Панченко А. М. Смех как зрелище... С. 115. 25

«ЮРОДСТВО» В «ЖИТИИ ПРОТОПОПА АВВАКУМА»: АВВАКУМ В НАРОДНОЙ КУЛЬТУРЕ XVII ВЕКА 

19
ственному очищению духовенства, мечтал о полной оцерковнизации «мира», 
(об этом периоде мы узнаем, например, из эпизода об изгнании скоморохов), 
то, когда он работал над «Житием», ему следовало изображать мечту своей 
молодости в совершенно перевернутом виде. На его взгляд, все, что существует 
в сем мире, становилось более греховным, более нечестным, чем раньше. Гре-
ховность человека представляется ему все реальнее и существеннее.
При этом для Аввакума, который считал себя «божьим сосудом», само-
стоятельное свое л не существенно. Когда видимый мир претерпевал страшные 
аномальные изменения, то человеку как земному существу, в первую очередь 
самому Аввакуму, следовало страдать от сует своего существования. В «Жи-
тии» он играет роль человека, живущего в переломное время русского средне-
вековья.
Вот почему Аввакум повторно описывал грехопадение и покаяние ду-
ховных детей (человека) перед Аввакумом (Богом), ссылаясь на евангельскую 
притчу о «блудном сыне». Вот почему он сам неустанно старался игрой и сме-
хом возбуждать в читателях какое-то странное, беспокойное чувство о земной 
жизни. К тому же своеобразные «новаторские» приемы в «Житии» также слу-
жат способом возбуждения у читателей того времени тревожного настроения.
Так Аввакум приписывал себе черты и поступки, которые считались от-
рицательными в православной официальной культуре. Но если использование 
отрицательных знаков будет умеренно, то он могут поддерживать главную идею 
того или иного произведения. Обычно дьявол или волхвы в житии святых, 
когда они остаются объектом покорения святых, подкрепляет благостное дело 
героя с негативной стороны. Смех и игра бесов вызывает страх. Но древнерус-
ский читатель знает, что бесов в конце концов устранит положительный герой.
Однако по сравнению с шаблонными героями жития святых, Аввакум 
слишком много грешит, слишком много смеется и играет. Он, так же как ни-
конияне, чрезмерно кричит и ругается. А именно в этой чрезмерности, в этом 
излишестве проявляется динамический характер «Жития».
В этом смысле смех Аввакума совпадает с религиозным смехом, или смехом 
как грех, свойственным смеховой культуре Древней Руси, о чем упоминается 
в статье Ю. М. Лотмана и Б. А. Успенского: «...в Древней Руси грехом считалось 
как провоцирование смеха (смехотворение), так и чрезмерный смех... Смею-
щийся рискует оказаться в сфере дьявольского, греховного, кощунственного 
поведения»
27
.
Да, смех и игра Аввакума кощунственны. Но думается, кто воспринимает 
это как кощунство? Тот, кто находит в словах и поведении Аввакума что-то об-
щее с юродством, считает их не кощунственными, а наоборот — священными. 
А если кто-то осуждает его за смех и игру, за святотатство (как Пашков ругался 
27
Лотман Ю. М., Успенский Б. А. Новые аспекты изучения культуры Древней Руси // 
Вопросы литературы. 1977, III. С. 156.

20 

АЦУО НАКАДЗАВА. ДРЕВНЯЯ РУСЬ И ЕЕ ОКРЕСТНОСТИ 
на смех Аввакума), то он находится вне традиции юродства, и он не сторонник 
Аввакума. В этом еще одно доказательство того, что Аввакум опирался на куль-
турную традицию русского юродства. Таким образом, смех и игра в «Житии» 
функционирует в качестве отличительных знаков между староверами и нико-
ниянами.
Вместе с этим следует не забывать также и то, что юродство Аввакума 
в «Житии» одновременно содержит в себе и сознательные моменты. Как мы 
видели в разделе (а), идеализированный тип юродивых представляет собой 
активную сторону его мировоззрения. Основываясь на чисто церковной тра-
диции в отношении к юродивым, Аввакум нарисовал идеальную фигуру чело-
века в облике юродивого-духовного сына. Эпизоды о юродивых-бесноватых 
(об изгнании бесов) путем отрицания подтверждают эту картину. Но это уже 
не земная картина, а крайне идеализированная, которую следует искать уже 
за пределами этого земного мира.

жүктеу/скачать 2.45 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: