«Книга воина света»

- Юрг, я благодарен тебе за то, что ты спас меня.

Старый охотник улыбается кончиками губ, но сознание его по-прежнему витает по ту сторону огня.

- Я должен уходить. Идти дальше. – Туану тяжело даются эти слова, но он должен их произнести. Ему неохота уходить отсюда, но они найдут его и здесь, в этой таежной глуши. А это значит, что нужно бежать, оставаться на одном месте нельзя. Для них не существует расстояний, они могут быть везде.

- О ком ты подумал сейчас? – старик, казалось, прочитал его мысли, а может, это огонь открыл ему тайные помыслы Туана. Он слышал, что есть шаманы, которые могут читать будущее по водной глади, по поведению зверей, по пламени костра, по облакам…

- Юрг, ты шаман?

Старик опять улыбается.

- Те люди, кто знают меня, считают так.

- А здесь есть люди?

- Есть. Но не здесь. За несколько дней пути. Здесь живу только я. Люди боятся.

Туан внимательно приглядывается к своему спасителю.

- Бояться чего?

Юрг показывает рукой вокруг.

- Тайги. Лес пугает их.

- А ты, почему не боишься леса?

Старик ворошит длинной палкой костер, из которого вылетает сноп искр, поднимаясь в темно-синее небо и смешиваясь с желтыми точками звезд, усыпавших небосвод.

- Я – часть леса. Как можно бояться самого себя или какую-то часть себя?

Туан зачарованно смотрит вверх, запрокинув голову. Старик упирается концом палки ему в грудь, продолжая смотреть таким же странным взглядом, которым он только что смотрел на костер.

- Ты не ответил мне. О ком ты думал, и почему они так пугают тебя?

Вспомнив о своих преследователях, Туан поежился, и затравленно осмотрелся вокруг. Деревья в одно мгновение превратились в угрожающие темные силуэты, за которыми могли находиться притаившиеся враги.

- Они пугают меня, потому что они не люди.

- О ком ты говоришь?

- Об ургудах.

Лес вдруг перестал шуметь и замер, словно услышав страшное слово. Замолчали ночные птицы, и даже ветер утих в листве, притаившись до поры.

- Почему они охотятся за тобой?

Туан растерянно пожал плечами.

- Не знаю. Они ненавидят людей. Они убивают всех, кто попадается им на пути.

Взгляд Юрга отчетливо ощутим даже в сгущающихся сумерках.

- Но не за каждым они охотятся. И если они появились на поверхности земли, и преследуют тебя, значит, им приказали это сделать. Почему?

Туан смотрит в сторону, не в силах выносить, прожигающий насквозь, взгляд старого охотника.

- Я не знаю. Они напали на наше поселение…

- Поселение? Люди, которые одеваются так, как ты, не живут в поселениях.

Он все знает. Охотники не могут так смотреть. Этот взгляд может принадлежать, разве что, колдуну.

- Да, ты прав, я жил не в поселении. Я жил в храме.

- Какой вере ты покланяешься?

- А ты? Я отвечу, только после того, как ты расскажешь мне про себя.

Юрг смеется и в темноте его смех напоминает уханье филина или совы.

- Моя вера – вокруг тебя, вокруг нас. Я – часть этой веры, и мы сидим сейчас в одном из ее храмов, а этот костер – мой жертвенный огонь, на котором я сжигаю свое восхищение этим миром вокруг. Это лучшее, что я могу преподнести богам, создавшим это великолепие.

Он замолчал на мгновение, а потом продолжил, подбросив в огонь несколько крупных веток.

- Немногие из людей, которые знают обо мне, считают меня шаманом. Одни называют меня – Ярлакчи, белый шаман, а другие, утверждают, что я «Кара Jанг» и якшаюсь с темными духами. Эти, называют меня - «Темный Юрг». Одни меня бояться, другие уважают. Но я простой охотник, и меня не интересуют ни их страхи, ни их уважение. Если бы они поняли мою веру, то поняли также, что я ни то, и ни другое. Я просто охотник, живущий в таежной глуши.

Туан встал и, потянувшись, встряхнул затекшие ноги.

- Хорошо, ты спас меня. Если бы не ты, меня бы уже не было в живых. Поэтому, я расскажу тебе кто я такой. Я принадлежу к древней вере, почитающей Будду. Но наше Учение не похоже на традиционное. Мы почитаем особого Будду, который не является ни Белым, ни Черным. Поэтому мы вынуждены скрывать свои знания.

- Ты – Тэнг?

Туан изумленно посмотрел на старика, но в смешении бликов от огня и ночной мглы, смог разглядеть только его темный силуэт.

- Ты знаешь?!

- Я слышал о вас. В лесу слухи распространяются гораздо быстрее, чем на равнинных полях, и на горных отрогах. Кроме того, ты много говорил в беспамятстве. Значит, Серый Будда?

Туан вдруг ощутил беспокойство. То самое беспокойство, которое родилось в нем за несколько дней до нападения наемников. Но старик сидел неподвижно, и в голосе его не было угрозы. Туан помотал головой, стряхивая с себя наваждение.

- Да, Серый Будда, но об этом нельзя говорить вслух. Ты сам сказал, что в лесу слухи распространяются быстрее ветра.

- Ты боишься, что ургуды найдут тебя здесь?

- Да. Они нашли наш храм и напали на нас ночью, перебив стражу. Это было ужасно, - Туана сел, потом опять встал и снова сел, протягивая дрожащие руки к огню.

- Мы отчаянно сражались, но силы были неравны. Мы слишком поздно заметили нападавших. Возможно даже, что кто-то из Тэнгов помогал им, иначе непонятно как эти демоны преодолели наши стены.

- Храм Серого Будды был неприступен?

- Он специально был построен таким образом, чтобы его невозможно было заметить среди заснеженных скал и уж тем более захватить. С одной стороны – бездна, с другой – горы. Но ургуды как-то проникли в храм. Они были многочисленны, потому что с ними были наемники, которые были даже более безжалостны, чем нанявшие их дьяволы. Тэнги сражались, но на каждого воина приходилось по три-четыре наемника.

- Как спасся ты?

- У меня был отличный конь. Я прорвался сквозь гущу нападавших и поскакал в горы.

- Ты бросил своих братьев в беде? Ты не похож на труса. Или страх смерти затмил твой разум?

Туан встал, и, чувствуя, как дрожь охватывает все его тело, твердо сказал:

- Я должен уходить. Мне нельзя медлить.

- Ты хочешь уйти сейчас? Ночью? В тайгу? - Спросил насмешливый голос из темноты.

Туан почувствовал, как липкий страх окутывает все его тело. Что-то не так было вокруг. Уж очень подозрительно вел себя этот странный охотник, который умеет читать мысли и задает слишком много вопросов.

- Да, я пойду прямо сейчас. Я найду дорогу. Я не боюсь леса. После того, как река чуть не забрала мою жизнь, я уже ничего не боюсь.

Рядом с затухающим костром опять послышался смех.

- Ну-ну, леса ты не боишься, а старика боишься? Твой страх выдает тебя. Потому что, больше леса и реки, ты боишься ургудов. Ты можешь бежать от них куда угодно – земли вокруг много. Но, от того, что скрывается под землей, сбежать можно, только став птицей. Ты можешь стать птицей?

Туан задыхался от ужаса, не в силах даже ответить старику.

- Ты боишься леса, даже меньше чем меня, потому что думаешь, что я как-то связан с ургудами. Потому что я знаю о том, что ты Тэнг, я вижу твою ложь, и я знаю, почему ты покинул свой Храм, оставив своих друзей умирать там.

Туан развернулся и побежал прочь от этого страшного места. Вслед ему послышалось гулкое уханье старика.

«Прочь! Прочь! Куда угодно, только прочь от людей, и от тех, кто может выдавать себя за них».

Дикий, неуправляемый ужас гнал Туана сквозь непролазную лесную чащу вперед, в неизвестность. Гибкие ветви кустов хлестали его по лицу, но он не обращал на это внимания. Он бежал, словно раненный зверь оставляющий последние силы в борьбе за собственную жизнь. Ургуды страшнее смерти. Этот старик… Он ждал его, они специально загнали его к нему, чтобы он околдовал его, и забрал то, ради чего ургуды выползли на поверхность земли. Люди, скрестившие себя с черными духами. Воинство Черных Властителей. Прочь! Прочь…

Туан выбежал, наконец, на участок леса свободный от кустарника. Здесь можно недолго передохнуть. Старик остался далеко позади. Его слабые ноги ни за что не справились бы с подобным темпом бега. Он и передвигался-то, опираясь на длинный древесный посох, выточенный из небольшого цельного ствола. Загадочный Юрг… Кто он? Один из них, или тоже очередной наемник, раб, продавший свою душу Черным?

Невдалеке хрустнула ветка, и Туан стремительно вскочил, напряженно вглядываясь во тьму леса. Из-за дерева, на освещенную слабым светом луны поляну, вышел человек. Туан отшатнулся от него, но человек одним неуловимым движением оказался рядом с ним. Призрачные лунные отсветы высветили щуплую фигурку старого охотника.

- Ты думаешь, что можешь убежать от этого? Это все равно, что бегать от своей тени. И то, что ты несешь с собой из монастыря Серого Будды, невозможно спрятать за широким поясом или под одеждой.

Туан сделал вперед стремительный выпад, но старик неуловимым движением уклонился от него, и рука Тэнга сжатая в форме орлиных когтей вспорола пустоту. А старик стоит уже позади него, по-прежнему ухмыляясь, окутанный призрачным светом луны, похожий на лесного духа или призрака.

- Это так, ты отплатил несчастному, одинокому Юргу, за помощь? В клане Серого Будды учат обижать старых и беспомощных?

Туан опять бросился на противника, подобно коршуну, атакующему свою жертву. Но охотника опять не оказалось на месте, куда пришлись страшные, но бесполезные удары Тэнга.

- Если ты не можешь справиться с дряхлым и немощным стариком, как ты убережешь свою ношу от ургудов?

Юрг спрашивал откуда-то из темноты, словно он сам был темнотой, частью леса вопрошающей растерянного и подавленного страхом человека.

- Кто ты? – Туан озирался по сторонам, тщетно пытаясь разглядеть в непроницаемой мгле, склеившей в одну сплошную массу кусты и деревья вокруг того, кто еще недавно накладывал на его раны целебные травы.

Движение сзади. Туан разворачивается, но ничего не успевает сделать – деревянный посох Юрга врезается в нервный узел, в верхней части живота. Ночной лес врывается в голову Тэнга черной стремительно рекой, путая реальность и призрачные сны…

ДУЭНЕРГ. Горный Алтай.

Погружение в сновидение подобно добровольному умиранию, когда человек не сопротивляется своей смерти, а наоборот, желает ее, расслабляясь и доверяя себя всего ее завораживающим грезам. Болтливое сознание становится зыбким, хаотичным. Все дневные дела погружаются в безграничный, темный океан внутреннего пространства, где возникают и гаснут образы, подобно резвящимся электрическим скатам, создающим в глубине череду световых образований, перемещающихся, вспыхивающих, тающих…

Человек чуть заметно улыбается. Он знает, это совсем не смерть. Это сон, а из сна люди возвращаются. Иногда озадаченными, иногда восхищенными, иногда перепуганными, а иногда, наделенными невероятными сокровищами, которыми изобилует пространство за гранью бодрствующего сознания. Мир снов, и в самом деле, подобно великому океану содержит в себе все: жизнь и смерть, радость и горе, страх и приключения. Нужно только научиться определять, что есть что, потому что в сновидении это очень трудно сделать.

Человек смотрит своим внутренним зрением на завораживающую череду цветных вспышек, загоревшихся в темноте, и перетекающих одна в другую, подобно детскому калейдоскопу. Вот, возникло какое-то давление в районе живота, мешающее погрузиться в мерцающую глубину. Нужно расслабиться. Полное расслабление, вот ключ к осознанным сновидениям. Глубокое дыхание и концентрация на точке чуть ниже пупка позволяют быстро снять блокирующее напряжение. Вместо неприятного давления, по животу потекло во все стороны умиротворяющее тепло. Вот так. Человек чувствует, до погружения осталось несколько мгновений. Вот возникло яркое, но не слепящее, оранжевое пятно, прямо перед глазами. Нужно использовать специальную технику, чтобы погрузиться в него, оставаясь в полном сознании. Вот и все. Все… Все…

Стремительный полет во тьме и затягивающее ощущение падения вверх, на самое дно безграничного звездного неба…

Огромный лес, мерцающий сине-зеленой флюоресценцией. Голубые и зеленые искры на листьях деревьев, кустах, в траве. Дуэнерг осмотрел свое тело и понял, что сегодня качество осознания намного превосходит все предыдущие практики Сновидения. Несмотря на то, что с сегодняшнего дня им запретили практиковать это искусство, невозможно было отказаться от очередной попытки увидеть изнанку привычного трехмерного пространства. Прошлой ночью, когда все увидели во сне Его, пропал Стас Антипов, а Елену успели поймать и затащить в дом. Никто не понял, что произошло. А ведь все было так очевидно. Тот, кто впустил их всех в мерцающий мир сновидений, звал их за собой в таинственные дали, в которые отваживались отправляться, разве что, мифические тайшины. А может, Он и был одним из них. Неважно. Важно было то, что раскинуло свои загадочные земли перед, замершим на опушке цветного леса, дуэнергом. Стас не пропал, он просто сделал шаг навстречу Тайне. И кто знает, как далеко он уже ушел в эту незнакомую, но неумолимо влекущую к себе, потустороннюю тайгу.

Из чащи, мигающих сине-зелеными сполохами искр, деревьев, послышался тот самый Голос. Дуэнерг вздрогнул, и прислушался. Тишина. Вязкая, глухая тишина, в которой беззвучно осыпаются с веток каскады голубых и зеленоватых светлячков.

- Влад! Вла-а-ад… - эти резкие звуки непривычно резанули по обостренному слуху сновидца. Кто-то звал его по человеческому имени со стороны Поселка, а это значило, что его пропажу обнаружили и его хотят вернуть. Так же как и Елену. И тогда пропадет Голос, и пропадет этот Некто, зазывающий к себе, и дающий возможность открыть истинные тайны Сновидения, а не тот суррогат, которыми «кормит» их Санаев.

Дуэнерг опять повернулся к лесу. В неоновом свете потусторонней тайги кто-то двигался. Из-за темных колонн высоких деревьев вышел сияющий мягким лимонно-желтым светом силуэт, и призывно помахал дуэнергу рукой. Это был Он, тот, кому принадлежал Голос.

- Влад, не двигайся. Назад. Назад! – со стороны Поселка к нему бежали люди. В сновидении их тела были грубыми и неуклюжими, во всяком случае, такими их видел сновидец, замерший на самой границе опушки и леса.

- Иди за мной… - силуэт шепчет без нажима, тихо и вкрадчиво, но его Голос проникает в глубины зачарованного сознания. Он опять делает призывный жест рукой, и, поворачиваясь, медленно уходит в залитую светом и тенями чащу. Дуэнерг последний раз обернулся на бегущих к нему людей, и улыбнувшись, решительно зашагал вглубь леса, следуя за мелькающим невдалеке силуэтом, навстречу Неизведанному…

- Как это произошло? – Всеволод нервно жевал травинку, покусывая длинный горьковатый стебелек.

- Будучи погруженными в глубокий сон, они уходят в лес. Кто-то или что-то, приходит во сне и зовет за собой. Я тоже видел его. Это сложно описать, местность во сне эта же самая, - Николаев обвел рукой таежные окрестности, - но другая, сверкающая, и там, оно – какое-то существо, которое прячется в глуши и оттуда зовет за собой, обещая раскрыть все самые значительные секреты Искусства Сновидения. Возникает непреодолимый соблазн пойти за ним, шагнуть в этот лес. А когда приходишь в себя, то оказывается, что и в самом деле стоишь на опушке леса. Позапрошлой ночью несколько дуэнергов очнулись от этого наваждения и стали будить других. Но Антипов успел скрыться в лесу. Елену Силаеву удалось поймать, но она до сих пор находится в депрессионном состоянии. Да мы все, кто вышли из домиков в ту злополучную ночь, ощущаем некую меланхолию, щемящее ощущение тоски и печали.

- АРС ушло слишком глубоко во второе энергетическое тело, - Санаев хмуро посмотрел на опушку леса, и очень ярко представил себе очнувшихся после наведенного сновидения растерянных дуэнергов.

Вторым энергетическим телом, согласно концепции Мироформизма, они называли второй энергетический потенциал человека, незадействованный им в повседневной жизни. Само название – «дуэнерг», имело под собой глубокую эзотерическую подоплеку. Две половинки, две силы, два энергетических тела: «Тело Зверя» (Дэрг) и «Тело Шамана» (Марг). Обусловленный мир и мир непознанного, две Вселенных, являющихся единой конфигурацией, именуемой «Человек». Согласно древнему поверью, настоящую свободу мог обрести только тот, кому удавалось уравновесить в себе эти две Силы. И оттуда же, из седой древности пришло это таинственное название – «ARS», центр восприятия, позволяющий людям Осознавать. Загадочное «Око Дракона», известное в мистическом буддизме Алтая и Приобья. Во сне, АРС перемещается из первого энергетического поля «Дэрг», во второе энергетическое поле - «Марг». И если человек обретает возможность фиксировать его там, он начинает воспринимать иную реальность «темной сферы» так же конкретно, как он воспринимает окружающий его привычный мир материальных объектов.

- Кто это может быть? – осторожно спросил Николаев.

Санаев сплюнул травинку себе под ноги и посмотрел на супругу. Она ответила ему мягким взглядом своих красивых светло-серых глаз, от которого Всеволоду сразу становилось хорошо, и таял лед дурных предчувствий в груди.

- Ты думаешь это тот самый Оборотень?

- Не знаю, - Санаев обернулся на удивленного коменданта, - у нас тут тоже неприятности, в Барнауле. Я тебе попозже расскажу. А сейчас, братцы, давайте собираться. Придется временно покинуть Поселок, здесь становится слишком опасно. Александр Васильевич, вас я попрошу организовать отъезд, закрыть все домики и проследить, чтобы на территории поселения никого не осталось. Я вызвал два микроавтобуса, они должны приехать через пару часов. Анна, ты бери мою машину, и поезжай прямо сейчас в Горно-Алтайск, сделай официальное заявление в милиции относительно пропажи двоих наших сотрудников. Нужно дать этому делу еще и официальный ход.

Он проследил, как жена садиться в автомобиль, и, махнув ему рукой, выруливает на лесную дорогу, ведущую к автомагистрали.

- Сева, что происходит? – сзади подошел хмурый Николаев.

- Не знаю пока, Саша, но обязательно узнаю, в самое ближайшее время.

- Анна сказала про какого-то оборотня, что это значит?

- Ко мне тоже кто-то приходил в сновидениях. Но, в отличие от вас, он не предлагал мне никаких тайн. Он просто хотел меня уничтожить.

Дуэнерги мрачно переглянулись, понимая, что в их жизни начался какой-то новый, непредсказуемый и довольно напряженный этап, который был ими, подсознательно ожидаем, но не имел четких временных и содержательных рамок. Санаев вздохнул и кивнул коменданту на траву рядом с собой. Было раннее утро, и до того момента, как из домиков начнут выходить вялые и уставшие после очередной бессонной ночи мироформисты, предстояло многое рассказать Николаеву.

- Я называю его Суггестор. Но Анне больше понравилось мое первоначальное обозначение этого существа – Оборотень…

Николаев обманул Координатора – он не собирался покидать Поселок. Если к атаке на дуэнергов причастны тайшины, нужно было остаться здесь, чтобы получить, хотя бы даже перед смертью, ответы на некоторые вопросы, которые преследовали бывшего муровца в течение последнего года.

Николаев сел на небольшой холмик, с которого, как на ладони, были видны все деревянные корпусы. Заходить в них коменданту не хотелось – покинутый Поселок превратился, с исходом дуэнергов, в прибежище неведомых духов, потеряв былой уют и обжитость.

«Зачем же я приехал сюда, год назад? Зачем?».

Он достал из кармана замусоленную уже пачку сигарет «Космос», которую всегда носил с собой, и периодически опустошал, внимательно прислушиваясь к своим ощущениям: тогда, в Москве, когда произошли все эти события, и у него прихватило сердце, он бросил курить, хотя до сих пор не мог избавиться от желания глубоко втянуть в легкие тягучий табачный дым. Теперь, это можно было себе позволить. Николаев достал из пачки длинный цилиндрик сигареты, и, закурив, смачно выпустил в воздух густое дымное облачко.

«Барнаул. Странное место. Город на пересечении двух миров, двух культур: русифицированная культура пришлой Европы и причудливый и загадочный мир древней Азии. Что привело меня туда? В чем смысл моего нелепого паломничества? Или «ссылки»? Раньше в Сибирь ссылали каторжников, чтобы они канули в этих неведомых цивилизованному миру местах. Хотя, некоторые, бежали сюда сами. Я слышал о них. Так называемые «бегуны» или «странники». Люди, прекратившие всякие отношения с миром «антихристов», провозглашенным ими в середине семнадцатого века, и перешедшие к тайному существованию. Именно они, «странники», бежали сюда со всего мира, добровольно и целенаправленно. Их целю было «Беловодье», мистический город ушедший вместе со своими жителями за грань привычного нам мира. Со всех уголков России устремлялись они в свое последнее путешествие сюда, в Барнаул, затем их пути вели в Бийск и дальше, вверх по реке Катунь. Интересно, по-моему, у ацтеков было что-то подобное: «Катун», какое-то определение временного цикла. Река Времени, омывающая священные горы Алтая. Красиво».

В лесу, где-то совсем рядом, задолбил по дереву скорострельной очередью дятел, но Николаев даже не обратил на это внимания, целиком поглощенный этой внезапной интроспекцией, путешествием в свое внутренне «Я».

«Барнаул. Санаев утверждает, что название города происходит от тюркского «Бюриноул» - «Волчья Река». Это, отчасти, совпадает с моими историческими изысканиями. Недавно я узнал, что Барнаул действительно находится на месте некогда высохшего русла реки. Что же тогда подразумевается под смыслом «волчья»? Значит ли это, что на берегах этой древней реки обитало множество волков или все-таки это как-то связано с невидимой рекой Колодца Силы, на котором обитали тайшины – «свободные волки», «воины-обортни»?»

Николаев лег на спину, раскинув в стороны руки и рассматривая туманный свод облаков на пронзительно синем фоне небосвода.

«Клан Волка. Таинственный миф, которым очаровал его Санаев. Новые горизонты самопознания и самореализации».

Но если для всех дуэнергов это и было не более чем миф, история, то Николаев знал, что в настоящем времени, в современном мире, еще недавно существовали реальные элементы этой мистерии. И так получилось, что одним из этих элементов стал и он сам, «Эксперт» - руководитель специального отдела МУРа, занимающегося поиском ритуального убийцы, совершающего в Москве одно преступление за другим. Именно тогда всплыли загадочные «эргомы» - жертвы военных экспериментов в закрытом Институте, люди с невероятными психофизическими возможностями, за которыми и охотился убийца. И так уж случилось, что никто ничего не знал о них, и они жили среди нас, каждый, по-своему сбегая от своего мрачного прошлого. А прошлое оказалось действительно мрачным, и понятие «убийца» тоже претерпело множество интерпретаций за время следствия и поиска преступника. Оказалось что «эргомы» были смертельно опасным наследием военного режима СССР, в середине века. Можно сказать, это были «коконы» идеальных солдат, из которых со временем должны были получиться настоящие машины для убийства, закамуфлированные под обычных, внешне ничем не привлекательных людей. Это «дело» было последним в активе легендарного «Эксперта». Оно перевернуло представление о многих фундаментальных истинах, усвоенных Николаевым с детства. Этот охотник… Николаев даже не видел его, во время его задержания от него не осталось даже пепла – термитная шашка, подобно погребальному костру сожгла раненого убийцу и превратила его в дым, все-таки позволив ускользнуть от неизбежного ареста, растворив в воздухе и унеся с ветром, все его тайны. Но этот безликий человек поджег так же и привычную жизнь Эксперта, заставив искать свои следы далеко за пределами Москвы. Все оказалось намного сложнее, чем представлялось подполковнику Николаеву, когда он сплетал воедино разрозненные нити следов оставляемых убийцей на местах преступлений.

Перед глазами тут же вспыхнула завораживающая вязь «шаманской сети» на стенах жертв. Она засветилась перед внутренним зрением дуэнерга подобно пучку электронов на экране осциллографа и медленно погасла, оставляя за собой вихрь воспоминаний.

Сгорбленная фигурка подавленного страхом последнего эргома Лагутина, а затем его перекошенное лицо и тихое бормотание: - Он здесь. Спасите меня.

Черный силуэт человека без лица в мелькании прожекторов, выстрелы, крики, стоны. Странный запах, витающий в воздухе, чуть горьковатый, но тонкий, призрачный, неуловимый.

