0 библейском правосудии Первый суд Ветхого Завета Среди сада росло древо познания добра и зла; бог запретил человеку употреблять в пищу пло­ды его, сказав: « в день, в который ты вкусишь от него, смертью умрешь»

1. 
   0 библейском правосудии
   

Среди сада росло древо познания добра и зла; бог запретил человеку употреблять в пищу пло­ды его, сказав: «...В день, в который ты вкусишь от него, смертью умрешь». Но змей был коварен, а женщина слаба и легковерна: он убедил ее вкусить от рокового плода, а она дала его отведать своему мужу. Лишь только оба отведали этого плода, у них открылись глаза; они поняли наготу свою и, смутясь, стыдливо прикрыли ее поясами из фиговых листьев; с тех пор век невинности ушел безвозврат­но. В тот самый злосчастный день, когда спала пол­дневная жара и длинные тени ложились в саду, бог по своему обыкновению совершал там прогулку в вечерней прохладе. Адам и Ева услышали его шаги или, может быть, шум листьев, падающих к ногам бога (если только райские деревья могут ронять ли­стья), и поспешили спрятаться за деревьями, боясь быть замеченными в своей наготе. Но бог подозвал их к себе и, узнав от сконфуженных супругов, что они не послушались его приказания и ели плоды от древа познания добра и зла, разгневался необычай­но. Он проклял змея и навеки осудил его ползать на своем чреве, глотать прах земной и враждовать со всем родом человеческим; он проклял землю, на­значив ей производить тернии и чертополох; он проклял женщину, осудив ее рожать детей в муках и быть у мужа в подчинении; он проклял мужчину и обрек его в поте лица своего добывать хлеб насущ­ный, для того чтобы в конце концов возвратиться в прах, из которого он был создан. Истощив весь за­пас своих проклятий, вспыльчивое, но, в сущности, добродушное божество настолько успокоилось, что даже изготовило для обоих преступников кожаные одежды вместо слишком легких поясов из фиговых листьев, а застенчивые супруги в своей новой одеж­де удалились, пробираясь меж деревьев, когда на за­паде уже потухал закат и тени сгустились над «поте­рянным раем».

Недостаточно одного свидетеля против кого-ли­бо в какой-нибудь вине и в каком-нибудь преступле­нии и в каком-нибудь грехе, которым он согрешит: при словах двух свидетелей или при словах трех сви­детелей состоится дело Если выступит против кого свидетель несправед­ливый, обвиняя его в преступлении,

То пусть предстанут оба сии человека, у которых тяжба, пред Господа, пред священников и пред судей, которые будут в те дни.

Судьи должны хорошо исследовать, и если свиде­тель тот свидетель ложный, ложно донес на брата своего, то сделайте ему то, что он умышлял сделать брату своему; и [так] истреби зло из среды себя. И прочие услышат, и убоятся, и не станут впредь делать такое зло среди тебя.

Да не пощадит [его] глаз твой: душу за душу, глаз за глаз, зуб за зуб, руку за руку, ногу за ногу

• 
  Найдите стихи «Второзакония», которые можно считать «прародителями» презумпции невиновности.
  
• 
  Какой принцип наказания здесь исповедуется? Насколько он близок к нравственным ценностям?
  

В городе Монтгомери штата Алабама судья Р. Мур повесил на стене в зале судебных заседаний две деревянные таблицы, на которых вырезаны Десять заповедей, принесенные Моисеем людям с горы Синай:

• 
  Отдыхай каждый седьмой день и дай отдых своим рабам и работникам.
  
• 
  Почитай отца и мать.
  
• 
  Не убивай.
  
• 
  Не прелюбодействуй.
  
• 
  Не кради.
  
• 
  Не произноси ложного свидетельства.
  

• 
  Не желай чужого имущества, чужого раба и чужой жены.
  

Права человека на жизнь, сохранность имущества, защиту от лжесвидетельства, уважение в старости, а также еженедельный отдых носят ясный конституци­онный характер.

