тайной организации и находились здесь по заданию центра. Похоже вел себя Штирлиц во время нелегальной встречи с женой, устроенной для них в кафе. Эта напряженность как раз и свидетельст­вует о неординарности и редкости таких встреч.

В последнее время начали входить в моду благотворительные концерты и другие ак­ции, устраиваемые разнообразными фонда­ми, центрами, обществами, которые растут, как грибы после дождя, исключительно ра­ди нашего с вами блага. На одном из таких вечеров в концертном зале «Россия» журна­лист Иван Кононов из Авторского телеви­дения в антракте спросил, не кажется ли мне, что ребята, учреждающие здесь клуб меценатов, просто отмывают часть своих хитрых доходов. Я ответил примерно так:

доля подобных бизнесменов среди присут­ствующих мне неизвестна, но что таковые есть, сомнения не вызывает, а вот вместо задушевных разговоров о милосердии, ко­торые лились со сцены, неплохо было бы для начала положить пару щитов на сту­пеньки в фойе, а также побеспокоиться, чтобы буфетчица спустилась к нам со вто­рого этажа, и не одна, а с бутербродами — вдруг кто-то из колясочников, несмотря на цены, захочет побаловаться копченой кол­баской...

Не скажу, чтобы даже крупные спортив­ные события привлекали внимание инва­лидов на колясках чаще, чем театр или выставки живописи. А значит, дело тут не в совпадении интересов, а просто в том, что люди не представляют, насколько это воз­можно. Я не часто, но все же бываю на баскетбольных матчах и теннисных турни­рах, однако не натыкался там ни разу на своего брата-колясочника. Исключение, правда, составляла деятельность Москов­ского клуба болельщиков «Спартака», ко­торый, кроме организации команды футболистов-ампутантов, заботился одно время о доставке и размещении инвалидов (в ос­новном спастиков) на трибунах Главной спортивной арены Центрального стадиона имени Ленина. В Донецке и, с его подачи, кажется, в Симферополе на футбольные матчи пускают прямо на машинах, и по те­левизору бывает видно, как у угла футболь­ного поля стоят, прижавшись друг к другу, «Запорожцы» с мотоколясками.

Городские общества и клубы инвалидов сами должны подсказать местным зре­лищным организациям условия посещения их инвалидами и предлагать какие-то ми­нимальные переделки для удобства. Это касается и кинотеатров, расположенных в местах «компактного проживания» инва­лидов на колясках, скажем, рядом с дома­ми-интернатами, и спортивных сооруже­ний, и просто входов в парки, куда иногда тоже ведут ступени.

Но это все о развлечениях на стороне. А дома, кроме того же телевизора и видеомагнитофона, могут быть и декоративные рыбки, и волнистые попугайчики, и кана­рейки, которые не только отвлекают от бредней и досад, не только успокаивают порой разбушевавшиеся нервы, но и могут приносить вполне серьезные доходы. В этом смысле на первом месте может сто­ять домашнее собаководство. Ведь щенки высокопородных собак стоят сейчас боль­ших денег. Однако дело не только в выгоде:

я не стану напоминать банальные истины о дружбе человека и собаки, но отмечу вдо­бавок, что собака умиротворяет домашние конфликты, служит средством общения с другими людьми и дома и на улице, дис­циплинирует и не дает залеживаться, осо­бенно, если взять за правило прогуливаться с ней хотя бы раз в день самому, а не сва­ливать эту обязанность на членов семьи. Маленьких собачек к тому же можно при­учить гулять на балконе (я вспоминаю при этом Валентину Иванову и Бориса Феофилактова, жену и мужа, и их белую болонку Жужу. Валя перед смертью не могла вы­бираться на улицу, и сообразительная со­бачка довольствовалась лоджией). Моя со­бака приносит мне массу радости, когда я катаюсь на лыже-санях в лесу, она носит газеты, поднимает с пола упавшие предме­ты, но главное — охраняет квартиру и хо­зяина. В наше тревожное время это тоже немаловажно. Если вы не отлучаетесь из дому на много дней и можете самостоя­тельно вылезать на улицу, заведите соба­ку—не пожалеете. Что еще сказать об увлечениях? Это безбрежная тема, и на нее не хватит не только главы, но и целой книги. Я как-то лежал в одной палате с шейником из Волгограда, серьезным радиолюбителем-коротковол­новиком, который гордился связью даже с Австралией. Женя 3. освоила переплетное дело, и ее богатейшая библиотека состоит не только из купленных книг, но и содержит сотни сборников, скомпонованных из жур­нальных публикаций. Кактусы, марки, но­вогодние открытки и другие коллекции упоминаются в специальных справочниках. Прекрасное занятие для колясочника — фо­тоискусство, совершенствоваться в кото­ром не хватит жизни. Как и в рисунке и в живописи. Есть желание и время — посту­пите в Народный заочный институт искус­ства.

При Московском обществе инвалидов де­лались попытки создать театральный кол­лектив, в него входили и инвалиды на ко­лясках. Ребята долго и увлеченно репетиро­вали, и не их вина, что хорошее дело не было доведено до конца. Наверное, нужно быть дисциплинированным и упорным немцем, чтобы создать в Мюнхене «Кабаре калек», которые дважды приезжало в Москву на гастроли. В его программе, кроме коротких сценок из жизни инвалидов и музыкальных номеров, были также танцы на колясках.

Я не призываю всех тут же пуститься в пляс, но подумать есть над чем. Ведь жизнь идет и, скорее всего, она одна. Но даже если вы рассчитываете когда-нибудь перевоп­лотиться в муравья или бенгальского тигра, то в новом обличье и ощущения будут иными, и вам уже не удастся ни запечатлеть на фото любимую женщину, ни завести пере­писку с эскимосом на его родном языке, ни даже склеить из спичек избушку на курьих ножках. Так что не откладывайте все это на потом, а делайте, пока вы — человеки.