А затем было это странное видение, резко изменившее его жизнь: маленький одноэтажный вокзал посреди огромного зеленого поля, мама и он, маленький мальчик бегущий по густой траве. В этом поле он встретил свою Судьбу, которая потом преследовала его и днем и ночью, путая сны и явь, подгоняя куда-то, зазывая на поиски своего Пути.

Человек в черном. Человек с озорной улыбкой и глазами сверкающими как два темных солнца. Человек, который в шутку называл себя небом и землей, а потом взял и превратился в стаю разноцветных бабочек. Он ушел тогда в центр грозы, которая собралась на горизонте туманной пеленой. Ушел один. Растворился в мелькании разрядов молний, прорезающих темное грозовое небо. И вот с тех пор появилось внутри это томительное чувство, приведшее впоследствии Николаева сюда, на Алтай.

Тайшины… Санаев сказал, что они ушли куда-то далеко в горы. Но ведь остался человек, оставивший Координатору всю информацию по «ИТУ-ТАЙ» - «Вадим», во всяком случае, такое имя придумал ему Всеволод. Николаев долгое время искал встречи с этим «Вадимом», но тот, согласно утверждениям Санаева не желал никаких контактов ни с Николаевым, ни с остальными дуэнергами. Несмотря на все ухищрения, Всеволод до сих пор, так и не подпустил его ни к кому. Все придумывал какие-то отговорки, вилял, оправдывался, убеждая всех, что этот человек сам проявляет инициативу нелюдимости. Странно было это все. И вот теперь, Санаев приезжает бледный и растерянный и говорит, что, возможно, этот «Вадим», вернее теперь уже - Адучи, может быть причастен к этим странным нападкам.

Суггестор… Оборотень… Возможно сегодняшняя встреча будет последней для Николаева, но это уже не имело значения. Экс-муровец и экс-комендант потянулся, прищуриваясь и выпуская изо рта упругую струю дыма. Сигарета быстро закончилась, но он тут же достал из пачки другую. Так, он планировал пролежать, на этом мягком и шелковистом травяном ковре, до самого вечера. Перед его взором неторопливо плыли по синей глади белые паруса облаков, а воображение упорно рисовало другую картинку: черный человек уходящий в грозу, и бабочки, сотни разноцветных бабочек над зеленым лугом.

Через несколько минут, в лощине заполненной непроницаемой дымкой, ничего нельзя было разобрать. Туман накрыл Поселок полностью, вползая в дома, подобно вкрадчивой змее. А еще через несколько минут он схлынул, оставляя за собой лишь рваные клочья своей призрачной ткани. Но теперь, к нему примешался еще и едкий дым, венчающий жгучие языки огня, пожирающие Поселок. Покинутые дома горели. Но виновника пожара нигде не было видно. Он растворился в лесу вместе с волнами растаявшего тумана. Здесь ему уже нечего было делать. Он выполнил очередной этап своего дьявольского плана, и теперь шел по лесу, улыбаясь, и предвкушая грядущие события, местом реализации которых будет, скорее всего, Барнаул. Все еще только начиналось. Ловушки расставлены. Трубил охотничий рог. Лес с ужасом замер, наблюдая за передвижениями этого жуткого существа, выбирающего свой путь среди непролазной чащи.

Белая «Тойота» стремительно неслась по трассе, не встречая ни попутных, ни встречных автомобилей. В это время суток, когда солнце зависло в самом зените, эта дорога всегда пустовала – движение по ней прекращалось, словно сибиряки соблюдали негласный принцип «сиесты», когда на два-три дневных часа люди предавались отдыху от работы и изнурительной жары.

Анна смотрела за окно, на пробегающие мимо поля засаженные гречихой, и думала о том, как резко изменилась их жизнь за последние несколько дней. Всеволод всю ночь ждал сообщений от Николаева, звонил ему на мобильный, но комендант не отвечал и не давал о себе знать. Утром пришло известие о поджоге Поселка. Она вспоминала страшное лицо своего мужа, его получасовой ступор, сменившийся стремительными, почти яростными действиями. Они опять ехали куда-то, но на этот раз, их маршрут пролегал вдали от Горно-Алтайского направления. Всеволод обмолвился только что-то про небольшую деревеньку в пригороде Барнаула. Что ждало их там, Анна не знала. Она украдкой посмотрела на мужа: жесткое, решительное лицо, усталый взгляд и какое-то неуловимое напряжение во всем теле. Он почувствовал ее взгляд и, повернувшись, улыбнулся.

- Все нормально будет. Скоро приедем.

- Куда мы направляемся?

Всеволод опять внимательно смотрел на дорогу.

- К одному очень интересному дядечке.

- Что за дядечка?

- Один мой знакомый.

- Он сможет нам чем-то помочь?

Санаев неопределенно пожал плечами.

- Возможно. Но кроме него, нам точно помочь некому.

Анна развернулась к мужу всем телом, приняв на сидении грациозную позу.

- Расскажи мне о нем. Кто он?

Всеволод опять улыбнулся своей жене, касаясь своей рукой ее скрещенных рук.

- Он колдун.

- Колдун? – Анна удивленно изогнула брови, не выпуская руки мужа, поглаживая ее кончиками своих пальцев.

- Настоящий. Меня познакомил с ним Ковров.

При упоминании этого имени, в салоне автомобиля возникло неуловимое напряжение.

- А ты не думаешь, что они могут быть связаны?

- Не думаю. Я вообще не хочу думать о том, что Ковров каким-то образом причастен к этой истории. А что касается этого человека… он мне жизнь спас, так что я ему доверяю на все сто. Он близко знал дедушку Коврова. Тот, в свою очередь, спас жизнь ему. Все слишком завязано в этом сложном мире.

- А почему ты сказал, что он колдун?

- Потому что он колдун.

На обочине дороги показался ларек с дымящимся неподалеку мангалом и двумя пластиковыми столиками. «Тойота» сбавила ход и притормозила неподалеку от придорожного кафе.

- Мы и перекусить то толком не успели, - Санаев кивнул Анне на забавного шашлычника, ожидающе выглядывающего из-за светло-синего навеса, натянутого вокруг ларька. – Пойдем, покушаем что-нибудь. А я тебе про Данилыча расскажу.

Они спрятались под слабой тенью, отбрасываемой солнцезащитным зонтом, установленным в самом центре стола. Через пару минут хозяин закусочной принес им поднос с двумя шашлыками, тарелкой наполненной всевозможной зеленью, тарелку с хлебом и два стаканчика с холодным зеленым чаем.

- Ты сказал, что он спас тебе жизнь. – Анна медленно жевала сочное горячее мясо, не отрывая заинтересованного взгляда от лица мужа. Ей показалось, что теперь он стал как-то мягче, расслабленнее, словно дорога к этому загадочному человеку снимала с него то избыточное напряжение, которое царило в нем, в течение последних дней. Санаев отпил несколько глотков чая и вытянувшись на стуле, проговорил, полузакрыв глаза:

- Это долгая история. Могу лишь только сказать, что у меня возникли очень серьезные проблемы с одним человеком из криминальных кругов. Так вот, неприятности светили действительно основательные. Я должен был спрятаться, уехать из города куда-нибудь. Ну вот, я и вспомнил про Данилыча. Меня с ним познакомил Макс, сказав, что когда мне действительно станет трудно, я могу обратиться к нему за помощью. Я в серьез это предложение не воспринял, потому что этот Данилыч оказался на редкость экстравагантным стариком. Он все время смеется, причем самое неприятное, что в большинстве случаев, он смеется над окружающими. Я даже прозвище ему дал – «Шут». Но когда меня прижало, и я решил тогда, что мне действительно стало трудно, и вот тогда я вспомнил про этого странного пожилого весельчака и приехал к нему. Он меня пустил без всяких разговоров, и только через неделю, я рассказал ему о своих проблемах. И ты представляешь, - Санаев сделал драматическую паузу, - Данилыч попросил, чтобы я поехал в город и вернулся к нему обратно, но уже с этим человеком, который и послужил для меня источником всех моих напрягов. Я посчитал, что он либо сошел с ума, либо просто хочет от меня избавиться, можно сказать, несколько жестким и прямолинейным способом. Мысль о том, чтобы вернуться в Барнаул и встретиться с тем бандитом, была для меня сумасбродной. Тогда Данилыч сам поехал в город и, вернувшись, сказал, что все мои дела улажены, и я могу спокойно возвращаться к себе домой. Я тогда покинул его избу, даже не попрощавшись, думал, что это одна из его идиотских шуток. Приехал в Барнаул в обреченном состоянии, а оказалось, что на самом деле все проблемы были решены, и ко мне больше не было никаких претензий.

