октября 1981 года на площадке Сайдан

В узком ущелье Куфаба завязался жестокий бой. Ка­залось, сама земля уходила из-под ног людей, устро­ивших по только им ведомым причинам человеческую бойню. Но на войне как на войне: либо убиваешь ты, либо убьют тебя.

Прикрывая пограничников с воздуха, вертолетчи­ки вели стрельбу практически по наводке штурмана. Это означало одно: огонь вызывали на себя. Позиция ДШК, подбившего наш вертолет, находилась под ко­зырьком скалы. Нам никак не удавалось его «успоко­ить». В ущелье завертелась адская карусель. В такие ми­нуты забываешь обо всем, в том числе и про дисцип­лину радиообмена: в эфире слышалась отборная, бога­тая, но ненормативная русская лексика.

Практически все светлое время суток до захода солн­ца вертолеты авиагруппировки аэродрома «Иол» не­престанно работали на уничтожение огневых точек и позиций душманов. В 22 часа удалось-таки высадить группу прикрытия численностью около сорока чело­век выше места боя. Это позволило с наступлением темноты десанту с экипажем подняться в горы. Откуда ут­ром они и были эвакуированы.

Годы спустя судьба свела меня в моем родном го­роде Воронеже с людьми, которых мы прикрывали в Куфабском ущелье - командиром десантно-штурмовой группы теперь уже полковником запаса С.Н. Богдано­вым и борттехником сгоревшего вертолета Володей Абдулиным.

Восемнадцать лет прошло после моего боевого кре­щения, но всегда будет жива память о друзьях и погиб­ших товарищах.

Что мог ответить на этот вопрос работников кадро­вого аппарата любой офицер, будь он коммунистом или комсомольцем, воспитанный в духе интернацио­нализма, - только одно: «Согласен!». Таким вот обра­зом, весенним погожим днем 1982 года и моя военная судьба дала крен в сторону столицы Демократической республики Афганистан, где уже несколько лет велась «необъявленная» война.

Несколько недель подготовки пролетели, как один день. И вот я на месте. Первые дни, как и в любом другом деле, показались утомительными: знакомство с территорией спецкомендатуры, бесконечные инст­руктажи, организация дежурной службы. Спустя неко­торое время с головой окунулся в повседневную ру­тинную работу. Перед нами стояла главная задача - ох­рана советского посольства, дипломатических предста­вительств СССР, находящихся в Кабуле, сопровожде­ние и охрана посла Советского Союза Табеева Фикрята Ахмеджановича. Помимо основных обязанностей начальника смены мне приходилось выполнять немало других задач: дежурить по спецкомендатуре, охранять представительство «Аэрофлота», «Агентства печати И новостей», сопровождать посла в его поездках в инос­транные посольства, в резиденцию Б. Кармаля. После­днего, как и других руководителей Афганистана, до­вольно часто видел в то время.

Маршрут движения автомобиля посла мы узнавали буквально за час до выезда, что доставляло немало трудностей. Сопровождение в составе четырех человек должно было в ходе движения предотвратить возмож­ные террористические акции. Надо ли говорить, что улицы Кабула тогда, да и сейчас не отличались спо­койствием и тишиной.

Вспоминается такой случай. Поступила команда эс­кортировать посла в аэропорт. Вооружившись, мы подъехали к центральному подъезду здания посольства. Встретив Ф.А. Табеева, двинулись вслед за его маши­ной. Согласно инструкции охрана должна передвигать­ся по прямой дороге на отдалении 100-150 метров, а на перекрестках прикрывать правый бок автомобиля, в котором находится посол, от возможного столкнове­ния. Уже на подъезде к аэропорту, мы заметили, как на пересечении дорог, в нарушение правил дорожно­го движения, машину посла подрезает шофер-афганец. Наш водитель сориентировался мгновенно. Буквально в последний момент до, казалось бы неминуемого стол­кновения он перекрыл дорогу нападавшему, приняв удар на себя. Вмятина оказалась приличной, но време­ни на разбирательство не оставалось. На разбитой ма­шине мы продолжили свой путь. В аэропорту старший группы сопровождения доложил Табееву о случившемся. Позже мы отыскали горе-водителя и тому пришлось ремонтировать наш автомобиль.

После службы в Афганистане я получил назначе­ние в Тахта-Базарский пограничный отряд на долж­ность помощника начальника политотдела по комсо­мольской работе. Открылась новая страница в моей службе. Что бы там ни говорили, а комсомольские орга­низации в пограничных войсках Союза ССР были де­еспособные, мощные структуры. Конечно, и форма­лизм, и бумаготворчество все случалось, но там, где по-настоящему, энергично работал актив, был кол­лектив, в котором главными принципами являлись настоящая мужская дружба и войсковое товарищество. А эти качества особенно отчетливо проявлялись в эк­стремальных условиях, на войне.

Непосредственно участвовать в боевых операциях мне не довелось, о чем ничуть не жалею. Важно другое: постоянно бывая в командировках на пограничных за­ставах, мотоманевренных группах в Калай-Нау, Карабаге, чувствовал, что я нужен людям. А это главное. И еще - часто ловишь себя на мысли, что в те теперь уже далекие годы отношения между офицерами, солдата­ми были иными. Что-то главное мы растеряли за пере­строечными годами.

Годы уносят из памяти события, имена, детали. Но один случай запомнился особо. Наступил заключитель­ный этап вывода советских войск из Афганистана. В то время я служил в отделении пограничного контроля «Нижний Пяндж» ОКПП «Термез». Через Амударью по понтонному мосту двигались наши мотоманевренные группы. В предоставленных для оформления списках фамилия офицера мне показалась знакомой. Какова же была моя радость, когда чуть позже в начальнике од­ной из ММГ я узнал однокашника по училищу Влади­мира Румянцева. После выпуска мы попали служить в разные округа, и только через девять лет вновь встре­тились в такой необычный, я бы сказал исторический день - 15 февраля 1989 года.

Однако рассчитывать на непрерывный поток жиз­ненно важных грузов могли только дилетанты. Профес­сиональным военным, несущим службу на самом ру­беже, их доставка виделась совсем в ином свете.

Ведь дороги в соседней стране, где одна гора дру­гую подпирает, можно было по пальцам пересчитать.

Особенную сложность для командиров и техничес­ких специалистов Московского пограничного отряда представляла переправа транспортных колонн и бое­вой техники вброд через реку Пяндж. «Коварство» этой пограничной реки напоминало о себе постоянно. Вес­ной, после таяния снегов, река разливалась по долине на полтора-два километра и представляла собой мно­жество рукавов различной длины и глубины, раскину­тых тут и там островков.

Русло она меняла два раза в год. И каждый раз бур­ные потоки воды искали себе все новые и новые пути, с легкостью перекатывая многотонные каменные глы­бы, занося песком и щебнем старые протоки. Именно поэтому доставка имущества и боеприпасов в мотома­невренные группы весной и осенью производилась в основном с помощью авиации. Ну а чуть смирит Пяндж свой норов, пограничники сразу закатывают рукава, впрочем как и брючины, стараются не теряя драго­ценного времени как можно раньше найти брод для предстоящей проводки колонн. А вода бурлит, клоко­чет. Скорость течения в отдельных местах достигала 5-6 м/сек, что не позволяло использовать всю необходи­мую технику инженерной роты.

Рисковали только нашими работягами «уралами». Видно, недаром эти российские вездеходы нарекли таким горным именем. На Памире автотехника зареко­мендовала себя отлично. До знакомства с Пянджем я никогда не поверил бы, что Уралы-4320 способны идти вброд глубиною до 2-х метров. Надрывно рычит мотор, кузов содрогается от напряжения, уровень воды иног­да доходит до ветрового стекла машины. А она все пол­зет и ползет вперед, усмиряя своими колесами неус­тупчивую водную преграду. Сильное течение сносило и разворачивало другие машины, особенно топливозап­равщики. Те, которые были пустыми, всплывали, как поплавки, крутились в водовороте на передних нагру­женных двигателем колесах, пытаясь зацепить ими за зыбкое дно.

Как специалист я знал, что по всем нормам и ха­рактеристикам такая переправа вброд технически не­возможна. Однако высокий профессионализм водите­лей и офицеров-пограничников позволял перешагнуть через невозможное, еженедельно проводить колонны в Афганистан для обеспечения жизнедеятельности и боевой готовности мотоманевренных групп. Увы, при­рода подчиняться воле солдата не любит.

Ежегодно мы теряли в этой реке машины, иногда и людей. Так, при одном из форсирований Пянджа по­гиб водитель автороты рядовой А. Мотора. Его машину за секунду поток снес по течению на глубину, опро­кинул... Выбраться из кабины пограничник не успел. И это был не единичный случай. Авиаторам приходилось неоднократно эвакуировать людей с затопленных ма­шин. Только за один раз экипаж вертолета Ми-8 под управлением полковника Э. Сергуна эвакуировал с за­тонувшего ПГС 8 человек.

Меня всегда поражало чувство глубокой ответствен­ности технических специалистов и водителей, которые делали все возможное и невозможное для восстанов­ления техники, вышедшей из строя из-за эксплуата­ционных и боевых повреждений. Так, в Янги-Кала под руководством заместителя начальника ММГ по техни­ческой части майора Б. Строкача замену двигателей БТР-70 провели всего за одну ночь, причем прямо в полевых условиях. Пограничники перекрыли при этом в десятки раз все устоявшиеся нормативы.

Помнится, в 1989 году я получил акты на списание боевой техники, вышедшей из строя из-за боевых по­вреждений. Среди десятка машин, была и славная БМП-1, которая вызывала особые чувства. Боевая судьба этой машины уникальна - она выдержала три подрыва. В последний раз минный фугас разорвал ей днище под башней. Погиб наводчик! Экипаж был контужен, «бэмпэшка» отвоевала свое. Но как отправить на переплав­ку не сталь - память о боях, о погибших товарищах...

Не поднялась рука разрезать броню этой машины, выдержавшей афганские мины. И офицеры техничес­кой части решили выйти на командование отряда с просьбой сделать из нее памятник.

Сейчас БМП-1 с символическим бортовым номе­ром 117 (по номеру Московского отряда) стоит на постаменте у самой границы как памятник всем, кто погиб в Афганистане...

Юрий КАМЕНСКИЙ.
Спасая жизни людей...

Подполковник Сухарев Александр Иванович

БИОГРАФИЧЕСКАЯ СПРАВКА Подполковник Сухарев Александр Иванович. Родился 10 октября 1956 года в селе Братки Терновского района Воронежской области. В пограничных войсках с авгус­та 1980 года. Проходил службу в Дальневосточном, Среднеазиатском, Западном, Северо-Западном погра­ничных округах. В настоящее время служит в Запад­ном региональном управлении Федеральной пограничной службы России.

В 1983, 1988-1989 годах участвовал в планировании и выполнении специальных заданий в Афганистане.

Награжден орденом Красной Звезды, медалью «За боевые заслуги», знаками отличия.

- О нанесении ракетно-бомбового удара со сторо­ны Афганистана по советскому приграничному городу Пяндж весной 1987 года узнал из средств массовой информации. В то время проходил службу в Бикинском пограничном отряде Дальневосточного пограничного округа. Меня эта новость взволновала особо. Вспомни­лось лето 1983 года - Пяндж, Имамсахиб... Подумал тогда: «Почему не сработала разведка? Какие причи­ны? Там необходима наша работа...».

