Библиотека научного социализма под общей редакцией Д. Рязанова

81

моуправлении, обеспеченном выборностью всех должностей и принадлеж­ности земли народу», — которых требует программа Исполнительного Комитета, центральное правительство не могло бы принять никаких мер для упрочения этого равенства; если даже и предположить, что оно при­думало бы такие меры, которые упразднили бы не только писаные за­коны Российской империи, но и законы самого товарного производства. Да оно и не захотело бы принимать таких мер, так как оно состояло бы из представителей того «освобожденного экономически и политически народа», идеалы которого, в лучшем случае, выражались бы словами «Земля и Воля» и не оставляли бы места для какой-либо организации на­ционального производства (мы не говорим уже об интернациональном).

Впрочем, зачем так много говорить о результатах захвата власти на­шими революционерами. Вероятен ли, возможен ли самый захват? По на­шему мнению, очень, очень мало вероятен; так мало вероятен, что его можно считать совсем невозможным. Наш «мыслящий пролетариат» сде­лал уже очень много для освобождения своей родины. Он расшатал абсо-

82

лютизм, пробудил политический интерес в обществе, занес семя социали­стической пропаганды в среду нашего рабочего класса. Он составляет пе­реход от высших классов общества к низшему, обладает образованием первых и демократическими инстинктами второго. Это положение облег­чало ему разностороннюю работу агитации и пропаганды. Но то же са­мое положение дает ему очень мало надежды на успех заговора с целью захвата власти. Для такого заговора недостаточно талантов, энергии и образования: нужны связи, богатство и влиятельное общественное поло­жение заговорщиков. Именно этого-то и недостает нашей революцион­ной интеллигенции. Пополнить этот недостаток она может, лишь всту­пая в союз с другими недовольными элементами русского общества. До­пустим, что ее планы встретят сочувствие со стороны этих элементов, допустим, что к заговору примкнут богатые землевладельцы, капита­листы, чиновники, штаб- и обер-офицеры. Успех заговора станет тогда вероятнее, хотя вероятность эта будет еще очень невелика: припомним только исход большей части известных в истории заговоров. Но главная опасность будет грозить социалистическому заговору не со стороны су­ществующего правительства, а со стороны его собственных участников. Вошедшие в него влиятельные и высокопоставленные лица могут быть искренними социалистами лишь в виде «счастливой случайности». Отно­сительно же большей части этих лиц не может быть никаких гарантий в том, что они не пожелают воспользоваться захваченною ими властью для целей, не имеющих ничего общего с интересами рабочего класса. А раз заговорщики отклонятся от социалистической цели заговора, его можно считать не только бесполезным, но даже вредным для социаль­ного развития страны; ведь нельзя же из ненависти к абсолютизму со­чувствовать успехам «новейших Сэянов» — как выражается Степняк в своей известной книге, — которые захотели бы воспользоваться загово­ром в своих собственных интересах. Таким образом результаты заго­вора социалистической интеллигенции с целью захвата власти в ближай­шем будущем станут тем более сомнительными, чем более сочувствия встретит он во влиятельных сферах, т. е. чем вероятнее будет его внеш­ний успех; и наоборот, результаты такого заговора, поскольку речь идет о намерениях его участников, будут тем несомненнее, чем более его сфера ограничится нашей социалистической «интеллигенцией», т. е. чем невероятнее будет его счастливый исход. Все заставляет думать, что в настоящее время русскому социалистическому заговору грозила бы неудача скорее второго, чем первого рода.

Ввиду всего сказанного, мы думаем, что единственною нефанта­стическою целью русских социалистов может быть теперь только завое­вание свободных политических учреждений, с одной стороны, и выра­ботка элементов для образования будущей рабочей социалистической партии России — с другой. Они должны выставить требование демокра­тической конституции, которая, вместе с «правами человека», обеспе­чила бы рабочим «права гражданина» и дала бы им, путем всеобщего из­бирательного права, возможность активного участия в политической жизни страны. Не пугая никого далеким пока «красным призраком», такая политическая программа вызывала бы к нашей революционной партии сочувствие всех, не принадлежащих к систематическим против­никам демократии; вместе с социалистами под ней могли бы подписаться очень многие представители нашего либерализма ¹). И между тем как захват власти той или другой тайной революционной организацией всегда останется лишь делом этой организации и лиц, посвященных в ее планы, агитация в пользу названной программы была бы делом всего русского общества, в котором она усиливала бы сознательное стремле­ние к политическому освобождению. Тогда интересы либералов дей­ствительно «заставили» бы их «вместе с социалистами действовать про­тив правительства», потому что либералы перестали бы встречать в рево­люционных изданиях уверения в том, что ниспровержение абсолютизма будет сигналом социальной революции в России. Вместе с тем, другая, менее пугливая и более трезвая, часть либерального общества перестала бы видеть в революционерах непрактичных юношей, задающихся несбы­точными и фантастическими планами. Этот невыгодный для революцио­неров взгляд уступил бы место уважению общества не только к их ге­роизму, но и к их политической зрелости. Постепенно это сочувствие перешло бы в активную поддержку или, что вероятнее, в самостоятель­ное общественное движение, и тогда пробил бы, наконец, час падения абсолютизма. Социалистическая партия играла бы в этом освободитель­ном движении весьма почетную и выгодную роль. Ее славное прошлое,

84

ее самоотвержение и энергия придали бы вес ее требованиям, и она имела бы, по крайней мере, шансы завоевать таким образом народу возможность политического развития и воспитания, а себе — право от­крытого обращения к нему со своею проповедью и открытой организа­ции его в особую партию.

К счастью, русские социалисты могут строить свои надежды на более прочном основании. Они могут и должны надеяться прежде всего на рабочий класс. Сила рабочего, как и всякого другого класса, зависит, между прочим, от ясности его политического сознания, от его сплочен­ности и организованности. Именно эти элементы его силы и подлежат воздействию нашей социалистической интеллигенции. Она должна стать руководительницей рабочего класса в предстоящем освободительном движении, выяснить ему его политические и экономические интересы, равно как и взаимную связь этих интересов, должна подготовить его к самостоятельной роли в общественной жизни России. Она должна всеми силами стремиться к тому, чтобы, в первый же период конституционной жизни России, наш рабочий класс мог выступить в качестве особой пар­тии с определенной социально-политической программой. Подробная выработка этой программы, конечно, должна быть предоставлена самим рабочим, но интеллигенция должна выяснить им главнейшие ее пункты,

85

как, например, радикальный пересмотр современных аграрных отноше­ний, податной системы и фабричного законодательства, государственная помощь производительным ассоциациям и т. п. Все это может быть до­стигнуто лишь путем усиленной работы в среде, по крайней мере, наи­более передовых слоев нашего рабочего класса, путем устной и печат­ной пропаганды и организации рабочих социалистических кружков. Эти задачи всегда занимали, правда, более или менее видное место в про­граммах наших социалистов, а «Календарь Народной Воли» может убе­дить нас в том, что они не были забыты даже в пылу самой ожесточен­ной борьбы с правительством (смотри «Подготовительную работу пар­тии», рубрику — В, Городские рабочие). Но мы предлагаем всякому, зна­комому с нашим революционным движением, припомнить и сравнить, сколько сил и средств поглотила разрушительная работа и сколько пошло их на подготовление элементов для будущей рабочей социалисти­ческой партии. Не виня никого, мы думаем, однако, что распределение революционных сил было слишком односторонне. А между тем мы на­прасно стали бы объяснять это свойством самих революционных сил или той рабочей среды, на которую им нужно было воздействовать, согласно их собственной программе. Появление и успех таких изданий, как «Зерно» и «Рабочая Газета», показывают, что наши революционеры не утратили склонности к пропаганде, а наши рабочие не остались к ней равнодушны. Названные издания не избежали, конечно, ошибок, иногда весьма суще­ственных, но не ошибается только тот, кто ничего не делает. Главная беда в том, что в издании этих листков не видно той энергии, с какой ве­дется литературная пропаганда в «интеллигентных» слоях общества, что арестованная типография не заменяется новой, что за невозможностью вести дело издания в России оно не переносится за границу и т. д. Из всех заграничных журналов, а их было у нас немало, только «Работник» и имел в виду читателей из народа, и в этом величайшая заслуга его издателей. Но «Работник» давно уже прекратился, а мы ничего не слыхали о новых попытках в этом роде, хотя бы и с другою програм­мою, более подходящей к изменившимся взглядам русских социалистов. А что издано у нас для рабочих в России, кроме «Зерна» и «Рабочей Газеты»? Ровно ничего. Ни одной книжки, ни одной брошюры! ¹). И это

86

в то время, когда революционное движение обратило на себя всеобщее внимание, и народ, с жадностью ловя все слухи и толки, в недоумении спрашивал себя: чего хотят эти люди? Можно ли после этого уди­вляться тем нелепым ответам на этот вопрос, которыми он доволь­ствуется иногда, за неимением лучших. Повторяем, мы не виним никого, но всем советуем обратить внимание на эту сторону дела, чтобы во­время наверстать упущенное ¹).

Современное положение буржуазных обществ и влияние междуна­родных отношений на социальное развитие каждой цивилизованной страны дают право надеяться, что социальное освобождение русского рабочего класса последует очень скоро за падением абсолютизма. Если немецкая буржуазия «пришла слишком поздно», то русская запоздала еще более, и господство ее не может быть продолжительным. Нужно только, чтобы русские революционеры, в свою очередь, не «слишком поздно» начали дело подготовки рабочего класса, дело, теперь уже ставшее вполне современным и насущным.

идея получила уже практическое, — более или менее удачное, — осуществление. Лучше поздно, чем никогда. Но если бы вы слышали, читатель, какие изуми­тельные выводы приводились против этой идеи в только что указанное, еще недалекое от нас, время, вы воскликнули бы, как Фауст: W i e weh, wie weh, wie weh!

¹) «В истекшем году — читаем мы в Прибавлении к «Листку Н. В.» № 1 (1883 г., стр. 61) — был целый ряд стачек, которые, благодаря отсутствию организации рабочих, кончались бóльшею частью неудачей».

87

Во избежание недоразумений оговоримся. Мы не держимся того взгляда — скорее, как мы видели, навязанного школе Маркса, чем суще­ствовавшего в действительности, — взгляда, по которому социалистиче­ское движение не может будто бы встретить поддержки в нашей кре­стьянской среде до тех пор, пока крестьянин не превратится в беззе­мельного пролетария, а сельская община не разложится под влиянием капитализма. Мы думаем, что — в общем — русское крестьянство отнес­лось бы с большой симпатией ко всякой мере, имеющей в виду так на­зываемую «национализацию земли». При возможности сколько-нибудь свободной агитации в его среде ¹) оно отнеслось бы с сочувствием и к социалистам, которые не замедлили бы, разумеется, внести требование такого рода мер в свою программу. Но мы не преувеличиваем сил наших социалистов и не игнорируем тех препятствий, того сопротивления среды, с которыми им неизбежно придется считаться в своей деятель­ности. Поэтому, и только поэтому, мы думаем, что им следует, на первое время, сосредоточить главное свое внимание на промышленных центрах. Современное сельское население, живущее при отсталых социальных условиях, не только менее промышленных рабочих способно к созна­тельной политической инициативе, но и менее их восприимчиво к дви­жению, начатому нашей революционной интеллигенцией. Ему труднее усвоить социалистические учения, потому что условия его жизни слиш­ком непохожи на условия, породившие эти учения. К тому же, кресть­янство переживает теперь тяжелый, критический период. Прежние «старо-дедовские устои» его хозяйства рушатся, «сама несчастная об­щина дискредитируется в его глазах», по признанию даже таких «старо­дедовски» народнических органов, как «Неделя» (см. 39 №, статью г. N. Z. «В родных местах»); новые же формы труда и жизни еще только складываются, и этот созидательный процесс обнаруживает наибольшую интенсивность именно в промышленных центрах. Как вода, размывая и разрушая одну часть почвы, образует в других местах новые осадки и отложения, так процесс русского социального развития образует но­вые общественные формации, разрушая вековые формы отношения кре­стьян к земле и друг к другу. Эти новые общественные формации носят в себе зародыши нового общественного движения, которое одно только и может положить конец эксплуатации трудящегося населения России. Промышленные рабочие, обладающие бóльшим развитием, более высо­кими потребностями и более широким кругозором, чем крестьянство,

88

примкнут к нашей революционной интеллигенции в ее борьбе с абсо­лютизмом и затем, добившись политической свободы, организуются в рабочую социалистическую партию, которая и должна будет начать систематическую пропаганду социализма в среде крестьянства. Говорим о систематической пропаганде потому, что отдельные случаи пропа­ганды и агитации в крестьянстве, конечно, не должны быть упускаемы и в настоящее время. Едва ли нужно прибавлять, что наши социалисты должны были бы изменить распределение своих сил в народе, если бы в среде крестьянства обнаружилось сильное самостоятельное движение. Такова «программа», которая самою жизнью подсказывается рус­ской революционной социалистической партии. Сумеет ли она выпол­нить эту программу? Захочет ли она покинуть фантастические планы и замыслы, которые, надо сознаться, очень много говорят чувству и воображению? Пока еще трудно отвечать на это с уверенностью. «Объявление об издании «Вестника Народной Воли» говорит о поли­тических задачах революционной партии лишь в самых общих выра­жениях. Редакция «Вестника» называет эти цели «совершенно опреде­ленными» и не считает, по-видимому, нужным снова определять их в своем объявлении. Можно опасаться поэтому, что она не сочтет также нужным спросить себя, соответствуют ли «совершенно определенные условия» современной русской действительности «совершенно опреде­ленным целям» партии Народной Воли? В таком случае, новый орган оставит неудовлетворенной самую насущную потребность нашей революционной литературы, потребность в критическом пересмотре устаревших программ и традиционных способов действия. Но мы надеемся, что будущее рассеет наши опасения. Нам хочется думать, что новый орган трезво взглянет на те задачи нашей революционной партии, от решения которых зависит ее будущее. Общественная жизнь отнесется к ее современным иллюзиям с тою же беспощадностью, с какой отнеслась она к иллюзиям наших «бунтарей» и пропагандистов. Лучше теперь же последовать ее указаниям, чем оплачивать, впоследствии, ее суровые уроки новыми расколами и новыми разочарованиями.

Письмо к П. Л. Лаврову.

(Вместо предисловия.)

Многоуважаемый Петр Лаврович!

Вы недовольны группой «Освобождение Труда». В № 2 «Вестника Народной Воли» Вы посвятили ее изданиям особую заметку, и хотя за­метка эта очень невелика, но заключающихся в ней двух с половиной страниц было достаточно для выражения Вашего несогласия с ее про­граммой и Вашего неудовольствия по поводу ее отношения к «партии Народной Воли».

Привыкши издавна уважать Ваши мнения, зная, кроме того, с каким вниманием прислушивается к ним наша революционная молодежь всех оттенков и направлений, я позволю себе сказать несколько слов в за­щиту группы, к которой Вы отнеслись, как мне кажется, не совсем справедливо.

Я тем более считаю себя в праве сделать это, что в своей заметке Вы говорите, главным образом, о моей брошюре «Социализм и полити­ческая борьба». Ею вызваны Ваши упреки, ее автору удобнее всего и отвечать на них.

Вы находите, что эта брошюра может быть разделена на две части, «к которым», по Вашему мнению, «Вам приходится отнестись различно». Одна часть этой брошюры, «именно вторая глава, заслуживает такое же внимание, как все серьезные труды по вопросам социализма». Другая, значительная доля ее, — говорите Вы, — посвящена полемике против преж­ней и настоящей деятельности партии Народной Воли, заграничным орга­ном которой имеет в виду быть Ваш журнал. И Вы не только не со­гласны с мнениями, высказанными мною в этой части моей брошюры, но самый факт «полемики против Народной Воли» кажется Вам заслужи­вающим строгого порицания. Вы думаете, что «не особенно трудно было бы доказать г. Плеханову, что его нападения могут быть встречены весьма вескими возражениями, тем более, что, — может быть, вследствие поспешности — он цитирует неточно». Вы убеждены также, что моя «собственная программа действия заключает в себе, может быть, гораздо

92

бóльшие недостатки и непрактичности, чем те, в которых я обвиняю партию Народной Воли». Но для указания этих недостатков и непрактичностей Вы, к величайшему моему сожалению, не имеете свободного времени. По Вашим словам, «орган партии Народной Воли» посвящен борьбе против политических и социальных врагов русского народа; эта борьба так сложна, что требует от Вас «всего Вашего времени, всех Ваших трудов». Вам «нет ни досуга, ни охоты» посвящать долю Ва­шего издания «на полемику против фракций русского революционного социализма, считающих, что для них полемика с Народной Волей более своевременна, чем борьба с русским правительством и с другими эксплуа­таторами русского народа». Надеясь, что само время разрешит спор­ные вопросы в Вашу пользу, Вы не считаете полезным «подчеркивать не особенно значительное разногласие» Ваше с Освободителями труда — как Вам угодно называть нас ¹) — прямыми ударами, направленными на фракцию, большинство членов которой может быть не сегодня-завтра в рядах Народной Воли. Это превращение «Освободителей труда» в народовольцев кажется Вам тем более вероятным, что, по Вашим сло­вам, «сам г. Плеханов, как он указал в предисловии к своей брошюре, совершил уже достаточно значительную эволюцию в своих политико-социальных убеждениях», и Вы «имеете основание надеяться — на новые шаги» с моей стороны «в том же направлении». Дойдя до этого пункта в своей «эволюции», пункта, который кажется Вам, по-видимому, апо­геем возможного в настоящее время развития русского социализма, я сознаю, быть может, — надеетесь Вы, — и еще одну сторону практиче­ской задачи всякой группы общественной армии, действующей против общего врага: именно, что расстраивать организацию этой армии — даже если в ней видишь или предполагаешь некоторые недостатки — дозво­лительно только или врагам дела этой армии (из числа которых Вы меня исключаете), или группе, которая сама своею деятельностью, своею силою и организациею способна стать общественною армией в данную