- Сева, что же ты такого сделал, что даже из города сбежал?

Санаев улыбнулся жене и неопределенно махнул рукой:

- Да, за одного человека заступился, и не тому, кому надо, по лицу надавал. Да еще в присутствии его знакомых. Что ты! Что там началось: стрелки, разборки…

- А как же это, твой Данилыч, урегулировал проблему?

Санаев наклонился поближе к Анне и тихо проговорил, словно опасаясь, что их кто-нибудь мог услышать:

- Мне показалось, что он сам какой-то криминальный авторитет, или что-то в этом роде… Во всяком случае, не смотря на свою простоватую внешность, этот дядька далеко не так прост, как хочет казаться. Как выяснилось, он пятнадцать лет в лагерях, да на зонах провел. Его оттуда, в свое время дед Макса и вытащил. Он же какой-то крупной фигурой был, по-моему, в МГБ. А Данилыч, с ним сюда на Алтай, впоследствии и приехал. И стал ему чем-то вроде телохранителя. Но самый парадокс в том, что он, будучи явно связанным с местным криминалитетом, не зря же такой стаж в лагерях наработал, стал одним из самых близких людей генерала милиции.

- А за что же он в тюрьму попал? – пробормотала Анна озадаченно.

- Да ясно дело, за что: в те годы поводов много было. Да нет, ты не бойся, он не маньяк, и не убийца. У Данилыча все было гораздо проще. Он – ЧСИР.

- Кто?

Санаев усмехнулся.

Санаев показал руками на лотки с прохладительными напитками, выставленными вдоль дороги, словно проводя некую аналогию.

- Позже, коробейники замкнулись в своеобразное, профессиональное сообщество со своей культурой и своими законами. Но об этом ты его сама расспросишь, если тебе будет интересно. А сейчас, нужно ехать.

- Конечно, интересно, – пробормотала Анна, допивая холодный чай.

Через несколько минут «Тойота» набирая скорость, исчезла в солнечном мареве, плавящем автостраду, подобно индукционной печи.
«РИАБ». Москва.

На панели пульта управления лифта загорелся крохотный зеленый светодиод, и Славин понял, что это включился кондиционер. Это было одной из ключевых составляющих имиджа РИАБ – Российского информационно-аналитического бюро – комфорт во всем, даже в промежуточных средствах передвижения, таких, как кабины лифта. И это было объяснимо: клиентами бюро были как представители правящей политической и финансовой элиты, так и видные зарубежные гости, для которых комфорт производственного помещения был одним из показателей серьезности и благосостояния организации, с которой приходилось иметь дело. Создатели РИАБ были специалистами по созданию необходимого имиджа, поэтому, в отделке здания были использованы самые последние технологические решения.

Раздался мелодичный звонок, и лифт остановился, хотя момент его остановки можно было определить только по этому сигналу, настолько незаметным было его движение по этажам. Пневматика неслышно отворила створку кабины, и Славин вышел в коридор, где рядом с табличками-указателями стоял охранник в цивильном темно-сером костюме. Славин показал ему пропуск, и тот сразу объяснил ему, где находится конференц-зал, где должна была состояться встреча, на которую Славина пригласили неофициальным звонком в его рабочий офис.

В зале уже были люди, и пустовало только одно кресло из четырех, выставленных вокруг изящного стола, на котором, напротив каждого кресла был установлен портативный компьютер-«ноутбук». Жалюзи на окнах были полузакрыты, и в помещении стоял приятный прохладный полумрак. Один из сидящих, крупный энергичный мужчина в дорогом костюме, встал и произнес гулким басом:

- А вот и Игорь Борисович приехал.

Головы сидящих синхронно повернулись в сторону вошедшего. А здоровяк провел его к единственному свободному креслу и представил всем остальным:

- Господа, разрешите представить вам Игоря Борисовича Славина, руководителя стратегического Центра информационно-аналитического обеспечения Федерального Агентства Национальной Безопасности при Совете Безопасности Российской Федерации.

Славин кивнул и сел в мягкое кожаное кресло. Мужчину, представлявшего его, он знал, это был Анатолий Михайлович Мельников, директор РИАБ. Всех остальных он видел в первый раз. Словно уловив его мысли, Мельников обратился к сидевшим.

- Позвольте представить, - он показал рукой на невысокого человека с гладко выбритой головой, и пронзительным взглядом цепких серых глаз, - Селиванов Герман Юрьевич, руководитель Информационной Службы Главного Разведывательного Управления.

Селиванов чуть заметно кивнул, внимательно изучая Славина. Мельников продолжал, показывая рукой на второго сидящего мужчину, неопределенного возраста, полностью седого, но, тем не менее, весьма импозантного и энергичного, что ощущалось в каждом его движении.

- Сергей Владимирович Ратников, председатель Межведомственной комиссии по информационно-психологическому обеспечению Совета Безопасности.

Теперь Славин вспомнил, где он видел этого человека. Ратников возглавил только недавно созданную при Совбезе комиссию, в сферу деятельности которой входила координация информационной деятельности силовых структур, МИДа, СМИ и ряда других направлений, игравших в информационном поле России немаловажную роль.

Выполнив формальности знакомства всех участников этой встречи, Мельников сел на свое кресло и немного распустил галстук, делая тонкий невербальный намек на окончание официальной части, подразумевающей соблюдение необходимого этикета.

- Теперь господа, когда мы знаем друг друга, я сообщу вам о цели нашей встречи. Дело в том, что я пригласил вас собраться у меня для предварительного обсуждения неких отдельных элементов обширной программы, которая ляжет в основу Доктрины Информационной Безопасности Российской Федерации. Наша встреча не является официальной, и поэтому мы затронем на ней ряд моментов, которые будут несколько выбиваться за границы этой Доктрины, но, тем не менее, актуальность этих моментов станет для вас очевидна в ходе дальнейшей нашей беседы. Здесь не случайно собрались специалисты в области информации, потому что основной темой нашего разговора будет разработка большой программы по информационно-психологическому обеспечению национальной безопасности страны. Я имею в виду, столь актуальную для Российской Федерации тему, как Информационное противостояние, или попросту говоря, Информационный войны.

Все присутствующие молча переглянулись между собой. Мельников выдержал небольшую паузу, и, окинув собеседников взглядом, произнес:

- Как вы понимаете, не смотря на то, что встреча наша является неофициальной, я имею самые широкие полномочия для ее проведения. Речь также пойдет о психологической безопасности политической элиты страны и геополитической стратегии нашего государства.

Автомобиль медленно катился по узкой тропинке, засаженной с обеих сторон, колючими зарослями малины. Она выбивалась из-за невысоких заборчиков, огораживающих основательные деревенские дома, и нависала прямо над пыльной земляной дорогой, единственной в деревне. Санаев вглядывался в буйную зелень, скрывающую за собой жилища, пытаясь разглядеть искомый дом. Наконец, он остановил машину около ажурного забора, выкрашенного в зеленый цвет, и вылез из салона, махнув Анне рукой.

Сад, по которому они шли, был очень аккуратным и ухоженным, несмотря на невероятно обильную растительность. Все было посажено с таким вкусом и расчетом, что казалось, что на участке не было обычных грядок, а был только один большой и живой Организм, живущий своей загадочной жизнью: косматый крыжовник плавно переходил в красную смородину, за которой возвышались яблони, груши и ореховые деревья. Пучки моркови удивительно гармонично сочетались с высокими побегами лука и укропа. Облепиха красиво переплеталась светло-зелеными листьями с небольшим вишневым садиком, соседствующим с развесистым кустом жасмина. Все жило и дополняло друг друга, составляя единую, поразительно красивую, композицию, законченную и в то же время, постоянно меняющуюся и динамичную.

- Вот это да, - восторженно прошептала Анна, удивленно оглядываясь по сторонам, - сделать такую прелесть из обычного садового участка. Он и вправду колдун!

Санаев, улыбаясь, вел ее к большому деревянному дому, заросшему вьюном и декоративным плющом. Он стоял в березовой роще, укрытый сверху пологом из веток, нависающих прямо над остроконечной крышей, с торчащей из нее белым поленом печной трубой. На открытой веранде, так же плавно переходящей в застекленную разноцветными стеклышками лоджию, их ждал невысоко роста человек. Как показалось Анне, он был еще не стар, столько уверенности и силы было в его коренастой фигурке. Но когда они подошли поближе, то оказалось, что волосы хозяина дома были основательно выбелены сединой, а кожа на лице была выдублена загаром и покрыта тонкой сеточкой морщин. Старки приветливо улыбался им, и Анна поняла, что он их ждал, потому что на нем была ослепительно белая рубашка и светлые брюки, подходившие не для повседневной носки в деревенском быту, а для праздников или встречи гостей.