После посещения района обстрела председателем КГБ СССР В. Чебриковым пограничные заставы на афганском направлении и ММГ, дислоцированные на сопредельной территории, были усилены современным вооружением. Одновременно руководством погранич­ных войск КГБ СССР принимались меры по активиза­ции всех видов разведки на этом направлении с целью получения упреждающей информации о намерениях бандформирований.

О том, что я направлен для дальнейшего прохож­дения службы в Московский пограничный отряд КСАПО, узнал от заместителя начальника погранич­ного отряда во время доклада ему по возвращении из очередной служебной командировки. Не было ни ме­дицинской комиссии, ни бесед... Через неделю в отряд поступила телеграмма об откомандировании.

Несколько дней на сборы, поездом до Хабаровска, встреча с друзьями по службе еще в Сковородинском пограничном отряде, и полет: жена с двумя детьми до Москвы и далее в Тамбовскую область к родителям, я - в Душанбе, в Московский отряд.

Встретили хорошо. Представление начальнику по­граничного отряда подполковнику М. Валиеву (ныне генерал-лейтенант, начальник Забайкальского РУ ФПС России) и его заместителю по разведке майору В. Мятлеву (в настоящее время полковник, в центральном аппарате ФПС России). Постановка задач, изучение об­становки, работа...

Определенный опыт работы был: это третье место, где довелось руководить коллективом, - но первые два в одном пограничном округе, в котором прослужил 7,5 лет, а здесь - новый округ, начинать все с нуля, коллектив большой, боевая обстановка... Но все оказа­лось проще по одной главной причине - люди. Отбор в погранвойска всегда осуществлялся очень тщательно, а здесь это было ощутимо особенно... Люди понимали важность и необходимость нашей работы - никого не требовалось в этом убеждать, призывать к образцовому выполнению воинского долга и дисциплинированнос­ти. Большой вклад в нашу оперативно-служебную дея­тельность вносили мои заместители В. Кусков и С. Ор­лов, грамотный и энергичный С. Струков, высококласс­ный специалист от природы Е. Князьков, опытный и трудолюбивый Н. Кравченко, инициативный В. Палий, профессионал в своем деле Д. Назаров, добросовест­ные исполнительные трудяги М. Абдулфайзов, С. Давлятов, X. Розаков и многие-многие другие.

Повседневно мы чувствовали поддержку нашей де­ятельности, взаимопонимание, заботу, помощь, доброе человеческое отношение со стороны командова­ния пограничного отряда (М. Валиев, В. Мятлев, М. Берсенев, С. Иванченко, В. Плетнев, Б. Бурылов, Ю. Аверин), округа (И. Коробейников, Б. Агапов, А. Мартовицкий, Б. Грибанов) и, конечно же, наших непосредственных руководителей в округе (В. Акинфиев, Е. Миндрин, С. Парамонов) и ГУПВ (И. Пустовойденко, А. Галушко, Д. Погорелый, А. Громыхин, А. Пушко).

Благодаря всему этому нам удалось в кратчайшие сроки отработать каналы, позволяющие получать дос­товерную информацию о деятельности и замыслах всех бандформирований и их отдельных групп, действовав­ших в зоне ответственности пограничного отряда.

На одном из совещаний в докладе командованию ПВ КГБ СССР наш руководитель в ГУПВ полковник И. Пустовойденко (в настоящее время генерал-майор за­паса) сказал: «Я спокоен за участок Московского по­граничного отряда. Имеющиеся здесь наши источники позволяют своевременно обеспечивать командование достоверной упреждающей информацией о замыслах, намерениях и действиях противника...».

Конечно, такая высокая оценка нашим руковод­ством в ГУПВ, доверие командования округа и отряда нас вдохновляли. И мы работали...

О нас не писали, да и сами записей не вели, но люди, руководители и подчиненные, их судьбы и по­ступки в эпизодах нашей службы той поры запомни­лись на всю жизнь. Вот отдельные из них.

1988 год... Апрель... Рустак...

