Диссертация на соискание ученой степени доктора исторических наук, Махачкала 2002 г
жүктеу/скачать 1.89 Mb.
|
- Бұл бет үшін навигация:
- Общество Пахотная земля в руб. за дес. Покосная земля в руб. за дес.
- Название занятий Мужчины Женщины
|
Исходя из приведенных данных, на одного таубия мужского пола процентное соотношение земель следующее: В Балкарском обществе: пахотной земли - 0,6 %, пастбищной 47,5 %, покосной 13,4 %. В Чегемском обществе: пахотной земли - 1 %, пастбищной 52,6 %, покосной 10,3 %. В Хуламском обществе: пахотной земли - 0,4 %, пастбищной 44,6 %, покосной 8,3 %. В Безенгийском обществе: пахотной земли - 1,9 %, пастбищной 19,9 %, покосной 11,9 %. В соответствии с качеством и предназначением земли, цена на нее значительно варьировалась. Так, цена даже на наиболее дефицитную пахотную землю колебалась от 200-300 руб. за десятину до 2000 руб. и более. Цены на обыкновенные покосы составляли 25-50 руб., а на пастбища 10-40 руб. Таблица 2 Средняя цена за десятину поливной земли
Для решения земельного вопроса, жители Балкарии и Карачая прибегали к аренде, которая получила широкое распространение в конце XIX - начале XX века. Для регулирования хозяйственных взаимоотношений, народом были выработаны принципы, положенные в основу определенных норм обычного права и постепенно вошедшие в сознание карачаево-балкарцев. В первую очередь речь идет о бегенде и ортаке. По определению Н.П. Тульчинского суть бегенды выражалась в следующем: лицо, взявшее деньги, скот или овец в дом, отдает в безотчетное пользование свой участок земли заимодавцу, который им владеет на правах собственника, покуда долг не будет уплачен. Лица, берущие земли на бегендном праве, - пишет Н.П. Тульчинский, - обыкновенно состоятельные, и их заветная мечта приобретать как можно больше земель, а этим путем земли идут несравненно дешевле, чем прямой покупкой. Бегенда стимулировала процесс расслоения карачаево-балкарского общества и, таким образом, способствовала в дальнейшем благоприятному восприятию новой "красной" власти. Сущность второго вида хозяйственной регулировки, ортака, состояла в том, что хозяин скота заключал договор с пастухом, с условием, что приплод будет разделен между ними пополам. Договор этот был долговременным - от 1 до 10 лет. Детали договора различались. В одних случаях оговаривались условия о павших овцах, овчинах, мясе, зарезанных овцах, шерсти, молоке, сыре, нарушениях условий, провинностях пастуха и пр.; в других случаях эти подробности опускались. Приведенные примеры хозяйственного регулирования в карачаево-балкарском обществе, говорят о том, что в нем существовали достаточно четкие порядки, вмешательство в которые не всегда несло положительный для этноса заряд. Это относится и к интенсивному насаждению цивилизации и экономического развития Россией. "И то, и другое, - по мнению В.Л. Величко, - по существу служило скорее обособлению этого края, нежели прочному сближению его с центром. Объясняется это отчасти духом времени, отчасти малым значением русской национальной идеи в глазах местных, да и столичных правительственных сфер того времени". Последняя мысль представляет для нас особый интерес и значение, потому что несовпадение взглядов этносов по ключевым вопросам мировидения и мироощущения ведет к деформации этнического сознания национального меньшинства и появлению уродливых форм поведения и мышления у его отдельных представителей. Вмешательство в поземельные отношения горцев, тесно связанные со всей системой их миропонимания, стало серьезным ударом по традиционному укладу жизнедеятельности, в течение многих веков адекватно приспособленному к физико-географическим условиям Балкарии и Карачая. Искусственные изменения во внутреннем устройстве неизбежно вели к краху жизни значительного слоя населения этих областей. В прежних антропологических подходах была принята эволюционная схема развития производства - от охоты и собирательства до скотоводства и различных типов земледелия. Современными антропологами обнаружено, что скотоводство не вписывается в эту схему, поскольку развитие скотоводства в большой степени зависит от экологических факторов. Насильственное подталкивание, даже по пути прогресса, не может дать положительных результатов. Значительная часть горских обычаев подверглась серьезной трансформации, приспосабливаясь к обслуживанию чуждых традиционному обществу интересов. Для этнического сознания это был, безусловно, болезненный процесс, имевший свои реальные, осязаемые формы. В частности, пьянство и воровство. "Горец, - пишет А. Ардасенов, - все усерднее останавливает свое внимание на водке и воровстве". Причину распространения воровства почти все дореволюционные исследователи видели в земельном голоде, как следствии чрезмерного развития капиталистических отношений в неподготовленной для этого среде. "Главнейший и существеннейший фактор, определяющий современную физиономию воровства, лежит в новых условиях социально - экономической жизни горца". То есть искажение привычной картины мира приводит к неадекватному восприятию членами этноса реальности. Появляется невосприимчивость их к информации, противоречащей содержанию их этнических констант. Уже на уровне первичной адаптации, где в качестве защитного механизма выступала еще не искаженная этническая культура, где происходило первичное структурирование "нового мира", появились ранее несвойственные этносу черты, хотя и в качестве единичных проявлений. "Все эти горцы покорены природой, находятся в тесной от нее зависимости. Они в основе язычники, какого бы исповедания формально ни придерживались. Родовое начало и обычаи - нормы их жизни. С нашей, так называемой цивилизацией, у них ничего общего нет, и пожалуй, быть не может, т.к. она по своим основным началам противоречит их природе, внутренней и внешней, - пишет российский представитель, познакомившись с жителями Кавказа, - От столкновения с чуждой им культурой они или съежатся (уберутся подальше в горные дебри), или совершенно обезличатся, или, что вернее, погибнут. Нельзя не заметить, что горец, побывавший в городах, хлебнувший растленной "цивилизации" и научившийся по-русски, - обыкновенно ненадежный, дрянной человечек, если совершенно не обрусел, как многие осетины; высокие же духовные черты своеобразной психологии легче всего встретить в горце, нетронутом цивилизацией: он надежнее и нравственнее". В "Этнографических заметках о Карачае" Г.Ф. Чурсин описал честность и незатейливость карачаевцев следующим образом: "Если карачаевцу вздумается куда-нибудь поехать и своей лошади в данную минуту нет под рукой, он преспокойно садится на первую попавшуюся и отправляется в путь. Встретив по дороге другую , он первую отдает какому-нибудь встречному, указывая ему место, с которого она взята; и лошадь благополучно будет доставлена на свое прежнее место". Интерес представляет также трансформация такого обычая как эркелеген, который ранее бытовал среди карачаево-балкарцев. Он заключался в том, что родственник мог взять без ведома хозяина любую приглянувшуюся вещь, но при первой же встрече с кем-либо сообщал об этом. Культивировался этот обычай преимущественно среди таубиев и узденей и рассматривался как заем, хотя вещь вовсе не обязательно возвращалась владельцу. Отголосок этого обычая можно встретить и сегодня. Считается крайне неприлично отказать родственнику и не подарить вещь, которая ему понравилась или которую он давно хотел приобрести. Но это лишь отдаленный отголосок эркелегена. В 1912 году этот обычай почти исчез, трансформировавшись в кражу, о чем мы находим свидетельство в "Материалах по обозрению горских и народных судов Кавказского края". "Обычай, так называемый "эркелеген", существующий в пределах Нальчикского округа не у кабардинцев, а у других горцев, и заключающийся в том, что каждый имеет право взять чужую вещь или скот без спроса хозяина, но должен предупредить об этом соседа; это последнее правило в настоящее время при применении "эркелегена" не соблюдается, и поэтому "эркелеген" выродился в обыкновенную кражу". Причину столь неприглядных метаморфоз мы называли выше, и связываем ее с изменением условий жизни этноса, происходящими вопреки его желанию. Пренебрежение методом вживания в культуру, пониманием ее центральных и периферийных элементов не позволило Российской администрации безболезненно повернуть русло истории Северного Кавказа в нужном ей направлении. Наложение на традиционное этническое сознание иной, пришедшей извне, системы ценностей и мироустройства привело к появлению некой прослойки, сочетающей в себе черты двух разных категорий.