- Анна, познакомься, это Данилыч, - Сева пожал старику загорелую руку и пропустил вперед жену.

- Данилыч, это отчество, а как ваше имя? – девушка с интересом смотрела на улыбчивого хозяина дома, а тот в свою очередь внимательно разглядывал ее.

- Это не имеет значения, - голос у него был тихий, но низкий, с хрипотцой, наполненный, как показалось Анне, какой-то потаенной глубиной и силой, - для того, чтобы привлечь мое внимание или обратиться ко мне, вполне подойдет «Данилыч».

- Всеволод много рассказывал о вас.

Старик как-то ехидно хмыкнул и хитро посмотрел на Санаева.

- Дочка, он не мог рассказать тебе многого, просто потому, что ровным счетом ничего не знает обо мне.

Санаев смущенно кивнул. А Анна рассмеялась, и хитро прищурившись, прошептала:

- Он мне говорил, что вы колдун.

Данилыч рассмеялся словно ребенок, хлопнув себя обеими руками по коленям.

- Что ты, красавица, ну посмотри на меня. Какой из меня колдун? Это у Севки страсть такая, везде магию искать. Он мне все мозги с этим колдовством выел. У нас же сейчас моде пошла – как только седой дедок из глухой деревеньки – непременно колдун! Хорошо еще, что соседи эти бредни не слышали, сплетнями да просьбами замотали бы.

- Неправда! – Анна обвела рукой садовый участок. - Такой сад только колдун мог вырастить!

Данилыч просветлел, как будто эта тема была для него одной из наиважнейших, и на самом деле приятных. Было видно, что сад на самом деле является его гордостью.

- Это да! Сад у меня редкий! Каждый листочек своей жизнью живет, каждый кустик. У меня каждое дерево свое имя знает. Я вас потом познакомлю. А пока давайте, в дом проходите, что на пороге то топтаться. Я стол накрыл, сейчас пообедаем с дороги.

Стоило приезжим зайти на веранду, как сотни солнечных лучей разного цвета, проникая сквозь мозаику застекленного витража, закружили гостей в калейдоскопе, вспыхнувших ярким салютом, огней. Приезжие восхищенно смотрели друг на друга, ощущая примерно схожие чувства: покой, жуткий интерес, и ощущение чего-то грандиозного впереди. Дом Данилыча напоминал им сказочный дворец доброго волшебника, недоступный для сил зла, безраздельно властвующих за аккуратным, выкрашенным в зеленый цвет, забором.
После обеда они сели в уютные плетеные кресла, на веранде, вокруг небольшого круглого стола, на котором стояли стаканы в старомодных подстаканниках и небольшой стеклянный заварочный чайник, наполненный отваром из листьев смородины, малины, вишни, мяты и жасмина. В ответ на вопрос, что их привело сюда на этот раз, Санаев рассказал хозяину дома, обо всех злоключениях, произошедших с ними за последние несколько дней. По ходу его рассказа старик молчал, попивая из граненого стакана горячий ароматный напиток, и задумчиво смотрел на разноцветный витраж, переливающийся на солнце всеми цветами радуги. По его лицу невозможно было отследить его эмоциональную реакцию на услышанное, хотя Анна и пыталась сделать это незаметно. Ее до сих пор не покидала мысль о том, что Данилыч был очень близким знакомым Максима Коврова, который, почему-то рисовался ей в воображении, не каким-то конкретным человеком, а угрожающим темным силуэтом. Подобное отношение было вызвано, скорее всего, тем фактом, что она практически ничего не знала о Коврове. Ее беспокоила эта его нелюдимость, и то влияние, которое этот человек оказал, в свое время, на Всеволода и на все движение дуэнергов. И конечно, на лицо, была банальная и неуловимая ревность, которую Анна очень тщательно скрывала в себе, пряча ее в самые потаенные области своего сознания.

- Значит, основной его особенностью, является возможность создавать наведенные галлюцинации? – задумчиво пробормотал Данилыч.

- Это были не галлюцинации. Он создавал нечто вроде общего сновидения, одного на всех.

- Сновидение? Это интересно. А в твоих снах, Сева, он перевоплощался?

- Да, он постоянно менял обличие. Конечной фазой этих трансформаций, было существо, похожее на обезображенного огромного волка. А сегодня, под утро, мне приснился очень странный сон. Причем это был даже не сон, а именно сновидение, настолько явственно я воспринимал все вокруг, даже малейшие детали. Я был в Поселке. Заброшенные домики были скрыты плотной пеленой тумана. Я заходил в них, но там никого не было. Да и не должно было быть – за день до этого, мы эвакуировали всех дуэнергов. Остаться до вечера должен был только один из них – Александр Васильевич Николаев, комендант нашего поселения. Но он не появился вечером в Барнауле, поэтому, я почему-то был уверен, что встречу его там, в своем сновидении. С большим трудом я нашел его домик – в тумане практически ничего не было видно, и внутри действительно обнаружил Николаева. Он сидел ко мне спиной. Я спросил его: почему он не уехал до наступления темноты, а он ответил, что очень хочет встретиться с Адучи. Он попросил меня привести Адучи в Поселок. Все это мне показалось странным, даже не смотря на то, что я осозновал что нахожусь в сновидении.

- И что ты ему ответил? – Данилыч внимательно слушал дуэнерга.

- Я сказал, что не смогу привести Адучи. Тогда Николаев спросил почему? А я ответил, что вообще не намерен продолжать беседу, потому что он притворяется, и что человек сидящий ко мне спиной, только лишь выдает себя за Николаева.

- Что было дальше? – старик чуть подался вперед, словно проникая своим пронзительным взглядом в сознание Санаева, пытаясь самому увидеть продолжение этого странного сновидения.

- Он обернулся.

- Кто это был? Оборотень?

Санаев кивнул.

- Да, это был тот самый получеловек-полурептилия-полуволк, который так умело менял облики, превращаясь в моих снах в различных персонажей. Он сказал мне, что сожрет нас всех, так же как сожрал до этого троих дуэнергов. Дальше я ничего не помню, потому что проснулся. А через несколько минут раздался звонок. Звонили из Горного Алтая. Поселок сгорел. Николаев исчез.

Данилыч откинулся на спинку плетеного кресла и прикрыл глаза.

- Три дуэнерга пропали... На тебя он нападал... Волк-оборотень... Сновидец... Странная картина получается. У него нет персональной ненависти, он выступает против Клуба. Допустим. Сева, ты подозреваешь Коврова?

Санаев смущенно передернул плечами.

- Не знаю. С одной стороны это, конечно, глупо, но с другой... это тоже, возможный вариант. Я поэтому и приехал к тебе, Данилыч, чтобы прояснить для себя этот вопрос.

- А что ты хочешь услышать от меня?

- Ты знаешь Коврова с детства. Возможно, и даже, скорее всего, ты в курсе относительно всех нюансов его посвящения в традицию «Тай-Шин». Ты знаешь его возможности, и, можешь предполагать его мотивы. Скажи откровенно, как ты считаешь, Ковров может быть этим Суггестором?

На веранде стало тихо. С улицы, подобно миниатюрному дирижаблю, на лоджию залетел огромный шмель, и сделав над столом круг, и не найдя ничего соблазнительного, полетел обратно в сад. Данилыч молчал и словно прислушивался к чему-то. Санаев терпеливо ждал ответа на свой вопрос, а Анна напряженно смотрела то на одного, то на другого мужчину, ощущая, как где-то внутри, закручивается тревожная пружина ощущения опасности. Наконец, Данилыч хмыкнул и, потерев рукой щетинистый подбородок, пробормотал:

- Ты приехал, Сева, узнать про Коврова? Ответ кроется где-то рядом, я чувствую. Мне кажется, мы скоро узнаем, в чем дело, обязательно узнаем...

В его голосе прозвучали какие-то странные нотки, поэтому теперь настало время насторожиться и Санаеву.

- В каком смысле? Данилыч, я что-то не понимаю.

Старик встал и медленно прошелся по веранде, останавливаясь у входа и облокачиваясь о деревянную перегородку.

- Своим страхам, Сева, всегда нужно смотреть в лицо. Только тогда можно прояснить для себя их коварную природу.

