Исторические предпосылки возникновения режиссуры

23 – 28 мая 1958 г. [Гастроли Пражского театра «Д 34»³ в ДК им. Первой Пятилетки. 23 мая — «Швейк». По роману Ярослава Гашека «Похождения бравого солдата Швейка». Инсценировка и постановка Эмиля Буриана. 24 мая — Бертольд Брехт. Обработка и постановка Э. Буриана. «Опера нищих». Музыка Курта Вейля. 25 мая — «Крысолов». По поэме Виктора Дыка. Инсценировка и постановка Э. Буриана. Художник Владимир Нывлт.]

(В связи с этим: в спектакле «Никто» Ленинградского театра им. Ленинского Комсомола со страшным грохотом, будто начинается {124} извержение вулкана, вползает на сцену интерьер. Из за этого разрушается впечатление. Но в «Женитьбе Бальзаминова» перемены с помощью вращающего круга тоже включены в действие. В спектакле «Синьор Марио пишет комедию» играет штора).

Очень разная стилистика спектаклей и манера игры. «Швейк» — бытовое пробалтывание роли. Балаганные трюки: полицейский чиновник ест сосиску, дает ее вместо пера Швейку (подписаться), сам сосет перо. Медицинская комиссия [доктора — В. Брабец, О. Яновский, Й. Бартунек], Швейк [Франтишек Годар] бьет врача ногой. Врач хочет испугать Швейка — но вместо этого пугается другой врач. Они сами скорее производят впечатление сумасшедших (пытаются решать задачу Швейка). Швейк серьезен. Швейк — коммунист, он не простодушен и не наивен.

В «Опере нищих» музыка играет большую роль. Здесь более подчеркнутая декламация, ритмика. Нищие и бандиты — и вместе с тем респектабельность. Питчем [Карел Линц] с супругой [Зузана Кочова] за кофейным столом, Питчем читает газету. Появляется Полли [Виола Зинкова] — ее бранят за то, что она вышла замуж (в буржуазном семействе точно так же ругали бы за то, что не вышла замуж). Любовь Полли — лирическая струя (!). Песня повешенных — в белых саванах, покачиваясь. Шествие на казнь. Танец… Масса: не множество одинаковых людей (как в опере), а несколько очень разных. То же и в «Швейке». Глухой бандит с жестяной трубкой [Владимир Брабец], он же играет Крысолова, здесь он без слов. Он старается во всем участвовать (танцует не в такт, смотря на ноги других), всё невпопад.

«Крысолов» — здесь декламация, довольно отвлеченная. Гораздо более выразительна пантомима (почти балет). Особенно в сцене, когда горожане бросаются с обрыва. В этом театре нет премьеров, первых актеров, — все могут делать всё.

Что же объединяет, делает лицо театра, если все здесь такие разные (лубочный театр, реалистический театр, условный, символический)? Линия, направление жизненной борьбы (с казенщиной, мещанством, тупостью). Подчеркнутость тенденций — во всех {125} спектаклях. Интересно, что в «Крысолове» объективный смысл образов не совсем отвечает замыслу режиссера, направленному на разоблачение индивидуализма (сам Буриан связывает спектакль с венгерскими событиями⁴).

28 мая 1958 г. Эмиль Буриан в Институте театра и музыки [ЛГИТМиК]:

О Брехте: дружеские связи… О кружке Брехта (делает жестом узкий кружок): «Нельзя делать из театра узкий кружок. Брехт гораздо шире. Два пункта спора с Брехтом. 1) Брехт не хотел, чтобы зритель забывал, что он в театре. Я не согласен. 2) В конце жизни под влиянием кружка Брехт отказывался от какого-либо человеческого пафоса».

«“Опера нищих” — это результат критического отношения к драматургическому материалу. В тот момент, когда становится опасно, что зритель забывает, что он в театре, — я ему напоминаю. Приходилось замечать, что “Опера нищих” нравится буржуазному зрителю».

«“Крысолов” — как ответ на венгерские события. Крысолов — талантливый человек, который так талантлив, что может погубить людей. Ему противостоит рыбак Сэпп Йорген [Богумил Кржижек]. В поэме — это еще несознательный трудящийся. Этого человека индивидуалистическая песня о свободе не может привлечь, вся его жизнь противостоит этому. Крысолов губит целый город из-за того, что ему нанесли вред, а рыбак Йорген не может этого понять. Ему необходим жизненный опыт, чтобы понять. Не сразу, но он понимает, что же ему надо делать. Не путем индивидуалистической свободы, а путем рыбака мы можем спасти мир».

{126} 14 ноября 1958 г. «Бег» М. А. Булгакова. Академический театр драмы им. А. С. Пушкина. Постановщик Л. С. Вивьен. Художник А. Ф. Босулаев. Композитор Кара Караев.

Вторая линия. Театральный разнобой. Каждая сцена ставится по-своему. Читается приказ Фрунзе: в первом действии — о последнем оплоте белых, Крыме; во втором — о том, что Крым взят. Перед каждой картиной на сетке волной — движение (как бы неясный сон). Но так как это перед каждой из восьми картин, и еще в семи картинах — перебои, чтобы создать впечатление протекшего времени — перестает действовать (в публике легкое недоумение, потом привычка и смешок). Где чувство меры! А в самом оформлении и постановке — разнобой, академический штамп, бытовой колорит, театральщина.

Эпилог. На экране сначала тучи, потом голубое небо, желтая дорога, идут по этой дороге. Хлудов — падает на колени (очень сильное впечатление).

Хлудов (использована история генерала Слащова). Неприятное произношение: «харашш’о» (одесское, блатное). Хлудов — Черкасов один по-настоящему выдерживает трагическую линию. Остальные — или комические, или голубые (Серафима — Л. Н. Петухова). Чарнота — Ю. В. Толубеев, в первой сцене хорош (под буркой). [Сцена с Люськой в Константинополе] — здесь все снижено, нет трагического. Пестренькие, веселенькие декорации. У Корзухина {127} Чарнота в кальсонах — но настоящие аристократические манеры. Жадно пьет и ест, но не противно.