{137} 1959 г. [?] [Текст, подготовленный для выступления на обсуждении «Итогов театрального сезона».]

{137} 1959 г. [?] [Текст, подготовленный для выступления на обсуждении «Итогов театрального сезона».]

Если говорить о пьесе Алехандро Касона, ее тема — не ложь и правда, фантазия и действительность, а две действительности, две разные правды, разные действительности и разные фантазии. Действительность и действительность высокая — впрямую в пьесе этого нет, но есть в подтексте. Сталкиваются действительность нового поколения, американская контора, превращающая искусство в ремесло (остроты по поводу американизмов: «английский язык так важен, что даже янки стали его изучать»). Прорывается ненависть автора к этому образу жизни, ненависть человека, живущего вдали от родины¹². И другая действительность — вечные человеческие ценности, устои (в образе старой традиционной Испании, в образе Бабушки). Вот что сталкивается. Фантазия и действительность переплетены. Ложь низкая и ложь высокая. Эстафету лжи принимает Бабушка (обманывает она, а не ее). Кто побеждает? Конец грустен. Развязка трагическая. Побеждает низкая правда, убивающая высокую истину. Ложь также — высокая и низкая. Фантазия, воображение, творчество — это не осуждается. В пьесе правда и ложь — друг {138} в друге. Игра в любовь превращается в настоящую любовь. Бабушка побеждает…

Акимова не занимали Америка и Испания. Он создал некий космополитический образ. Акимова интересует искусство, он выдвинул его на первый план. Искусство, понимаемое широко, — как творчество. Тема творчества и ремесла. В первом действии Акимов недостаточно последователен. Он несколько увлекся и сделал «ремесленное» со вкусом, даже с некоторым смаком. Но в целом верно: борьба, спор искусства бутафорского, ремесленного — и творчества. Финал — как итог, победа творчества. Сила творческих возможностей, сила искусства (он сам показал эту силу), делающего невозможное, невероятное. Нет ничего мистического. Сущность. Реализация метафоры: мы говорим о человеке, который умер, «он ушел». Бабушка ушла — буквально. Она не упала, она умерла стоя, не поступившись ни одним своим принципом, признав молодость, — ушла. Атмосфера пьесы, атмосфера спектакля — это и делает, на мой взгляд, спектакль сильным. Важно сделать не только логически, но и показать наглядно, воочию. Акимов демонстрирует огромные выразительные театральные возможности. Это важно, ибо все-таки долгое время наш театр самоограничивался.

Спор о финале приобретает важное принципиальное значение. Ничего страшного как будто нет — ну, не понравился кому-то спектакль. Но тут дело принципиальное. Не только потому, что вообще неграмотно говорить о каком-то отдельном куске. Незакономерно говорить о «сюрреализме»… Стиль — это эстетическая концепция восприятия действительности, мира. Реализм не внешними признаками определяется. Нельзя судить по внешним признакам. Пикассо. Но, главное, вредно вводить какие-то рамки формального — потому что это смещает вопрос в область идеологии, ограничивает художника. Борьба идеологическая подменяется борьбой с формой. Это вредно — мешает и развитию искусства, и идеологической борьбе. Это порождает стремление ограничить, сузить возможности искусства, установить потолок. Акимов показал, что потолка нет. Принципиальное значение спектакля: за творчество — {139} против штампа, против мертвой идеологии. За острую театральную форму.

Примеры штампов. «Обыкновенное чудо» в театре Комедии — Акимов повторяет себя. В спектакле «На дне» (Академический театр драмы им. А. С. Пушкина) И. О. Горбачев играет Ваську Пепла. Но это — непереваренный Алексей [из «Оптимистической трагедии»]: его жестикуляция, рубит руками по-митинговому, как «братишка» эпохи гражданской войны. «Филумена Мартурано» в Областном театре драмы и комедии. Есть какой-то штамп «западной пьесы». Но по канонам западной пьесы — не получилось, Э. де Филиппо — один из крупнейших современных драматургов.

Взять далее такой хороший спектакль, как «Фабричная девчонка» в Ленинградском театре им. Ленинского Комсомола¹³. Бытовые куски подсмотрены, подслушаны в жизни. Все это несколько не переварено, недостаточно сплавлено. Поэтому говорят о «трамовском» — собрали некий дивертисмент. Нет единой мысли, сквозного действия. Театр с особым вкусом играет бытовые детали — это создает контакт со зрителями, происходит узнавание; а общие идеи несколько забыты, не выражены. Живая сущность — и мертвая форма. Создатели спектакля не нашли цельного решения в самой театральной форме (творческий подход был ограничен). Сущность «Фабричной девчонки» (равнодушие и человечность) отходит на второй план, потому что не находит цельного формального решения на сцене. Я не хулю спектакль. Но он мог бы стать событием, если бы по-настоящему поднял пьесу. А так получился просто хороший спектакль, со своими удачами и своими просчетами. Обаятельная характерность у Т. В. Дорониной — Женьки Шульженко. Интересен Г. И. Селянин — Бибичев.

Не значит, что театры должны создавать что-то подобное Акимову. Нет, свое — в этом-то и заключается творчество. Иначе — суррогат. Когда смотришь «На дне» в театре Пушкина, порой кажется, что актеры не верят в серьезность происходящего. Комикует Б. А. Фрейндлих [Барон]. Много всяких дополнительных, развлекающих деталей, много лишней музыки и песен. Картинно трясут лохмотьями. (Но совершенно бесподобный Бубнов — {140} Ю. В. Толубеев. Он живет в своем уголке ночлежки, это его быт. Какой-то уют, порядок, циничная философия. Потом пьяный — широкая душа).

Этот театральный сезон, как и предыдущие, продолжает поиски яркой, острой, органической театральной формы («Деревья умирают стоя» в театре Комедии, «Лиса и виноград» в БДТ). Есть свои издержки и опасности — вернуться к старому, к 1920 м годам, опасность эпигонства. Нельзя вернуться. К Мейерхольду можно обращаться, а не возвращаться. Нужно свое, творческое. Театр это понимает, к этому идет, стремится. Это очень радостно. И очень жаль, что наши критики зачастую неспособны это понять, не поддерживают, а мешают (как это случилось с Акимовым).