июня 1971 г. [Ж. Б. Мольер. «Тартюф». Театр дю Нуво Монд152, Монреаль. Постановщик Жан-Луи Ру. Художник Робер Прево]

10 июня 1971 г. [Ж. Б. Мольер. «Тартюф». Театр дю Нуво Монд¹⁵², Монреаль. Постановщик Жан-Луи Ру. Художник Робер Прево].

Действие перенесено в Канаду. Дом Оргона — крепкий деревенский дом, много дерева, сосуды для святой воды у дверей. Вешалка с одеждой. Меховые одеяния с индейскими мотивами. Служанка мадам Пернель — индеанка, забитое существо, которое все колотят, сбивают с ног. Она помогает хозяйке одеваться. Вся первая сцена идет на «действиях» — мадам Пернель одевается. Много смешных подробностей. Не те сапожки, накидка меховая. Шарфом нечаянно закрыла рот. Перчатки на шнурке, как варежки у детей; большая меховая муфта и т. д. Индеанка навьючивает на спину большой тюк. Слуга Тартюфа — тоже индеец. Толстый, жирный, круглый, лоснящийся.

Оргон [Жак Галипо] — темперамент, вспыльчивость, непосредственность. Ласкает дочку [Мариана — Элизабет Лезиё], сажая ее к себе на колени.

Тартюф [Альбер Милиэр] — аристократ, сдержанный, закрытый. Никакой елейности, ханжеских черт. Таким остается и в ухаживаниях за женой Оргона [Эльмира — Моник Милле]. Оргон под столом с длинной скатертью очень забавляется этой ситуацией.

Начало. Темнота. За сценой поет голос (кастратический). Входит слуга Тартюфа. Он поднялся по лестнице. Сел у органчика (тут же — распятие, лампады), взял несколько нот. Вышел Тартюф в ночном колпаке и рубашке. Они поцеловались. Скрылись…

Включается свет. Выход мадам Пернель [Дениз Пру]. Мастерство актрисы. Все это очень точно, мастерски и свободно (к проблеме нашего актерского дилетантизма).

{172} Финал: Пристав — красная шутовская рожа, толстые губы, улыбка. Голова подвязана каким-то платком.

Потом — королевский посланец. Сделан пародийно. Он забывает свой текст. Пристав сзади подсказывает. Когда посланец оборачивается — Пристав замолкает. Индейцы справа и слева поднимают штандарты с надписями «Bon Roa» [«Добрый король»]. Сверху на облаке — король, поражающий Тартюфа. Штандарты: «Злой Тартюф», «В тюрьму», «Fin». Офицер тоже забывает слова, повторяется игра с Приставом, передразнивание и т. д. Остальные действующие лица застыли — трогательная семейная группа. Театрально-благородная поза Тартюфа (Тартюф в спектакле — англичанин).

25 июня 1971 г. Иштван Эркень. «Тоот, другие и майор». Театр «Современник». Пост. А. А. Алов и В. Н. Наумов. Художники М. А. Аникст, Ю. Л. Куперман. Композитор Н. Н. Каретников. Балетмейстер Н. И. Авалиани.

Открывается занавес — на занавесе написаны в овалах портреты действующих лиц, как будто из старого альбома (поблекшие краски, вылинявшие тона, как будто написаны очень давно). Открывается еще один такой же занавес, но поменьше; за ним снова занавес, снова кулисы и планы. Стоит группировка из всех действующих лиц. Когда поднимается последний занавес — на фоне задника стоит почтальон [А. Н. Леонтьев] (он играл Алешку в «На дне», хороший актер). Тональность спектакля та же, что и в «На дне». Смелость отчаяния, прямота безнадежности, босячества. Все это идет на зрителя. Актеры представляют, объясняют. Проходы, сдвиги — театральность, некоторая марионеточность. Сборщики смолы с гирляндами консервных банок через плечо, быдловатые парни. Гизи — Н. М. Дорошина.

{173} Опускается занавес второго плана. Звонок. Выбегает Тоот [П. И. Щербаков] со шлангом, потом Маришка [Л. И. Иванова]. Путаются в шланге. Чтение письма. Встреча Майора с Элегантным майором [О. М. Шкловский]. Все смотрят в спину Элегантному майору. Появляется Майор [О. П. Табаков] и тоже смотрит в том же направлении, смешивается с толпой… Желтая полевая форма, чемодан. Все очень потрепанное.

Игра: у Н. Н. Трофимова в БДТ — комик на грани драматического ощущения «маленького человека», у Табакова — клоунская, «гастрольная» игра. Тоот в исполнении Щербакова мужиковат и глуповат (нет того, что звучало в спектакле БДТ, — лопнуло терпение даже и у него). Получается, что в «Современнике» возвращение майора меня, зрителя, радует.

Опускаются рисованные задники.