Обеспечиваем информационную поддержку выво­да ММГ из Тути, вернее ее передислокацию в район, прилегающий к государственной границе. Тогда в на­шем гарнизоне «Рустак» заместитель начальника раз­ведывательного отдела майор Н. Глуховский сказал мне, что наши сотрудники работали оперативно, результаты их работы сыграли важную роль в проведении опе­рации, и целесообразно отличившихся представить к государственным наградам. Начальник ММГ «Тути» подполковник А. Пафнутов, с которым мы служили вместе в Сковородинском и Бикинском пограничных отрядах, вероятно, не знал истинной причины этой нашей встречи на афганской земле. Позже за ту боевую работу нашим сотрудникам были вручены орден Крас­ной Звезды, две медали «За боевые заслуги» и медаль «За отличие в охране государственной границы СССР».

Несмотря на то, что к этому времени обстановка в зоне ответственности пограничного отряда нами была изучена достаточно глубоко, успешно выполнялись специальные задания по обеспечению безопасности полетов вертолетов, движения колонн и работ ДШМГ, ситуация в районе г. Чахи-Аба все-таки периодически беспокоила, ведь там действовали банды возвративше­гося в свои родные места инженера Башира.

Август... Чахи-Аб...

В ходе одного из боев начальник ММГ майор Р. Исламов был информирован нами о планах и наме­рениях бандитов, что позволило ему принимать опти­мальные и своевременные решения. Тогда благодаря нашим данным удалось избежать потерь личного со­става (получил легкое ранение только один человек), предотвращен вывод из строя реактивной установки БМ-21. Четыре наших сотрудника были награждены го­сударственными наградами, в том числе С. Струков и С. Давлятов - орденами Красной Звезды.

Прибыл в плановую служебную командировку в ММГ.

Состоялась встреча с начальником ММГ, обсудили обстановку. У меня с ним сложились добрые отноше­ния как служебные, так и личные, - в Союзе наши дети учились в одном классе. Во время разговора Р. Исламов сообщил, что у него имеется непроверенная информация о готовящемся нападении на город и ММГ, но сроки уже прошли. Я ему ответил, что в на­стоящее время мы такими данными не располагаем.

Прошло 2-3 суток...

Во второй половине дня получены срочные дан­ные: «В ближайшее время начнется обстрел г. Чахи-Аб. Из информации следовало, что если наша ММГ будет оказывать огневую поддержку властям города, то она тоже будет подвергнута обстрелу». Сразу же был ин­формирован начальник ММГ, мотоманевренная груп­па поднята по команде «К бою».

Доложили командованию пограничного отряда. Ре­шение начальника отряда было предельно четким и ясным: «В бой не вступать. Об изменениях обстановки докладывать немедленно».

Обстрел города начался в указанное источником время. Мы с начальником ММГ находились на пункте наблюдения и видели, как реактивные снаряды «ло­жатся» на городские кварталы Чахи-Аба. Чувствовалось волнение начальника ММГ, но переживал боевой ко­мандир не за себя, а за своих подчиненных, каждого из которых ждали дома живым и невредимым. Я был спокоен, но не потому, что было приятно видеть летя­щие мимо нас снаряды, - просто знал, что ситуация полностью под контролем...

По ходатайству начальника ММГ «Чахи-Аб» и ука­занию начальника отряда военнослужащие, своевре­менно получившие информацию об обстреле, были представлены к государственным наградам, позже они им были вручены.

Активно велась подготовка к выводу наших войск из Афганистана всеми структурными подразделения­ми пограничных войск КГБ СССР...

Интенсивно работали летчики... Свеж в памяти трагический случай 19 января: гибель экипажа борта № 65 МИ-8 (старшие лейтенанты Бариев Ильфат Мидехатович и Щеняев Александр Петрович) и военно­служащих из отряда спецназначения авиаполка (стар­ший лейтенант Долгарев Виктор Иванович, старшие прапорщики Залетдинов Исмагил Сахапович и Кли­менко Сергей Павлович). Каждый был награжден ор­деном Красного Знамени (посмертно). Вместе с ними неоднократно приходилось решать специальные зада­чи. Каждый год 19 января и 15 февраля мы, вспомина­ем их. Вечная им память...