Санаев сидел в самом углу веранды, и ему не было видно того, что творилось снаружи, но он видел, как изменилось выражение лица Анны, которая сидела почти напротив выхода на улицу. Озадаченность сменилась на испуг, словно его жена увидела призрак в зеленой гуще сада. Она попробовала встать, но ее ноги подломились, и она безвольно упала обратно в кресло. Всеволод вскочил и бросился к выходу, отодвигая рукой ухмыляющегося Данилыча. От калитки, по аккуратной каменной дорожке, из глубины сада, в сопровождении широкоплечего мужчины, прямо к домику шел Максим Ковров, собственной персоной.
- Привет честной кампании, - Ковров положил на траву у своих ног небольшую дорожную сумку, и, улыбаясь, посмотрел на Санаева. – Не ожидал тебя здесь встретить.

- А я – тебя, - хмуро пробормотал Координатор «Ветра», разглядывая Максима.

- Судя по напряженной позе, могу предположить, что тебя что-то очень сильно смущает в моем появлении, - Ковров перевел взгляд сначала на Арамову, затем на Данилыча, приветливо махнув ему рукой.

- Он считает, что ты хочешь его уничтожить, - с детской непосредственностью выпалил Данилыч, разводя руками.

- Елки-метелки, - Ковров переглянулся со своим попутчиком, - и эти туда же. Что-то очень много подозрительных, пострадавших от меня, стало обнаруживаться в последнее время.

- А кто еще? - нервно спросил Санаев, чтобы хоть как-то сгладить неловкость сложившейся ситуации.

Максим отошел в сторону, пропуская вперед широкоплечего мужчину, который с большим интересом рассматривал окрестности.

- Разрешите представить, Виталий Олегович Филатов. Мой компаньон в одном запутанном деле, которое мы приехали разрешить в Барнауле.

- Я так понял, что Виталий Олегович, тоже относится к тебе, Максим, с некоторым недоверием? – Санаев кивнул Филатову, но ни тот, ни другой руки друг другу не подали.

- Напротив, Максим Анатольевич, вызывает у меня не только уважение, но и достаточно высокий уровень доверия, будучи экспертом, в области для меня полностью непонятной и загадочной, - Филатов тоже оценил напряжение, царившее в компании собравшихся, и теперь не знал как себя вести.

- Данилыч, что здесь происходит? – Ковров посмотрел на старика, но тот опять только развел руками, словно снимая с себя всю ответственность за происходящее.

- М-да, Виталий Олегович, приехали мы сюда не вовремя. Познакомься, кстати, и ты, вот этот почтенный старик – хозяин этого гостеприимного дома. Ты можешь называть его Данилыч. Вот этот подозрительный молодой человек – Координатор общества «Темный Ветер», Санаев Всеволод Геннадьевич. А вот эту очаровательную особу, я, к сожалению, не имею чести знать.

Анна покинула веранду, и встала рядом с мужем, внимательно и с интересом разглядывая Максима. В ее взгляде отражалась сложная гамма чувств, выражающая противоречивое отношение к человеку, познакомиться с которым она так сильно желала в течение последних нескольких месяцев.

- Это моя жена - Арамова Анна Вадимовна, - ровным голосом произнес Всеволод, и, встретив удивленный взгляд Коврова, кивнул головой, - тебя долго не было, Макс.

- У меня были на то веские причины.

- Предлагаю пройти на веранду, и закончить молоть чепуху, - торжественным тоном конферансье, ехидно провозгласил Данилыч, переключая на себя внимание собравшихся, - я сейчас затоплю баню, и мы не торопясь, выясним причину вашего визита, к ничего не понимающему, пожилому человеку. Идет?

Все дружно кивнули головой, словно подпадая под очарование этого непосредственного и обаятельного старика, и только Филатов, улыбнувшись, робко произнес:

- А деревенская самогонка сегодня на ужин будет?

Данилыч заверительно выставил перед собой ладони с растопыренными пальцами.
После бани все собравшиеся опять расселись за круглым столом, на котором, в одной стороне уже стоял подымливающий самовар, вазочки с варением трех сортов, и аккуратно нарезанные ломтики хлеба. В другом конце стола, расположилась бутылка с прозрачным, как вода, самогоном, выставленная персонально для Филатова, бутыль домашнего кваса, маринованные грибочки и огурчики в стеклянной салатнице, а также, полная сковорода жареной картошки.

Оглядев присутствующих, со своего места поднялся Данилыч. По его манере поведения невозможно было понять, то ли он паясничает, то ли наоборот, относится к ситуации чересчур серьезно. Максим и Всеволод предполагали первое, гости, видевшие старика впервые, склонялись ко второй версии.

- Молодежь! Так как сами вы разобраться в своих взаимоотношениях не в состоянии, то вы приехали ко мне. И правильно сделали…

Максим еле сдерживал улыбку, наблюдая, как тщательно и тонко подбирая комическую манеру «серьезности», хозяин дома пытается сыграть роль «крестного отца», примиряющего враждующих между собой глав преступных синдикатов. Это на самом деле было забавно, и старик делал это не случайно: тема предстоящей беседы была слишком насыщена негативным динамизмом. Данилыч как всегда пытался снять напряжение, посмотреть на ситуацию со стороны, развеять эту настороженность и удрученность. Это был его «фирменный стиль», унаследованный вероятно от традиции «троповых стариков» - офеней - лицедеев и скоморохов.

- Собрались здесь люди посвященные, условно доверяющие друг другу, поэтому я предлагаю не сидеть, и не зырить друг на друга хитрыми глазами, а изложить суть проблемы, и попытаться понять, в чем ее причина. Виталику предлагаю попробовать моей самогонки, все остальным - кваса. А Всеволоду нужно рассказать нам о своих сомнениях и тех напастях, которые имели место быть.

Санаев, в который уже раз озвучил вслух всю хронологию событий произошедших с членами «Темного Ветра» за последние несколько дней. Затем, историю с «наездом» на «СИУС» рассказал Филатов. В подтверждение своих слов он достал из внутреннего кармана легкого пиджака висевшего на спинке стула, свернутый втрое лист, на котором был изображен таинственный символ, приведший в свое время, в замешательство Коврова.

Факс прошелся по кругу. Минуя Максима, злополучная бумага задержалась ненадолго в руках Анны, затем перешла к Санаеву, который даже покрутил ее на триста шестьдесят градусов, а затем легла на стол перед Данилычем, который не стал брать ее в руки, но очень внимательно изучил.

- Мне кажется очевидным тот факт, что кто-то объявил войну «Темному Ветру», - Санаев налил себе прохладного темного кваса в стеклянный стакан, и с наслаждением отпив, оглядел собравшихся за столом. – Смотрите: этот некто, заметьте, обладающий сверхъестественными возможностями, продемонстрировал свои силы на Поселке дуэнергов. Судьба трех человек до сих пор неизвестна, Поселок покинут и сожжен. Второе, этот некто пытался атаковать и меня, человека возглавляющего «Ветер». Затем, Новосибирск. Как только Максим устраивается на работу в крупную торговую кампанию, на нее начинаются нападки неизвестных людей, осевших в Барнауле, и игнорирующих силовой потенциал такой большой и наверняка всесторонне защищенной организации.

Филатов, наливший себе самогона в рюмку, нацепил на вилку маленький скользкий грибок и, отсалютовав Санаеву стопкой, смачно выпил, закусывая.

- Я сомневаюсь, что люди, или человек, владеющий подобными возможностями, был настолько глуп, чтобы ввязываться в подобную авантюру. Скорее всего, этого говорит в подтверждение того факта, что злоумышленник не только уверен в своих силах, но и действительно обладает силами, значительно превосходящими уровень обычного человека или организации. И то, что он не отметился напрямую по отношению к Максиму, говорит о его стратегической дальновидности: сопоставить личность барнаульца Коврова и барнаульский след после «наезда» будет очевидным шагом. И если решительных мер, в силу возможной тупости руководства, к Коврову никто не применит, то уж нервы потреплют, и выставят ко всем чертям из Новосибирска.