ТЭС - традиционное этническое сознание ПИС - пришедшее извне сознание НПС - новая прослойка в сознании С одной стороны, шел процесс приобщения к иным цивилизационным ценностям, обогащающим традиционализм и этническое содержание карачаево-балкарского общества; с другой стороны, в образовавшиеся геополитические структуры привносятся элементы этноиндивидуальности покоренных народов, что особенно ярко проявилось в среде русских переселенцев на территории Северного Кавказа. События, следующие одно за другим, начиная со времени завоевания Северного Кавказа, образуют временной ряд, который не является простой совокупностью событий. Историческое мышление и сознание, как часть сознания этнического основывается именно на предположении о существовании внутренних связей между событиями во временном ряду, так что одно событие необходимо ведет к другому, образуя непрерывный процесс. "Конечно, - писал Бродель, - событие обладает целым рядом значений и связей. Иногда оно свидетельствует об очень глубоких движениях, и с помощью надуманной игры в "причины" и "следствия"... может быть связано со временем, далеко выходящим за пределы его собственной деятельности. Растяжимое до бесконечности, оно легко или с некоторыми трудностями увязывается со всей целью событий, с предшествующими фактами и кажется нам неотделимым от них". Именно по этой причине, рассматривая эволюцию этнического сознания карачаево-балкарцев и особенно период его коренной трансформации, хронологически приходящейся на календарный XX век, мы начали разговор со второй половины XIX века, т.е. с периода российского завоевания, поскольку истоки данной трансформации лежат там. "В действительности, - писал И. Гердер, - все что изменяется имеет в себе собственную меру времени". Несовпадение содержательных границ века с хронологическими рамками давно замечено философами и историками и адекватно соотносится с нашим представлением о траектории развития этнического сознания карачаево-балкарцев. В бесконечной череде исторических событий выделяются события эпохальные. Социально значимое событие делает время социально значимым. Оно выступает как источник множества последующих событий и когда влияние этого события сходит на нет, заканчивается эпоха, заканчивается век. Поиски исходного события - ядра требуют установления конкретных пределов "до" и "после". Поэтому взяв за основу Великую Октябрьскую социалистическую революцию 1917 года, предел "до" мы видим в окончании Кавказской войны (1867г.) и покорении Кавказа Россией, предел "после" приходится на 80-90 гг. XX века, период демократизации российского общества. "Нет такого события или скопления событий, которые точно обозначали бы конец нашего времени, потому что историческая эпоха не исчезает полностью. Эпоха начинает подходить к концу раньше и длится дольше, чем может показать какой-либо разделительный знак". Вместе с тем отдельные события могут либо замедлить, либо ускорить начавшиеся до него ментальные процессы. Репрезентация событий рассматриваемого периода и упорядочение причинных факторов, позволяет назвать революцию 1917 года и установление Советской власти в Балкарии и Карачае "толчковыми событиями" в изменении траектории эволюционного развития этнического сознания карачаево-балкарцев. "Мы помещаем событие в объективно протекающее время не для того, чтобы оно соучаствовало в его протяженности, но для того, чтобы каждое событие получило соотносимое с другими местоположение". "Кризисное" сознание как характерная черта XIX века во всемирной истории, для малых народов Северного Кавказа сохранило свою типичность и в XX столетии. Социалистическая революция, начавшаяся в Петрограде, с октября 1917 по февраль 1918г., по образному выражению В.И. Ленина, успела проделать "свое блестящее триумфальное шествие в Европейской России, перекинуться в Финляндию, начать завоевывать (выделено нами) Кавказ". Началась вторая волна завоевания кавказских народов. Если с присоединением Северного Кавказа к России, они были вовлечены, главным образом, в русло российской экономики, повлекшее возникновение очагов капиталистической промышленности и формирование отрядов рабочего класса, то на втором этапе последовало приобщение народов Кавказа к российскому революционному движению и активное вовлечение их в водоворот российских политических катаклизмов. В канун Великой Октябрьской социалистической революции экономика Карачая и Балкарии представляла собой пеструю картину социально-экономических