Идет подготовка к вылету по маршруту «Москов­ский - Чахи-Аб - Рустак - Московский». Запущены дви­гатели... Нахожусь на информационном КП отдела, куда постоянно идут доклады об обстановке... Докладывает мой заместитель С. Орлов: «В районе Чахи-Аба бандиты инженера Башира ожидают наши вертолеты с ракета­ми «стингер». Снова он - Башир... Тогда, 19 января, его бандгруппа «стингером» сбила борт № 65 на участке Пянджского пограничного отряда. Начальник развед­ки у командира. Телефон занят. Капитан Е. Серебрен­ников бежит в кабинет начальника пограничного от­ряда, докладывает. Подполковник М. Валиев лично от­дает распоряжение о запрете вылета.

Группа офицеров и часть личного состава ДШМГ во главе с подполковником В. Мятлевым вылетела на участок границы.

Через несколько часов после их высадки нами по­лучены достоверные данные: «Одна из бандгрупп Ба­шира проводит подготовительные мероприятия для обстрела нашей группы, для чего «подтягивает» свои силы и средства, в том числе реактивную установку, к району высадки нашего десанта. Обстрел начнется с наступлением темноты».

Совместно с офицером отдела старшим лейтенан­том О. Захарчуком выработаны и доложены предложения и.о. начальника пограничного отряда М. Берсеневу о необходимости возвращения или усиления группы начальника разведки. В обоих случаях нужно лететь, другой возможности предупредить о грозящей опасно­сти не имелось...

Через несколько часов группа была возвращена в Московский.

В январе 1989 года был проведен комплекс подго­товительных мероприятий к выводу войск. Наступил февраль...

Операцией по выводу войск на участке Московско­го пограничного отряда руководил первый заместитель начальника войск округа генерал-майор А. Мартовицкий.

Работа велась по всем направлениям. Поступавшие разведывательные данные сразу же докладывались ру­ководителю операции. Десять лет спустя генерал-лей­тенант А. Мартовицкий в своих воспоминаниях напи­шет: «...Разведчики оперативным путем добывали све­дения о намерениях душманов при выводе наших под­разделений, возможных местах засад, минирований, нападений... Подразделения гарнизона Айханым были полностью переброшены большими вертолетами МИ-26, так как Даштикалинская кишлачная зона, по данным разведки, была тщательно подготовлена душ­манами для разгрома нашей колонны при совершении марша. Также, по данным разведки, командир форми­рования инженер Башир дал приказ своим группам не выпустить из гарнизона Чахи-Аб ни одного «шурави», ни одной единицы техники...». На КП руководителя также работали подполковник М. Валиев и подполков­ник В. Мятлев. Операция завершилась во второй поло­вине дня 15 февраля без потерь и чрезвычайных ситуа­ций. Нами не утрачен ни один источник. Работа про­должалась...

На сопредельной стороне, напротив участков 1-й и 2-й пограничных застав, ведется ожесточенный бой. За­ставы подняты по команде «К бою». Исполняющим обязанности начальника разведки ставится задача уточ­нить обстановку... Докладываю ему: «По нашим дан­ным, в настоящее время ведутся бои между враждую­щими группировками Афганистана (конкретно кто с кем воюет, у кого над кем превосходство). Намерений нападения или обстрела пограничных застав у против­ника нет...». Решением начальника отряда обе погра­ничные заставы переведены в обычный режим служ­бы.

Вот лишь некоторые эпизоды из этой, ушедшей уже в историю войны... Это и тяжелые будни, и радость встречи с друзьями...

Эта война останется в памяти многих людей как школа мужества, взаимовыручки, товарищества, са­мопожертвования во имя общего дела.