Законодательная часть Ветхого Завета весьма схожа с судебниками и кодексами Древнего Востока. В своих рукописях А. Мень, сопоставляя похожие положения Кодекса Хаммурапи и законов Ветхого Завета, замечает и различия, отмечает, что Кодексу Хаммурапи было, например, чуждо понятие преступления как греха, как нарушения основ нравственного порядка. Другие древневосточные кодексы рассматривали правонарушение с точки зрения материального вреда и опасности для государства и общества. Поэтому Библия вполне может быть названа старейшей в мире Декларацией прав человека, что требует со стороны каждого юриста самого внимательного к ней отношения независимо от личных религиозных убеждений. Ведь отсутствие нравственного стержня исключает наличие реального профессионализма, превращает работу судьи, следователя, адвоката в механическую.

Библейский запрет «творить неправый суд», так же как и отделение Моисеем судейских функций и отбор для их исполнения наиболее «способных людей», являются первыми и главными историческими основами судебной власти, о которых ни в коем случае не следует забывать. Вероятно, не случайно авторитет суда традиционно столь высок в странах, где Библия в отличие от России уже многие века является достоянием и неотъемлемой частью знания среднего гражданина.

• 
  Как вы понимаете высказывание: «Библия вполне может быть названа старейшей в мире Декларацией прав человека»?
  
• 
  Какая точка зрения вам ближе: преступление – это грех, нарушение основ нравственного порядка; преступление – это материальный вред и опасность для государства и общества?
  

В книге «Исход» Ветхого Завета читаем (18:13-17, 19-27):

На другой день сел Моисей судить народ, и стоял народ пред Моисеем с утра до вечера.

И видел тесть Моисеев все, что он делает с наро­дом, и сказал: что это такое делаешь ты с народом? для чего ты сидишь один, а весь народ стоит пред то­бою с утра до вечера?

И сказал Моисей тестю своему: народ приходит ко мне просить суда у Бога;

Когда случается у них какое дело, они приходят ко мне, и я сужу между тем и другим и объявляю уставы Божий и законы Его.

Но тесть Моисеев сказал ему: не хорошо это ты делаешь. <...>

Итак, послушай слов моих; я дам тебе совет, и будет Бог с тобою: будь ты для народа посредником пред Богом и представляй Богу дела [его].

Научай их уставам и законам [Божиим], указывай им путь [Его], по которому они должны идти, и дела, которые они должны делать.

Ты же усмотри из всего народа людей способных, боящихся Бога, людей правдивых, ненавидящих корысть, и поставь [их] над ним тысяченачальниками, стоначальниками, пятидесятиначальниками и десятиначальниками.

Пусть они судят народ во всякое время и о вся­ком важном деле доносят тебе, а все малые дела судят сами: и будет тебе легче, и они понесут с тобою бремя.

Если ты сделаешь это, и Бог повелит тебе, то ты можешь устоять, и весь народ сей будет отходить в свое место с миром.

И послушал Моисей слов тестя своего, и сделал все, что он говорил.

И выбрал Моисей из всего Израиля способных людей, и поставил их начальниками народа, тысяченачальниками, стоначальниками, пятидесятина­чальниками и десятиначальниками.

И судили они народ во всякое время; о делах важ­ных доносили Моисею, а все малые дела судили сами.

И отпустил Моисей тестя своего, и он пошел в землю свою.

Хотя мы встречаем здесь слова тысяче-, сто- и т.д. начальники, но нигде нет никакого намека на то, что речь идет о чисто административных руководителях. Нет и упоминания связи назначенных судей с их старшинством или богатством.

Приведем оценку этого события авторитетными комментаторами. В знаменитом англо-американском комментарии сказано, что тесть посоветовал Моисею делегировать свои судебные полномочия, и это привело к установлению иерархической структуры для решения споров.

• 
  Как Вы понимаете высказывание: «Библия вполне может быть названа старейшей в мире Декларацией прав человека»?
  
• 
  Какая точка зрения Вам ближе: 1) преступление - это грех, нарушение основ нравственного порядка; 2) преступление - это материальный вред и опасность для государства и общества.
  

Знаменитый американский комментатор М. Коен трактует совет тестя Моисею как предложение назначить людей для надзора за группами (в тысячу, сотню и т.д. человек) для судебного разбора обыкновенных дел, возникающих в этих группах. Только «специаль­ные дела» должны представляться для рассмотрения самим Моисеем.

Американский автор П. Джонсон отмечает восприимчивость Моисея к разумным советам, когда по рекомендации тестя он создал «постоянно действующую и обученную судебную власть»

Происхождение разделения властей

Господь Бог поставил Саула царем над Израилем, так как счел его достойным, и послал истребить весь народ государства Амалик. Но Саул ослушался Господа и оставил в живых царя Амаликитского - Агага - и часть народа со стадами овец и волов. Прогневался Бог не­послушанием и через посредство Самуила проклял Саула, отняв у него царство Израилево.

И было слово Господа к Самуилу такое:

Жалею, что поставил Я Саула царем; ибо он отвратился от Меня и слова Моего не исполнил. И опечалился Самуил, и взывал к Господу целую ночь.

И встал Самуил рано утром [и пошел] навстречу Саулу. И известили Самуила, что Саул ходил на Кармил, и там поставил себе памятник, и сошел в Галгал.

Когда пришел Самуил к Саулу, то Саул сказал ему: благословен ты у Господа; я исполнил слово Господа.

И сказал Самуил: а что это за блеяние овец в ушах моих и мычание волов, которое я слышу?

И сказал Саул: привели их от Амалика, так как народ пощадил лучших из овец и волов для жертво­приношения Господу Богу твоему; прочее же мы истребили.

И сказал Самуил Саулу: подожди, я скажу тебе, что сказал мне Господь ночью. И сказал ему Саул: говори.

И сказал Самуил: не малым ли ты был в глазах тво­их, когда сделался главою колен Израилевых и Гос­подь помазал тебя царем над Израилем? И послал тебя Господь в путь, сказав: «иди и пре­дай проклятию нечестивых Амаликитян и воюй против них, доколе не уничтожишь их».

Зачем же ты не послушал гласа Господа, и бро­сился на добычу, и сделал зло пред очами Господа?

И сказал Саул Самуилу: я послушал гласа Господа, и пошел в путь, куда послал меня Господь, и привел Агага, царя Амаликитского, а Амалика ист­ребил;

Народ же из добычи, овец и волов, взял лучшее из заклятого, для жертвоприношения Господу Богу твоему, в Галгале.

И отвечал Самуил: неужели всесожжения и жерт­вы столь же приятны Господу, как послушание гласу Господа? Послушание лучше жертвы, и повинове­ние лучше тука овнов.

Ибо непокорность есть [такой же] грех, что волшебство, и противление [то же, что] идолопоклонст­во. За то, что ты отверг слово Господа, и Он отверг тебя, чтобы ты не был царем.

И сказал Саул Самуилу: согрешил я, ибо преступил повеление Господа и слово твое; но я боялся народа, и послушал голоса их.

Теперь же сними с меня грех мой и воротись со мною, чтобы я поклонился Господу.

И отвечал Самуил Саулу: не ворочусь я с тобою; ибо ты отверг слово Господа, и Господь отверг тебя, чтобы ты не был царем над Израилем.

И обратился Самуил, чтобы уйти. Но [Саул] ухватился за край одежды его и разодрал ее.

Тогда сказал Самуил: ныне отторг Господь царство Израильское от тебя и отдал его ближнему твоему, лучшему тебя.

Одной из самых трагических фигур в истории Израиля является личность Саула. Недовольный господством жрецов, уверявших, что они управляют от имени божества и под его прямым руководством, народ стал настойчиво требовать светского царя, и последний из первосвященников, пророк Самуил, должен был поневоле подчиниться этому требованию и помазал Саула на царство. Это была революция такого рода, как если бы население Папской области, устав от притеснений и дурного управления церковников, вздумало поднять восстание против папы и заставило царствующего первосвященника, еще держащего в руках ключи от неба, передать светскому монарху свой земной скипетр. Ловкий политик и в то же время непреклонный церковник, Самуил сумел не только помазать Саула, но и добиться его признания царем, на котором отныне сосредото­чились все надежды Израиля.

Избранник Самуила обладал всеми нужными качествами для того, чтобы вызвать любовь и поклонение толпы. Высокий, статный, любезный в обращении, искусный военачальник, беззаветно храбрый, он, казалось, самой природой был предназначен для роли народного вождя. Но под блестящей внешностью этого отважного и популярного в народе воина таились роковые слабости: ревнивый, подозрительный, вместе желчный характер, слабость воли, нере­шительность и, самое главное, все растущая меланхолия, под влиянием которой его рассудок, никогда не отличавшийся высокими достоинствами, временами омрачался до того, что царь бывал близок к помешательству. В такие часы глубокой подавленности его душевный мрак рассеивался лишь под влиянием умиротворяющих звуков торжественной музыки; и одна из самых ярких картин, оставленных нам еврейским историком, это — образ красивого царя, сидящего в скорбной задумчивости, и стоящего перед ним юноши певца, краснощекого Давида, извлекающего нежные звуки из дрожащих струн своей арфы, пока не разгладятся морщины на челе царя и он не найдет успокоения от своих тягостных дум.

Весьма вероятно, что проницательный Самуил видел и даже учитывал эти слабые стороны нового царя, когда, склонясь перед волей народа, он внешне согласился уступить другому верховное управление страной. Быть может, он рассчитывал посадить Сау­ла лишь как красивую марионетку, раскрашенную маску, за которой под воинственными чертами храб­рого, но послушного солдата будет скрываться суровое лицо непоколебимого пророка; быть может, он ожидал найти в новом царе коронованную куклу, которая будет плясать на всенародной сцене под музыку невидимого советчика, прячущегося за кулисами. Если таковы были его действительные расчеты, когда он выдвигал Саула на пост царя, то последующими событиями они полностью оправдались. Ибо при жизни Самуила Саул был лишь орудием более сильной воли, чем его собственная. Этот пророк был одной из тех властных натур, одним из тех выкован­ных из железа фанатиков, которые свои упорные стремления принимают за волю небес и движутся неуклонно к своей цели, сметая все препятствия на своем пути, закалив свое сердце против всякого чувства человеколюбия и жалости. Пока Саул беспрекословно подчинялся приказаниям этого деспотиче­ского наставника, повергая все свои поступки на суд духовного отца, ему милостиво разрешалось выступать перед толпой в своей призрачной короне; но стоило ему хоть на волос отступить от непреложных велений своего тайного руководителя, как Самуил сломал этого кукольного царя, отбросив его прочь как орудие, негодное для своих замыслов.

Американская концепция разделения властей тесно связана с библейской доктриной о бо­жественном происхождении власти судей и ее независимости от царской власти. В биб­лейской (а как ныне доказано, реальной) истории были зафиксированы первый конфликт независимого судьи с царем — руководителем исполнительной власти — и явное пораже­ние царя, поскольку его наследники уступили престол, как это ранее решил судья.

• 
  Что означает выражение «независимость судебной власти»?
  
• 
  Насколько далеко может «простирать крылья» судебная власть? Есть ли у нее ограничитель? Какой?
  
• 
  Какова цель разделения законодательной и исполнительной властей? К чему может привести отсутствие такого
  разделения?
  

В Библии отводится место заслуженному наказанию — «зуб за зуб», но место это отнюдь не центральное. Представление о строго отмеренной справедливости, «зуб за зуб», смягчено видением шалом-справедливости.

На примере библейской истории мы можем проследить окончательный отказ от буквального выпол­нения принципа «зуб за зуб». Мы довольно часто сталкиваемся с тем, что предусмотренное законом, ожидаемое наказание не приводится в исполнение. Несмотря на то, что Каин заслуживал смерти за убийство брата, Бог отвергает наказание. Жена Осии совершает смертный грех — прелюбодеяние, но остается безнаказанной. По законам своего вре­мени она заслуживала смерти - тем не менее Иисус опять отвергает наказание. Наше представление о правосудии, заимствованное у римлян и получившее юридическое оформление в период Французской революции, олицетворяется женщиной с повязкой на глазах и весами в руках. Правосудие относится ко всем как к равным, одинаково беспристрастно. Но справедливо ли обращаться с неравными людьми как с равными? Не узаконивается ли при этом неравноправие? Библейское пра­восудие направлено на восстановление правильного порядка вещей, а это подразумевает избавление угне­тенных. Библейское правосудие никак нельзя на­звать беспристрастным по отношению к притесненным и беднякам, оно, бесспорно, на стороне бедных, отдает должное их нуждам и невыгодному положению. У библейского правосудия глаза открыты, и его руки протянуты навстречу тем, кто нуждается.

• 
  Какие обстоятельства Вы могли бы посчитать смягчающими при вынесении приговора человеку, преступившему закон?
  