укладов, начиная от патриархально-крестьянского натурального хозяйства и кончая частнокапиталистическим. Главным занятием, все же, как и раньше в данных областях было скотоводство. Оно составляло основу жизнеобеспечивающей системы карачаево-балкарцев. Однако, начиная с первых лет XX века показатели скотоводства сильно и устойчиво снижались. Например, в 1889г в Нальчикском округе на 100 душ населения имелось 166 голов, а в 1913 - 136 голов скота. По данным 1916 года на одно хозяйство в том же Нальчикском округе приходилось 8,6 голов крупного рогатого скота, 2,6 голов лошадей и 18,2 голов мелкого рогатого скота (за счет, главным образом Балкарских обществ, где овцеводство было сильно развито). В сравнении с данными других округов Терской области, вырисовывается следующая картина: во Владикавказском округе - 4,9; 1,0; 4,5; в Назрановском 3,5; 0,9; 2,8; в Грозненском 4,4; 0,6; 4,2; в Веденском - 4,2; 0,2; 4,8; Хасавюртовском 4,2; 1,0; 10,0. Цифры статистических отчетов красноречиво свидетельствуют о довольно высокой обеспеченности скотом жителей Нальчикского округа. Полевой материал подтверждает архивные материалы по этому вопросу. Так, по данным информаторов в с. Шики на 200 семей приходилось приблизительно 17000 овец, в с. Безенги средняя семья имела 10 коров, 100 овец, 2 лошади, а при выдаче замуж в приданном невесты (если она представляла средний слой карачаево-балкарского общества) было 60 единиц крупного и мелкого скота, 1 лошадь, серебренная сбруя и грузинская накидка на лошадь с двумя мешочками по бокам (чёрже), а в каждом мешочке по летнему ягненку и деньги. Скот кормил, одевал, давал средства для покупки хлеба и фабричных изделий, для уплаты налогов и аренды земли. Скот был основным мерилом и эквивалентом стоимости. Основным видом скотоводства в Балкарии и Карачае было овцеводство. На начало XX века поголовье овец составляло 223788 единиц на 1455 дворов. Самым богатым считалось Чегемское ущелье, где на двор приходилось 27,7 единиц крупного рогатого скота, 100,3 овец и 32 лошади. "Сравнивая скотоводство пяти горских обществ с таковыми же у туземцев других округов. Терской области, - констатирует Н.П. Тульчинский, - мы увидим, что горцы имеют больше скота против Грозненского округа в 1,7 раза, Владикавказского в 3,4 раза, Хасав-Юртовского в 1,9 раза и Кабарды в 1,3 раза; овец против Грозненского округа в 8,3 раза, Владикавказского в 6,6 раза, Хасав-Юртовского в 3,3 раза и Кабарды в 3,5 раза; лошадей против Грозненского округа в 4,4 раза, Владикавказского в 2 раза, Хасав-Юртовского в 2 раза и Кабарды одинаково". Приведенные Тульчинским цифры идут в унисон с данными, полученными полвека ранее Грабовским и еще раз подтверждают скотоводческий характер жизнедеятельности карачаево-балкарцев, причем занимающихся этим делом наиболее эффективно по сравнению с другими жителями региона, несмотря на сложные географические условия проживания и внедрение российских элементов экономического и социального управления. Преобладание мелкого рогатого скота в структуре стад у карачаево-балкарцев обусловило производство сукна и других изделий из шерсти в большом количестве. О.В. Маргграф отмечал, что "местные породы горских овец соединяют в себе достоинства, которые считаются несоединимыми, давая вкуснейшее мясо, массовое отложение жира курдюка, прочную кожу, нежнейшие овечьи меха (курпей) и хорошую по тонкости и завитку шерсть для сукна и войлочных изделий". Овцеводство в Карачае и Балкарии неуклонно развивалось, что привело в начале XX века к ориентации хозяйств на рынок, что в свою очередь, обеспечивало благосостояние семей. Таким образом, овцеводство в Балкарии и Карачае становится рациональным экономическим действием, означающее рефлексию в соотношении средств и конечных целей. В соответствии с субъективной оценкой всех возможностей и условий труда в названных районах, складывается определенная экономическая ориентация, в центре которой находится овцеводство, как оптимальный результат сочетания традиции и рациональности. Не секрет, что нормы потребления варьируют в разных обществах, а предметы потребления выступают в качестве маркера статуса. Пользуясь этим термином социальной антропологии, можно заключить, что маркерами (символами) статуса в карачаево-балкарском обществе было наличие скота и, в частности, овец. В овечьих отарах присутствовало два вида овец - карачаевская "митис" и горная овца "таулу къой". Карачаевская порода овец была распространена по всему Северному Кавказу и славилась густой мягкой, длинной шерстью глянцевого оттенка. "У баранов, - писал А. Дьячков-Тарасов - висит из-за щек почти до самых колен густая шерсть".60 Балкарская овца была во многом схожа с карачаевской и ее даже относят к разновидности последней. По определению Г.