Рэндалл коллинз

244
  
дователям в период огромных церемониальных празднеств. В этой 
системе обмена каждый получает примерно столько же, сколько 
он первоначально в нее вкладывает, но один из людей, вождь или 
«большой человек», получает в результате дополнительное преиму-
щество. Он может периодически разоряться из-за своей расточи-
тельности, но он вознаграждается социально и политически и ста-
новится ритуальным центром внимания племени. Эти празднества 
«перераспределения» подобны политическим компаниям, где наи-
высший статус достается человеку, у которого больше всего после-
дователей. Эти последователи дают ему силу в войне, подобно тому, 
как это происходит у других племен охотников за головами.
Обмен дарами также может носить соревновательный характер. 
Подтверждение этому мы находим в ритуале потлача, принятом 
среди богатых людей прибрежных племен канадского Тихого океа-
на, где вожди пытаются оскорбить и пересилить своих соперников, 
раздавая им подарки, которые их соперники не в состоянии опла-
тить адекватными встречными дарами. Получение дара обязывает 
возвратить его подарком равной ценности или потерять статус. По-
этому, считает Мосс, сфера статуса является также сферой страти-
фикации. Эта стратификация связывает друг с другом людей, кото-
рые могут позволить себе обмен друг с другом равноценными дара-
ми. Вместе с тем такой обмен имплицитно исключает всех тех, кто 
не может находиться на соответствующем уровне символическо-
го обмена. Обмен дарами кажется горизонтальным, но у него есть 
вертикальные последствия. Как мы увидим ниже, это соответству-
ет современной версии символического обмена, которая обсужда-
ется как разговорный рынок культурного капитала.
 -    Œ  ‰Œ
Влияние модели обмена дарами шло в нескольких направлениях. 
Леви-Стросс предложил свою интерпретацию этой теории, кото-
рая объясняла всю структуру племенного общества. Он применя-
ет двухуровневую модель Мосса, где символические дары служат 
основой материального обмена. В этом случае предметом обмена 
служат не ювелирные орнаменты вроде колец кула, а сами люди 
в качестве сексуальных партнеров. Сеть представляет собой фун-
даментальную структуру семьи. В результате табу на инцест: ни од-
на семья не может брать сексуальных партнеров из самой себя, 
но должна искать их за пределами семьи. Браки представляют со-
бой обмен, подобный обмену дарами. Как правило, предоставляя 

245
3.  ˆ Œ  †*\
сексуального партнера, семья не получает в ответ другого партне-
ра для одного из своих членов немедленно. Тем не менее в длитель-
ной перспективе возникает обязательство оплатить услугу. Это да-
роподобное качество браков создает моральные обязательства, ко-
торые могут быть нарушены только ценой потери статуса. Браки 
становятся основой статусной политики племен. В соответствии 
с принципом о том, что символический уровень обмена делает воз-
можными все более материальные трансакции, семьи, вступаю-
щие в родство, становятся экономическими торговыми партнера-
ми и военными союзниками. Не будет преувеличением сказать, что 
брачный обмен создает все альянсы, которые составляют основу 
племенного общества.
У различных типов племенных форм родства есть свои особен-
ные структуры обмена. Некоторые связывают вместе два клана или 
группы систематическими брачными обменами, другие обменива-
ются партнерами по кругу, подобно системе кольца кулу. У каждой 
из этих систем есть собственная логика. Дюркгейм подчеркивал 
в своих ранних работах, что австралийские системы брака устрое-
ны как математические проблемы. Леви-Стросс раскрыл формаль-
ные импликации каждой из таких систем брачного партнерства: 
в некоторых случаях они составляли «краткие циклы», которые 
сплачивали несколько групп, отделяя их от аутсайдеров, в других 
случаях получались «длинные циклы», которые интегрировали 
большое количество семейств через более удаленные сети обмена. 
Леви-Стросс предположил, что судьба обществ определялась стра-
тегиями брачной политики, которую они преследовали. Только те, 
кто взял на себя риск инвестиций в длинные циклы, смогли постро-
ить более крупные альянсы и получить доступ к политическим се-
тям и экономическому богатству, которые делали возможным воз-
никновение государства. Идея «революции родства» Леви-Стросса, 
которая дала новую форму многим племенным сообществам, не бы-
ла никем подхвачена. В своей последующей работе Леви-Стросс 
отошел от проблем структурной организации обществ и сосредото-
чился на расшифровке мифов и анализе их фундаментальных мен-
тальных форм. Однако теория альянса стала важным инструментом 
для антропологического анализа политики родства, и она остается 
важной метафорой для понимания логики политического обмена 
в более сложных обществах.
Например, в одном из своих применений эта теория рассматри-
вает науку как систему обмена дарами. Уоррен Хагстром подчерки-
вает, что наука отличается от коммерческой деятельности тем, что 