• 
  Существует ли, по-вашему, равенство между людьми?
  
• 
  Как Вы понимаете вопрос Х.3ера: «Справедливо ли обращаться с неравными людьми как с равными»?
  

Наша система правосудия прежде всего сосредоточивается на проблеме виновности, следовательно, она обращает свой взгляд в прошлое.

Библейская система ориентирована на решение проблем, на восстановление гармонии, правильного порядка вещей, обращая свои взоры в будущее.

Современное правосудие применяет ко всем принцип воздаяния, чтобы каждый получил «по заслугам».

Библейское правосудие отвечает на потребности, часто воздавая добром за зло. Библейское правосудие вступает в действие, потому что нарушается шалом, а не потому, что кто-то заслужил воз­мездия.

Нашим первым — а часто единственным — ответом на установленную виновность становится причинение страдания в качестве наказания. Как только наказание определено, процесс правосудия считается законченным. А для правосудия по Завету наказание — не цель, но средство на пути к окончательному восстановлению. Больше того, наказание есть, в первую очередь, дело Бога. В центре библейского правосудия стоит восстановление гармонии, шалом, кото­рое достигается помощью нуждающимся.

• 
  Как Вы думаете, почему люди совершают преступления?
  
• 
  Если суд и наказание - дело Бога, то может ли человек-судья судить и наказывать с божественной справедливостью?
  
• 
  Что означает выражение «закон и государство подчиняются Богу»? Что такое Бог в трактовке библейского правосудия? В чем. разнятся взгляды П. Баренбойма и Х.3ера на библейское правосудие?
  

Наша правовая система трактует преступление как нарушение правил. Роль жертвы мы отдаем государству. В библейском понимании пре­ступление не сводится к нарушению правил, но определяется как насилие над добрыми отношениями. Именно конкретные люди и отношения, а не государство и даже не абстрактный моральный порядок являются жертвами. Современное правосудие отводит центральное место государству с его методами принуждения, рассматривает государство в роли источника законов, стража и исполнителя закона. Библейское правосудие ставит во главу угла конкретных людей и отношения, закон же и государство подчиняются Богу.

Когда серый рассвет медленно разогнал темноту, покрывавшую землю, Крек открыл глаза и немало удивился, увидев себя на дереве. Впрочем, он сразу все припомнил, взглянув на братишку, спавшего у него на руках, и быстро перевел глаза на равнину, расстилавшуюся под ними.

Все видимое пространство, вплоть до темной опушки леса, казалось безжизненной пустыней. Земля была совсем голой, нигде ни былинки.

Крысы исчезли, а с ними исчезла и опасность.

Крек растолкал брата, и оба мальчугана, продрогшие за ночь, быстро спустились на землю.

Они думали только о том, как бы скорей добраться до пещеры и отдать богатую добычу. Быть может, этим они вымолят себе прощение за долгое отсутствие.

Ожо беззаботно смеялся. Но Крек сознавал свою вину, и сердце его трепетало от страха.

Они подобрали убитых накануне животных и поспешно двинулись в путь. Спускаясь по тропинке с утеса, Крек разогрелся от быстрой ходьбы, но стоило ему подумать о своем проступке, как кровь холодела у него в жилах.

Рюг большеухий первый услышал и увидел с порога пещеры несчастных охотников, которых он считал навеки погибшими. Он предупредил Геля и кинулся им навстречу.

Дети тут же объяснили ему, что с ними случилось и почему они провели ночь в лесу.

—Да, конечно, — проворчал добродушный Рюг, — вы хотели помочь нам всем. Старейший, быть может, простил бы вас. Но вернулись отцы, и гнев их беспощаден. Они нашли пещеру покинутой и огонь потухшим. Это твоя вина, Крек. Теперь вы погибли, несчастные!

• 
  О Рюг! Что с нами сделают?
  
• 
  То, что делают с оленями и лошадьми, когда их окружат и поймают.
  
• 
  Нас убьют?
  
• 
  Таков обычай.
  

• 
  Спрячьтесь в лесу, подальше отсюда, — уговаривал Рюг детей, тронутый их горем. - Идите по направлению к восходу солнца и каждый день трижды
  стучите по стволам деревьев - поутру, в полдень и вечером. Я услышу вас, открою ваше убежище и принесу вам еду и одежду.
  