Х. Мамбетова: "Балкарские овцы карачаевской породы отличались высокими качествами - сальностью, значительной шерстью". Эту характеристику дополняет Б.А. Калоев: "Балкарская порода овец,... была хорошо приспособлена к местным суровым условиям, отличалась неприхотливостью - содержалась почти всю зиму на подножном корму". Учитывая данную характиристику можно сделать вывод, что содержание овец было делом не очень обременительным, но крайне выгодным. По свидетельству информаторов в карачаевских и балкарских селах практически не было семей, в хозяйстве которых отсутствовали овцы, а это было залогом защиты от голода. Продукты скотоводства (молоко, мясо, сыр и пр.), по данным полевых исследований, были в изобилии и даже, выходцы из беднейших слоев не помнят, чтобы их детство было голодным в дооктябрьский период. На 250-300 дворов среднего уровня зажиточности приходилось 15-20 дворов бедняков. Информаторы связывают это, главным образом, с ленностью и нежеланием бедняков прилагать усилия для лучшего обеспечения своих семей, нежели с невозможностью достичь этого. Кроме того, в карачаево-балкарском обществе существовало множество разнообразных форм коллективного содержания скота, взаимовыручки и способов скомплектовать собственное хозяйство путем найма на сезонные работы. Как мы покажем ниже именно тот факт, что наличием скота обеспечивалось благосостояние карачаево-балкарских семей, покусительство на эту собственность со стороны советской власти привело к упорному сопротивлению и восстаниям в период коллективизации. На вопрос "Чья земля?", можно поспорить твоя ли она или государственная, а вот корова или овца во дворе может рассматриваться только как частная собственность. По этой причине коллективизация у скотоводческих народов проходила болезненней, чем у земледельцев. "В национальных областях много коров в горах, но толку от них пока мало. А между тем коровы дают великолепное молоко, сыр, что может стать доходной статьей. Построить маслодельные заводы, улучшить породу скота, наладить сыроварение - наша основная задача здесь - говорилось в докладе Микояна на одной из краевых партконференций". Выгодность подобного предприятия осознавали и сами местные жители из числа таубиев, предпринимая шаги в этом направлении задолго до прихода Советской власти, о чем писали "Терские ведомости". "Сыроваренный завод расположен на левом берегу Баксана, под горой; крутая верховая дорога спускается до самого каменного здания, окруженного молодым садиком и огородом. Приятное впечатление производит на путника вид этого европейского домика, затерявшегося в дикой глуши. Во дворе этого здания ютилось несколько плетеных мазанок для пастухов и рабочих. Завод этот принадлежит братьям Урусбиевым, поручику Хамзату и полковнику Александру, двум известным, почетным представителям Урусбиевского народа. На заводе почти безвыездно живет главный сыровар - Хамзат Урусбиев. Это европейски развитой, начитанный человек, - новый тип горца - интеллигента. С целью изучения сыроваренного искусства он несколько лет прожил в Швейцарии". Потомок балкарского княжеского рода Шахановых - Т.Б. Шаханов, во время беседы рассказал, что после февральских событий, его дед, будучи человеком образованным и дальновидным, почувствовал, что положение серьезно и грозит опасностью. Поэтому уже летом 1917 года на народном сходе он добровольно отдал свои земли общинникам, попросив оставить за ним только местность Мухол с сыроваренным заводом, который обслуживали швейцарские рабочие. Разнообразие и многочисленность скота в Карачае и Балкарии определяли многоликость в продуктах скотоводства и методах его переработки и использования. Владельцы крупных стад и отар, продавали скот в Сванетию и Кабарду, у остальных в продажу или обмен шли продукты скотоводства: сукно, шерстяные изделия, молочные продукты и пр. Однако помимо занятия скотоводством в Карачае и Балкарии имели место и другие виды хозяйственной деятельности. Приведем сведения о наиболее распространенных (кроме земледелия и животноводства) занятиях балкарцев в канун ХХ века. Таблица 3
жүктеу/скачать 1.89 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|