- Это ему и нужно, - тихо проговорила Анна, и все присутствующие повернули к ней головы. – Смотрите, здесь же все очевидно: Ковров сбежал в Новосибирск, а кто-то, ожидающий его в Барнауле, хочет вернуть его назад. Уж для чего, не знаю. Но вполне возможно, что и не из самых дурных побуждений. Ведь этот кто-то, ничего еще ничего кошмарного и не сделал. Судьба исчезнувших дуэнергов неизвестна, а может быть они живы и здоровы? Поселок сгорел – но там оставался Николаев, и пожар мог быть следствием его случайных действий. Атаки на Севу, но ведь он не пострадал, испугался, но не пострадал! «Темный Ветер» подвергся нападкам, и это неплохой повод сыграть на чувстве долга Максима, и создать дополнительный повод для его возвращения. «Наезд» на «СИУС», факс, а смотрите, какой эффект – Коврова действительно «высылают» обратно в Барнаул. Кто-то добился своего, проведя беспрецедентный спектакль. Но если этот кто-то, никому всерьез не причинил вреда, может быть стоит задуматься, кому выгодно чтобы тайшин Адучи вернулся в Барнаул? Может быть, это кто-то из тех, кто мог остаться, чтобы направлять или ограничивать дальнейшее развитие «ИТУ-ТАЙ»?

Все замолчали, обдумывая эту неожиданную версию. Молчание нарушил, внезапно посерьезневший после изучения факса, Данилыч:

- Судить-рядить, можно сколько угодно. Но выяснить причину возможно только единственным способом. Сева говорил, что этот злоумышленник прячется в сновидениях. А если это так, мы сделаем ему небольшой сюрприз. Мы отправимся в его мир, найдем его там и узнаем: кто он, и какими намерениями живет.

- Вы хотите искать его во сне? – Филатов скептически посмотрел на старика, отсалютовал ему очередной наполненной стопкой самогона и выпил.

- Он не ожидает, что мы можем появиться там, а, следовательно, он не подготовлен - Данилыч открыл краник самовара, и в подставленный стакан тонкой струйкой побежал кипяток.

- А как вы планируете его там искать, если мы даже приблизительно не знаем, кто он такой? – спросила Анна.

Данилыч усмехнулся ей и, добавив в стакан густой заварки, пробормотал:

- Приблизительно, говоришь? Приблизительно-то, может, и знаем, но вот наверняка… Мы знаем, где он обитает, и соответственно круг поисков значительно сужается.

- Обитает? Вы имеете в виду Барнаул?

Данилыч кивнул девушке и, поставив стакан на стол, значительно произнес:

- Он не будет бегать от нас, наоборот, он будет искать с нами встречи. Но он планирует ее в мире известного, в мире, где глаза и уши очень легко ввести в заблуждение. Поэтому, стоит нам оказаться на изнанке Барнаула, как этот таинственный некто непременно сам обнаружит себя.

- А, что значит, оказаться на изнанке Барнаула? – удивленно спросил Филатов.

- Вы увидите это завтра. А вам Виталий, чтобы пойти с нами нужно отказаться от следующей стопки этого чудного напитка.

Филатов понимающе кивнул и с видимым сожалением отодвинул от себя рюмку, и протянул руку к бутылке с квасом.

Чох стремительно шел по вечерним улицам города, все дальше и дальше заходя в старый район, где было мало электрического света, и мрачные тени вили по углам переулков угрожающие гнезда, наполненные флюидами опасности. В темное время суток старый город превращался в угрожающее сплетение улочек и дворов, где пьяный хулиган был, чуть ли, не меньшим из зол, которое могло встретиться на пути у прохожего. Но Чоха не пугали ни дикие бродячие собаки, стаями скитавшиеся по окрестностям, ни малолетние банды, подобно корсарам, выискивающие легкую добычу в темноте, ни более взрослые грабители, изобилующие в этих неблагоприятных местах, именуемых при свете дня «старозастроем». Чох, не боялся быть ни ограбленным, ни убитым, его вообще не пугала смерть, потому что он сам был смертью. Он так много имел дело с потусторонним миром, что для него стерлись четкие границы между смертью и жизнью, явью и сном.

Как-то, ему на глаза попалась старинная гравюра из древней азиатской усыпальницы. На ней были изображены «агышары» - жрецы смерти, люди, наполовину созданные из иной материальности. Один из этих мифических существ был невероятно похож на Чоха. И вот тогда он понял, что ничего случайного в этом мире не бывает. Что сложная паутина Жизни сплетает в узлы пространства и времена, людей и события, страны и города. В азиатском мире это называется кармой. Он понял, что этой невидимой рукой был ведом и он, с момента рождения и до настоящей секунды, от ритуала Посвящения и до скончания веков.

Чох внезапно упал на колени и завыл, словно волк, на скрытую за плотной пеленой облаков, луну, изливая ей свою невероятную тоску, природа которой, была ему неизвестна. Но его вой даже отдаленно не напоминал волчий. Да и не мог, потому что, и волчий, и человеческий миры, были для него чужими. Он был рожден словно в насмешку над теми и над другими. Сын демона и ведьмы, словно и не человек вовсе, а упырь, волкодлак.

В ближайших домах сразу же погас свет, и задернулись занавески на окнах. Его крик разошелся по извилистым и пустынным улочкам, подобно вою голодного зверя. Чох действительно был голоден. Он даже не понял, что заставило его поступить подобным образом: невероятный голод или боль душевных терзаний, непрекращающихся уже давно.

«Скоро. Скоро. Уже совсем скоро все это закончится». Его голову в такие моменты раздирала на части невыносимая, пульсирующая боль, свидетельствующая о серьезном поражении головного мозга. Но Чох был уверен, что успеет исполнить свое предназначение, и выполнить самый сложный в своей жизни маневр – с помощью Ургачимиду, или без них – выйти за обусловленные границы своего тела и стать бесплотным духом, чистым сознанием, не обремененным этим невероятно сильным, но проклятым физическим телом. Чох поднял руку на уровень лица и внимательно осмотрел ее. Проклятием была пронизана кожа и кровь, оно пропитало каждую клеточку его тела.

«Уже совсем скоро».

Чох встал на ноги и пошел дальше. Чтобы подготовиться к последнему поединку, ему нужно быть в форме, нужно хорошо питаться. И если раньше он крайне редко прибегал к человеческому мясу, несколько последних недель, словно полностью изменили его метаболизм, будто подгоняя к финальному ритуалу всеми доступными способами. Чох уже не мог ничем утолить свой невероятный голод, кроме человечины. Упырь. Но чтобы раньше времени ни всколыхнуть свои охотничьи угодья, он не убивал обычных граждан. В темное время суток его добычей становились местные бомжи и заблудившиеся алкаши. Этих не будут искать ни родственники, ни милиция. И хотя сама органика этих деградирующих существ была изрядно подпорчена, Чоха это не смущало. Белковая основа была необходима для поддержания проклятого тела, которое он скоро планировал оставить. Тогда, как его чистый дух, питался излучениями смерти, которые не были подвержены туберкулезу, сифилису или раку. А это значило, что в пищу годилось любое человеческое существо, инстинктивно боящееся смерти: основную дозу некротической энергии организм выделял за несколько секунд до смерти, на волне последней агонии.

Чох замер на месте и прислушался. Его чуткий слух уловил в нескольких десятках метров какой-то звук. Судя по неуверенному шарканью ног, жертва была изрядно пьяна. Чох сделал несколько шагов назад, отойдя в пространство, не освещаемое светом единственного фонаря, одиноко стоявшего невдалеке. Тени приняли агышара, словно он был их неотъемлемой частью, их продолжением.

Жертва мерила шаги до места своего последнего вздоха, а Чох мучительно боролся с болью в голове, твердя про себя словно заклинание: «Скоро. Скоро. Азйа…».

Солнце уже поднялось довольно высоко над линией горизонта, когда от небольшого, скрытого за сплошной стеной цветущей зелени домика, отъехал один автомобиль, черный «Мерседес» Филатова. Через двадцать минут он выехал на пыльную автомагистраль и помчался по направлению к Барнаулу. Но, не смотря на стремительное движение иномарки вперед, время для участников этой экспедиции закрутилось вспять, возвращая их в темное, исполненное хитросплетениями судьбы прошлое.

«Воин света не всегда может сам избрать себе поле битвы.

Порой его захватывают врасплох, и он оказывается в самом преддверии боя, которого не желал, но в таких случаях он не пытается бежать, ибо знает – такие бои будут следовать за ним повсюду.

И вот, когда схватка уже почти неизбежна, воин вступает со своим противником в беседу. Не выказывая ни страха, ни робости, пытается он узнать причину, по которой тот пожелал сразиться с ним; что заставило того покинуть родную деревню и искать с ним встречи на поединке. Не обнажая меча, воин убеждает противника – это не его бой.

Воин света выслушивает все, что захочет высказать ему его противник. Он вступит с ним в противоборство, только если это будет необходимо».

Пауло Коэльо.

«Книга воина света».