• 
  Бежим!.. - сказал Ожо, пытаясь увлечь Крека.
  
• 
  Стойте!.. — послышался вдруг совсем близко прерывающийся голос; это был голос Старейшего.
  

• 
  Гель сказал мне, что вы идете в пещеру и что Рюг побежал вам навстречу, — сказал старик. - Я пошел вслед за Рюгом. Я слышал, что вам советовал Рюг. Теперь уже поздно бежать. Я поймал вас. Наказание справедливо и заслуженно! Вас ждут! Идемте!
  
• 
  Сжалься над нами, Старейший!.. - молили дети.
  
• 
  Ожо не виноват, отец! — горячо вступился за брата Крек.
  

— Крек! Как я верил в тебя! Я любовался твоим мужеством, твоим послушанием, твоей ловкостью и находчивостью. Я сделал бы из тебя охотника, не знающего соперника! А ты? Что ты сделал? Ты убил нашего благодетеля, ты убил огонь. Ты обрек всех нас на смерть от свирепого холода. Ты должен умереть прежде всех.

• 
  О Старейший, сжалься! Я узнал...
  

• 
  Твоя вина слишком велика. Огонь, великий Друг наш огонь погас! И ты виноват в этом. Молчи, не оправдывайся. Это не поможет тебе. Иди за мной. А ты, Рюг, не проси меня за них. Вперед! Пусть наши охотники не увидят презренных трусов, которых не стоит даже выслушать.
  

Все были в сборе, но в пещере царила полная тишина. Глубокое отчаяние заставляло всех клонить голову к земле и сдавливало им горло. Это было ужасно!

Мальчики ожидали услышать страшные проклятия. Они приготовились стойко перенести их, а вместо того... Это безмолвное отчаяние взрослых было ужаснее самых яростных угроз.

Вокруг потухшего очага сидели старейшины. Время от времени они почтительно притрагивались к золе, точно касались тела друга, в смерть которого не хочет­ся верить. Волосы у них, обычно связанные в пучок на макушке, были теперь распущены и падали в беспорядке по плечам в знак глубокой печали. Многие плакали.

Слезы, катившиеся по щекам воинов, потрясли бедного Крека. Он понял, что погиб. Ожо, весь дрожа, искал глазами в глубине пещеры свою мать.

Но он не нашел ее среди женщин, неподвижно стоявших позади охотников. Тогда он сжал руку брата и закрыл глаза.

— Вот дети, — сказал Старейший. Сдержанные рыдания послышались среди женщин.

— Пусть говорят, мы слушаем, — пробормотал начальник, самый важный после Старейшего.

Крек рассказал все, что с ними случилось, почему они не могли вовремя вернуться в пещеру. Он про­бовал разжалобить стариков.

— Мы надеялись раздобыть много пищи для всех, — задыхаясь, закончил мальчик свой рассказ, — и только потому я покинул пещеру. Уходя, я позаботился о том, чтобы огонь не погас, а прожил бы до нашего возвращения.

— Огонь умер... — проворчал один начальник. — И пусть он будет отомщен!

Крек и Ожо растерянно озирались кругом. Дикие крики, взывавшие о мести, становились все громче и громче. Напрасно братья искали проблеска жалости на лицах старейшин и охотников. Все лица были ис­кажены отчаянием и яростью, во всех взглядах светилась свирепая решимость.

Старший начальник встал, подошел к детям, схва­тил их за руки и громко крикнул:

— Старейшины говорят: огонь умер. Изменники должны тоже умереть. На колени! А вам, отцы, матери и дети, да будет их судьба уроком.

Он занес над головой маленьких преступников тяжелый каменный топор. Но Крек вырвался из его рук и упал на колени перед Старейшим.

— О Старейший! — воскликнул он дрожащим голосом. — Огонь умер, и я убил его; я заслуживаю смерти. Но ты... ты знаешь столько тайн, ты был другом

- Фо-чужеземец?.. О чем ты говоришь? - пробормотал с удивлением старик. — Я забыл это имя.

Крек рассказал, что однажды нашел тайник Фо-чужеземца и тот показал ему, как добывать огонь с помощью двух палочек, хранившихся в тайнике. Старейший отправился в пещеру Фо-чужеземца - возможно, Крек говорил правду и чудесные палочки все еще лежали там, под камнем...

Крек сказал правду: под камнем лежали разные вещи чужеземца: прозрачные камни, просверленные посредине, куски янтаря и агата и две драгоценные палочки. Старейший жадно схватил их и пошел обратно в пещеру.

Он сел, взял короткую твердую палочку с дырочкой, положил ее под ноги, вставил в дырочку конец другой палочки и принялся быстро вертеть ее между ладонями.

Охотники обступили старика и не отрываясь сле­дили за каждым его движением. Скоро из дырочки показался легкий дымок. Толпа охотников еще плот­нее сомкнулась вокруг старика. Через головы и пле­чи друг друга неотступно глядели они на волшебные палочки. Наконец показался легкий дымок, и клочок сухого мха вспыхнул. Огонь воскрес!

Толпа ахнула, послышались восторженные вос­клицания. Старейший схватил клочки горящего мха и перенес их на очаг. Вскоре затрещали мелкие сучья.

Очаг ожил, и ожили сумрачные лица охотников. Кое-кто бросился к сваленным в беспорядке тушам — добыче последней охоты. Им не терпелось отведать горячего мяса. Но воины сурово остановили их.

— Еще не время, — строго сказал Старейший. — Огонь воскрес, в пещере снова будет тепло и светло. Теперь нам нужно решить, что делать с осужденными.

Между тем виновные молча, закрыв лица руками, сидели неподалеку от входа, ожидая приговора. Рюг наблюдал за ними, не говоря ни слова.

Старейшины долго совещались. Наконец старик вышел из пещеры и направился к детям. Его морщинистое лицо было мрачно.

Рюг молча, с тревогой смотрел на старика, как бы спрашивая его о судьбе мальчиков. Старейший сказал:

• 
  Огонь снова горит. Ожо может вернуться в пещеру. Его прощают, он еще мал.
  
• 
  О, благодарю! — весело воскликнул маленький Ожо. Но сейчас же прибавил с отчаянием в голосе:
  
• 
  А он, Старейший? Что же он?
  

- Креку дарована жизнь. Но старейшины вынесли такой приговор: кто хоть однажды изменил своему долгу, тот и позднее может снова изменить ему. Никто не может более доверять Креку. Он должен уйти. Пусть он уходит.

• 
  Ужасно! — воскликнул Рюг.
  
• 
  Молчи, Рюг. Старейшины решили: Креку дадут оружие, одежду и еду. Сегодня же, до заката солнца, он уйдет далеко отсюда.
  

— Вы с Гелем укажете изгнаннику дорогу к соседним племенам. Никто не хочет, чтобы он заблудился в лесу или сделался добычей зверей. Завтра на заре вы вернетесь в пещеру.

— О Старейший, это ужасно! — пробормотал Рюг. — Ведь Крек так молод...

— Молчи, Рюг. Как ты смеешь роптать! Даже мать Крека не осмелилась возражать. Молчи и сейчас же ступай к твоим повелителям. Они ждут тебя, чтобы

Рюг молча повиновался. За ним, спотыкаясь, побрел и Ожо, — мальчик ничего не видел сквозь слезы.

— Старейший! — воскликнул Крек, когда они ушли. — Неужели я не увижу тебя больше? Никогда не увижу?..

- Никогда, Крек, никогда. Но не забывай моих уроков и советов. Я сделал все, чтобы из тебя вышел ловкий, отважный и находчивый охотник. Ты должен мужественно встретить беду. Не плачь! Переноси несчастье храбро. Мужчина не должен плакать. Прощай!

Крек почтительно склонился перед Старейшим.

Когда он поднял голову, Старейшего уже не было. Бедный Крек, забыв последние наставления старика, упал ничком на камни и горько зарыдал, вспоминая мать, братьев и маленьких сестер — всех, кого он должен навсегда покинуть.

• 
  Насколько, на Ваш взгляд, было справедливо последнее решение Совета старейшин - об изгнании Крека?
  
• 
  Существовала ли для старейшин возрастная градация при определении тяжести наказания?
  
• 
  Как Вы думаете, стоило ли вообще осуждать мальчика?
  
• 
  Существует мнение: «Тот, кто однажды совершил преступление, может совершить его опять». Согласны ли Вы с этим?