У Табакова — клоунская игра, свободное существование. Он грозит зрителям пальцем, обращается к ним. Проводит тему: «руководящее лицо демократического склада». Он «воспитывает», он стоит на страже, он доброжелателен и расположен, он прост, он занят делом. Все не совсем то — его психологические переходы, то надут, то расположен, то торжественен (парадные выходы из дверей). Выстрел в зал, в публику. […]

Тоот прячется под кровать, на которой священник [Ю. Г. Богатырев] забавляется с Гизи. Забавный Ассенизатор [Р. В. Суховерко].

Эксцентрика. Ее несет только Табаков.

Мир «Голого короля» — театральный, в БДТ — чистенький, цветочный мир.

1 июля 1971 г. [Раймонд Каугвер, перев. В. С. Розов. «Свой остров». Театр «Современник». Постановщик Г. Б. Волчек. Художник М. Ф. Китаев. Песни В. С. Высоцкого].

Еще не началось, только прозвучал второй звонок, на сцене — актеры. Заняты своим. Разговоры, группы. Кваша сидит, о чем-то болтает. Сцена: фон — как внутренность сланцевой шахты. Деревянные мощные крепления. Бревна. Плоские параллелепипеды (кровати в общежитии, скамейки в шахте и т. д.) В перерывах медленно, не торопясь (не «слуги просцениума», а такие же, как герои, как бы массовый фон, хор, они могли бы быть на сцене все время, но режиссер их убирает, чтобы выделить героев, которые на самом деле — в толпе, в потоке). Не торопясь, все расходятся. Остается Кваша. Кожаная куртка. Баки. Он поет песню о «своем острове». Высоцкий. Бас, хриплость. Но Кваша поет по-своему. Более напористо и убежденно, активно (у Высоцкого — ирония, как бы между прочим). Кваша уходит. Появляются герои. Четыре молодых человека (Ниглас — О. М. Шкловский, Янус — С. В. Сазонтьев, Хомо — А. Г. Кутузов, Оодо — В. М. Хлевинский). Разные. Свои характеры. Немного нарочито. («Колумб¹⁵³»). И все же в них есть некоторая особенность общения, отношений. Это все-таки новое поколение. Которое живет по-своему и непрерывно.

Ниглас — новый вариант розовского героя. Из интеллигентной семьи. Не выдержал экзамен, пошел работать. Янус — скептик, нигилист. Игра с магнитофоном. Хомо — веселый, заводной. Оодо — трудяга. Над ним подшучивают. Шкафчик. Пьет кефир.

Приход девушек (Эйке — Е. Ю. Миллиоти, Вильма — А. В. Вознесенская, Мари — Т. В. Дегтярева), Отца (В. И. Гафт) и Матери (А. Б. Покровская).

Рийпс — Кваша: его тема — закрытая шахта, не портить землю (аналог Л. Н. Дьячкова в «Человеке со стороны»¹⁵⁴). Это старый «Современник». Новые проблемы и новая среда — молодежь, ее быт и ее восприятие мира — как поэтическое. Ирония по поводу одинаковых девушек в брючных костюмах.

Кваша — старое, убежденное, внутренний напор — но плюс к этому ирония, вернее, некоторое ощущение того, что люди не таковы, предадут, отступят, пойдут по легкой дорожке (так с начальником {175} шахты — А. В. Мягковым, секретаршей — М. В. Шверубович). Герой Кваши пружинистый, напряженный. Одиночество — но буду идти по своему пути. Совсем не то, что в спектакле «Два цвета»: нет уверенности, веры — но убеждение, решимость идти по своему пути, пусть вокруг все иначе (старики — свой круг, молодые — свой, внутренняя жизнь). Итог: между ним и этой молодой жизнью своя связь, единство, общность. Они присоединятся тогда, когда ему плохо, когда его начинает притеснять начальство. Когда все хорошо, он сам уезжает на новое место и берет с собой молодежь, так разрешается действие. Романтизм подхода — отвлечение от очень многих реалий, сохраняется только поэтически-героическое начало, которое как-то противостоит прозе, обыденности, обывательской повседневности, но в драматические отношения с ней не входит. Своеобразный романтизм — только на этой основе возможно возвращение к истокам.

В общежитии. Девушки. Отец и Мать. Их сюжет — нравственно-человеческий кризис; а у молодых все уже другое. Кваша поет песню. Перестановка.

Шахта. Движения и переходы. Люди, фон. Переходы и проходы. Споры. Кваша. Отец Нигласа. Секретарша. Начальник. Получка.

Снова выходят актеры. Песня Кваши. Комната девушек. Третья девушка.

Ниглас и Мари. Ее переодевают. Очень важная ситуация. Это настоящее, главное в человеческих отношениях. Авария — в ней все решается. Аврал, откачивают воду.

Снова в общежитии. День рождения Нигласа. Девушки с подарками. Дядя едет на новую шахту (это на втором плане). Расходятся. Ниглас с Мари — в разные стороны. Ценность бытия как такового. Превращение пьесы и спектакля производственного жанра в новые качества и настроения. К экзистенции все сводится. Романтическая тональность (без прочной основы, вне связи с общим — она только предполагается). Плюс романтическая ирония.