246
  
здесь знание подлежит свободному обмену и трактуется как цель 
сама по себе. Оно связано с высоким и почетным статусом член-
ства в научном сообществе. Отсюда соревновательный аспект в на-
уке, как и в других формах обмена дарами, но скрытый под нор-
мативным тоном «вкладов». Ученые соревнуются в вопросах пре-
стижа и пытаются достичь признания своих даров сообществом 
коллег и легитимации их в качестве реального знания. Ученые рас-
сматривают себя и свои идеи как «чистые», продиктованные чи-
стым интеллектуальным любопытством и незапачканные обыден-
ными мотивами. Поэтому они встречают в штыки любое приме-
нение социологических объяснений того, что они делают. Дэвид 
Блур подчеркивает, что наука для них является сакральным объ-
ектом в дюркгеймовском смысле: она конституируется ритуалами, 
которые выделяют ее в самодостаточное сообщество. Идеи Дюрк-
гейма позволяют рассматривать социологию науки как одно из 
применений теории о том, как идеи отражают социальную струк-
туру, члены которой создали ее. В этом случае сообщество пред-
ставляет собой сеть самих ученых, а не все окружающее их обще-
ство целиком.
Хотя сам Хагстром не развивает эту идею, здесь также мож-
но применить двухуровневую модель обмена. Символические об-
мены ученых составляют моральный центр сообщества, но ког-
да они установлены, ученый статус человека может быть обме-
нен на более классовые, материальные блага вроде академических 
постов, зарплат, распродаж книг, гонораров за изобретения и то-
му подобное. Если мы забудем на мгновение о парадигме Дюрк-
гейма, эти блага можно рассматривать как материальные средства 
духовного производства, которые традиция конфликта использу-
ет для объяснения содержания созданных идей. Оба этих уровня 
взаимодействуют: ритуальный обмен дарами научных идей про-
исходит в своей собственной сакральной сфере бескорыстных ис-
тин, но сами эти идеи становятся «интеллектуальной собствен-
ностью», формой того, что французский социолог Пьер Бурдье 
называл «культурным капиталом». Ученые маневрируют в целях 
инвестиции своего интеллектуального капитала для получения 
большего признания и, таким образом, получают должности и ма-
териальные ресурсы, которые могут использоваться для произ-
водства последующих научных идей. Культурный рынок и эконо-
мический рынок задействованы для производства научных идей 
в системе, отмеченной ритуальной солидарностью, а также го-
сподством и конфликтом.

247
3.  ˆ Œ  †*\
  Œ   ' ‰)Š   \ * *
Заметим, что мы уже пунктирно прочертили связи между микро- 
и макроуровнями анализа. Теория ритуалов Дюркгейма объясняет, 
как определенные направления эмоций и внимания людей консти-
туируют ритуалы, которые ведут к узам членства в обществе и фор-
мированию символов, которые их представляют. Эти «коллектив-
ные репрезентации» поселяются в разуме человека и действуют как 
гироскопы, которые направляют людей к определенным видам вза-
имодействия и удерживают от других. Одна микроситуация ведет 
к другой предсказуемым и структурированным путем. Таким обра-
зом, механизм микроритуалов составляется в более крупную мо-
дель, во все общество в целом на макроуровне. Решающий вклад 
в развитие этой модели внес Мосс, показав, как обмены дарами соз-
дают статусные притязания и обязательства для воспроизводства 
ритуала обмена. Он также показал, как ритуал заряжает социаль-
ным значением физические объекты (например, магию, деньги и, 
возможно, другие вещи и процессы), которые могут циркулировать 
как суррогаты социального присутствия. Эти символические объ-
екты связывают вместе ситуации и людей, которые сильно отлича-
ются и которые могут никогда не сталкиваться друг с другом лицом 
к лицу. Феномен собственности возникает из этих ситуаций заря-
да объектов социальной энергией. Перспектива Мосса становится 
фундаментальной поддержкой для теории Маркса. 
Я предложил понятие сетей ритуала взаимодействия для того, 
чтобы показать, как микроинтеракции складываются в классовую 
структуру современного общества. Каждое взаимодействие пред-
ставляет собой ритуал в гофмановском смысле. Приветствия и дру-
гие формы вежливости связывают людей вместе или позициониру-
ют их как неравных партнеров. То же самое осуществляется невер-
бальным образом через то, как люди одеваются и следят за собой. 
Даже слова обычного разговора содержат скрытый код, несущий 
в себе коннотации членства в определенных группах, который эти 
слова получили в предшествующих разговорах. Отдача и прием рас-
поряжений — это гофмановский ритуал, который порождает клас-
сы, принимающие распоряжения, и классы, их дающие, и их сим-
волические взгляды, как мы описали это ранее в нашем обсуждении 
классовых культур. То же самое происходит и во втором измере-
нии стратификации. Мировоззрение людей складывается под зна-
чительным влиянием того, какой по преимуществу вид взаимодей-
ствия характерен для человека, космополитический или местный. 

248
  
Каждый аспект умственного или культурного обладания людей ока-
зывается отмеченным значимостью маркера социального членства. 
Только теперь мы начинаем видеть, как дюркгеймовская теория, 
где ритуалы создают членство во всем обществе целиком, заменя-
ется членством в стратифицированных группах, на которое разде-
лено общество. Каждая из этих групп имплицитно признает своих 
членов на основании элементов стратифицированного символиз-
ма, который они привносят в свои социальные взаимодействия. 
Все общество в целом может быть представлено как длинная 
цепь ритуалов взаимодействия, где люди перемещаются от одно-
го взаимодействия к другому. Эта структура вовсе не предполага-
ет никакой жесткости. Любая комбинация людей может оказать-
ся в ситуации взаимодействия лицом к лицу. Но, оказавшись в этой 
ситуации, они должны найти правильный тип отношений и ри-
туального разговора. Результат зависит от культурного капитала 
и символически заряженных идей, которые они привносят в свое 
взаимодействие. Здесь возможны вариации, в зависимости от то-
го, как культурный капитал каждого человека соотносится с культур-

жүктеу/скачать 1.31 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: