Рудольф штейнер миссия архангела михаила

Я хотел бы в эти дни поговорить о многообразии подхо­дов, доступных нам, современным людям, к той духовной силе, о которой можно сказать: прорыв силы Михаила в духовные и тем самым также в прочие явления на земле. Сегодня нам понадобится еще подготовить все то, что необходимо при этом принять во внимание. Ибо потребуются разные подступы, которые позволят человеческому разумению отобразить не­схожие прорывы упомянутой силы, исходя из симптомов, которые мы ведь всегда замечаем вокруг. Мы всегда должны иметь в виду, если хотим серьезно говорить о духовном мире, что мы постоянно можем видеть проявления духовных сил здесь, в физическом мире. Мы пытаемся в известной мере проникнуть через завесу физического мира к тому, что дей­ствует в духовном мире. То, что существует в физическом мире, может наблюдать каждый; то, что действует в духов­ном мире, служит для разрешения проблем, которые ставит физический мир. Но только мы должны верно ощущать про­блемы физической жизни. Именно в связи с этими важными вопросами необходимо со всей серьезностью воспринять то, что я говорил в недавних лекциях** См. "Духовные подосновы социального вопроса, т.III, в Полном собрании сочинений (в дальнейшем ПСС), т. 191, ("Социальное пони­мание из духовнонаучного познания").. Невозможно увязать самовольную трактовку мира с истинным пониманием того, что глубоко касается не только всего человечества, но и все­го мира. Мы должны освободиться от чисто личных при­страстий. Как раз таким образом мы можем лучше всего до­стичь понимания места и ценности личности во вселенной, если освободимся от всего личного в узком смысле слова.

Вы знаете, что эволюции нашей Земли предшествовало Другое развитие, так что мы находимся внутри космического цикла развития. Во-первых, вы знаете, что эта эволюция по­ступательная, что она достигла некоторого пункта, за пределы которого она выйдет, перейдя к следующим, более высо­ким ступеням. Во-вторых, вы знаете, что, если мы рассматри­ваем вселенную как таковую, нам приходится иметь дело не только с существами, которых мы встречаем в земной сфере, т. е. в минеральном, растительном, животном и человеческом царствах, но мы имеем также дело с существами, которые переросли эти царства; мы обозначаем их как существ выс­ших иерархий. Если мы говорим об эволюции в ее полноте, то мы всегда должны принимать во внимание эти существа высших иерархий.

Эти существа в свою очередь также проделывают разви­тие, которое мы сможем понять, если найдем аналогии в на­шей собственном человеческом развитии и в том развитии, что имеет место в различных царствах земли. Рассмотрим следующее. Вы знаете, что-мы, человеческие существа, про­шли через эволюцию Сатурна, Солнца, Луны и достигли на­шей Земли. Так что, рассматривая нашу космическую эволю­цию, мы можем сказать, что как человеческие существа, како­выми чувствуем себя наряду с окружающим миром, мы дос­тигли четвертой стадии нашей эволюции.

Рассмотрим теперь существ, которые стоят непосредственно выше нашей человеческой ступени развития — тех, кого мы называем Ангелами. Если мы хотим просто провести анало­гию, то мы можем сказать: эти существа, хотя их форма со­вершенно отлична от человеческой и они прежде всего неви­димы для физических внешних чувств человека, находятся на эволюционной стадии Юпитера.

Обратимся теперь к Архангелам; они находятся на той ста­дии эволюции, которой человечество достигнет на Венере. А если мы обратимся к Архаям, Духам Времени, существам, ко­торые совершенно своеобразно внедряются в нашу земную эволюцию, то они уже находятся в эволюции Вулкана.

Здесь возникает важный вопрос: ведь существует клан существ еще более высокого ранга — иерархии так называ­емых Духов Формы; на какой стадии мы их найдем? Мы должны ответить: они уже прошли все те стадии эволюции, на которые мы, человеческие существа, взираем как на наши стадии эволюции в будущем. Они уже вышли за пределы эволюции Вулкана. Если мы рассматриваем нашу собствен­ную эволюцию как состоящую из семи стадий, что достаточ­но для настоящего рассмотрения, мы должны сказать, что Духи Форм достигли восьмой стадии. Мы, человеческие существа, достигли четвертой стадии эволюции; если мы обратимся к восьмой стадии, то найдем Духов Формы.

Мы не должны представлять эти последовательные ста­дии эволюции как существующие бок о бок, но должны пред­ставлять их себе проникающими друг в друга. Как атмосфе­ра окружает и преисполняет землю, так же и восьмая сфера эволюции, к которой принадлежат Духи Форм, преисполня­ет сферу, в которой живем мы, люди. Рассмотрим теперь при­стальнее эти две стадии эволюции.

Повторим: мы, человеческие существа, находимся в сфере, которая достигла четвертой эволюционной стадии. Однако мы существуем также, если пренебречь всем остальным, в области, которую духи форм вокруг нас и благодаря нам считают своей. Рассмотрим теперь конкретно человеческую эволюцию. Мы уже часто проводили различие в развитии человека относительно его органов. Мы различали развитие головы и развитие остального человеческого тела. Развитие последнего мы также расчленяем на две отдельные части — развитие груди и развитие конечностей. Опустим последнее разделение и будем рассматривать человека как имеющего, с одной стороны, то, что принадлежит к развитию головы, и с другой стороны — все то, что принадлежит остальному чело­веку.

Теперь вообразим следующее (рисунок1). Перед нами морская поверхность. Человеческое существо, как бы переходя вброд море, движется в нем и только голова его Держится над поверхностью воды. В этом образе — конечно, это только образ — вы имеете положение современного че­ловека. Отнесем все то, во что голова пускает свои корни, к четвертой стадии эволюции, а то, благодаря чему человек пе­ремещается, когда идет или, если угодно, плывет, мы должны обозначить как восьмую стадию эволюции. Ибо своеобразие как раз в том, что человек некоторым образом перерос в своей голове тот элемент, в котором Духи Формы разверты­вают свое, свойственное им существо. В отношении строения своей головы человек стал как бы эмансипирован от той сфе­ры, которая запечатлена сущностью Духов Форм.

Только основательно усвоив это, можем мы действительно прийти к пониманию человека. Ибо только тогда сможем мы верно понять особенное положение человека во вселенной; только тогда станет нам ясно, что когда человек переживает определенное творческое влияние Духов Форм, то он пере­живает его не непосредственно через способности головы, а косвенно, через воздействие своего остального организма на голову. Мы все знаем, что дыхание связано с кровообраще­нием в смысле "школьной" физиологии. Но кровь гонится также и к голове, создавая органическую жизненную связь головы с остальным организмом. Голова питается, голова жи­вотворится со стороны остального организма.

Мы должны точно различать две вещи. Первое — тот факт, что голова находится в прямой связи с внешним миром. Если вы видите какой-то предмет, вы воспринимаете его посред­ством ваших глаз; в этом заключается непосредственная связь между внешним миром и вашей головой. Однако когда вы осмысливаете жизнь вашей головы — то, как она поддержи­вается процессами дыхания и кровообращения, — вы имеете кровь, поднимающуюся из остального организма в голову, и вы можете сказать, что здесь имеется не прямая, а только косвенная связь между вашей головой и окружающим ми­ром.

Разумеется, вы не должны говорить придирчиво: если ды­шать ртом, то и процесс дыхания также принадлежит голо­ве. Поэтому было сказано, что это лишь образ. В отношении органов то, что проходит через рот, принадлежит в действи­тельности не голове, а остальному организму.

Если вы пожелаете для начала иметь ввиду эти основные положения, которые теперь усвоили, если захотите прочно удержать ту мысль, что мы находимся внутри двух сфер — в тех, к которым мы приведены благодаря тому, что мы проде­лали развитие Сатурна, Солнца и Луны и пребываем в зем­ном развитии, так что мы стоим на четвертой ступени нашего развития; если, далее, вы примите во внимание, что мы, поми­мо того, находимся в другой жизнедеятельности, в другой сфере, которая также относится к Духам Формы, как мы относимся к земле, но которая преисполняет нашу землю за исключением только нашей головы, так что мы всем нашим прочим организмом, всем, что не является деятельностью вне­шних чувств, пребываем в этой восьмой сфере, — если вы имеете это ввиду, то вы создали определенную базу для пос­ледующего.

Но сначала позвольте мне создать надежную основу при помощи еще других понятий. Если мы хотим рассмотреть нашу жизнь как протекающую под подобными влияниями, то нам не избежать рассмотрения существ, о которых мы ча­сто упоминали как о принимающих участие в мировых со­бытиях: это люциферические и ариманические существа. Сосредоточим для начала наше внимание на самых внешних свойствах этих существ. Они пребывают в тех же сферах, в которых живем мы, люди. Рассматривая самым внешним образом, мы можем представить себе все люциферические существа обладающими теми способностями, которые мы пе­реживаем, когда в нас возникают склонность к фантазерству, когда мы гипертрофированно предаемся деятельности фан­тазии, мечтательности и восторженности, когда мы (если я смею прибегнуть к образному выражению) стремимся "прыг­нуть выше своей головы". Если мы как люди стремимся "прыгнуть выше своей головы", то тут действуют силы, кото­рые играют известную роль в нашем организме, но которые являются космическими силами тех существ, которых мы называем люциферическими. Представьте существа, образо­ванные полностью такими силами, которые внутри нас по­буждают "прыгнуть выше своей головы", и это будет пред­ставление о люциферические существах, которые состоят в определенном отношении к нашему человеческому миру. Теперь подумайте, наоборот, обо всем том, что гнет нас книзу, к земле, что делает нас трезвыми филистерами, что толкает нас к развитию материалистических взглядов, что пропиты­вает нас тем, что можно звать сухим рассудком, и вы будете иметь ариманические силы.

Все, что я здесь описал со стороны душевной, может быть так же описано и со стороны телесной. Можно сказать, что человек, собственно, всегда находится на пересечении тен­денций своей крови и своих костей. Кости постепенно стре­мятся привести нас в состояние затвердевания, другими сло­вами — "ариманизировать" наши тела, сделать их жесткими. Кровь же хотела бы подвигнуть нас превыше нас самих. Выражаясь в терминах патологии: кровь может стать лихо­радочной, и тогда человек органически впадает в фантазер­ство. Кости тоже могут распространить свою природу на весь остальной организм. Тогда человек костенеет, становит­ся склеротичным, как это до некоторой степени происходит почти с каждым в преклонном возрасте. Тогда он несет в своем организме мертвящий элемент — ариманическое. Мы можем сказать: все, что заложено в крови, тяготеет к люциферическому, а все, что заложено в костях, тяготеет к ариманическому, и человек — это равновесие между этими двумя тенденциями подобно тому, как в своей душе он должен ба­лансировать между восторженной мечтательностью и трез­вым филистерством.

Но мы можем охарактеризовать эти два рода существ так­же с более глубокой точки зрения. Понаблюдаем люцифери­ческие существа и посмотрим, какие интересы имеют они в космическом бытии. Мы найдем, что главным их интересом является заставить мир, именно мир людей, отпасть от тех духовных существ, на которых человек должен смотреть как на своих истинных создателей. Люциферические существа стремятся, ни больше ни меньше, заставить мир отпасть от божественных существ. Поймите меня правильно: намере­нием люциферических существ не является в первую оче­редь присвоить себе вселенную. Из различных характерис­тик их, которые я уже давал, вы можете сделать вывод, что это не является их главным намерением; их главным наме­рением является расщепить мир и то, что человек ощущает как свою собственную божественную сущность, побудить от­пасть ее от мира.

Ариманические существа имеют другое намерение. Они питают решительное намерение сделать человеческое цар­ство и всю остальную землю подчиненными их сфере могу­щества, сделать человека зависимым от них, добиться преж­де всего власти над людьми. В то время как люциферичес­кие существа и прежде и теперь работали и работают над тем, чтобы побудить людей отпасть от того, что они могут ощущать как свое божественное, ариманические существа стре­мятся постепенно вовлечь человечество и все, что связано с ним, в сферу своего могущества.

Таким образом, в пределах нашего космоса, в который вклю­чены мы как люди, происходит битва между люциферически­ми существами, постоянно стремящимися к всеобъемлющей свободе, и ариманическими существами, непрестанно стремя­щимися к власти и всемогуществу. Эта битва проникает во все, в чем мы живем. Пожалуйста, запомните этот факт как вторую важную для наших дальнейших рассмотрении идею. Мир, в котором мы находимся, пронизан люциферическими и ариманическими существами, и в нем наличествует это мощ­ное противостояние между освободительной тягой люциферических существ и властолюбивой тягой ариманических существ.

Если вы взвесите все это, то должны будете сказать себе: я буду в состоянии понять мир только тогда, если представлю его себе тройственным. Ибо мы имеем, с одной стороны, лю-циферическое, а с другой стороны — ариманическое и нахо­дящегося посередине человека, который, как третий элемент, находясь в равновесии между теми двумя, может ощущать свое божественное. Мы только тогда придем к правильному пониманию мира, если будем основываться на этой тройствен­ности и ясно осознаем, что человеческая жизнь — это коро­мысло весов (рисунок 2)! Вот опора: с одной стороны — чаш­ка весов с люциферическим элементом, толкающим ее вверх, с другой стороны — чашка весов с ариманическим элемен­том, тянущим вниз. Удерживать коромысло весов в равнове­сии и означает сущность человека. Все те, кто были посвяще­ны в подобные тайны духовного развития человечества, всегда подчеркивали тот факт, что космическое бытие, в которое включен человек, только тогда может быть понято, если оно представляется в смысле тройственности, что мир нельзя постичь, исходя из какого-либо иного числа, кроме три. Итак, мы можем сказать, прибегая к нашей терминологии: мы име­ем дело с тремя главными факторами в космическом бытии: это — люциферический элемент, представляющий одну из чаш весов, ариманический элемент, представляющий другую чашу весов, и состояние равновесия, которое представляет Импульс Христа.



Рисунок 2

Теперь вам становится ясно, что в интересах люциферических и ариманических сил полностью скрыть эту тайну тройственности. Ибо правильное постижение этой тайны по­зволяет человечеству установить состояние равновесия меж­ду люциферическими и ариманическими силами. Это озна­чает использовать, с одной стороны, люциферическое стрем­ление к свободе в благих космических целях и, с другой сто­роны, — достичь того же с ариманическим элементом. Духовный стандарт человека состоит в том, чтобы правиль­ным образом вписаться в эту тройственную структуру мира.

Ибо в том, что оказывало и оказывает влияние на челове­ческую духовную и культурную жизнь (об истоках этого присутствия мы будем подробнее говорить завтра и после­завтра) есть сильная тенденция сбить с толку человека в отношении этого значения тройственности. Существует проч­ная тяга запутать человека по части этой, можно сказать, "свя­той" тройственности. Мы можем отчетливо наблюдать в со­временной культуре, что концепция тройственности почти полностью заслоняется концепцией двойственности. Если мы хотим понять "Фауста" Гёте, то должны учесть, как я часто указывал**См. "Духовнонаучные разъяснения к гётевскому Фаусту", тт. I — ". (ПСС, тт.272/273)., что эта сбивчивость в отношении тройственности повлияла даже на эту великую космическую поэму. Имей Гёте в свое время ясное представление об этом, он не пред­ставил бы мефистофельскую власть как единственного про­тивника Фауста, который тянет Фауста вниз, но он противо­поставил бы этой мефистофельской власти, о которой мы зна­ем, что она идентична ариманической, люциферическую, и тогда Люцифер и Мефистофель выступили бы в "Фаусте" как две противоборствующие партии. Я говорил об этом нео­днократно. Если мы будем изучать фигуру гётевского Ме­фистофеля, то ясно увидим, что Гёте, характеризуя Мефисто­феля, постоянно путает люциферический и ариманический элементы. Гётевский Мефистофель является фигурой, более или менее смешанной из этих двух элементов. В ней нет монолитности. Люциферический и ариманический элементы пестро перемешаны в ней. Я высказывался об этом более подробно в моей брошюре "Духовный склад Гёте".

Эта путаница, которая вторглась даже в "Фауста" Гёте, основывается на заблуждении, укоренившемся в ходе новей­шего развития человечества (в прежние времена это было иначе), — на замене тройственности двойственностью в по­нимании структуры мира: с одной стороны — доброе начало, а с другой — злое начало, Бог и черт.

Итак, мы должны твердо установить, что если человек же­лает надлежащим образом постичь фактическую структуру мира, то он должен признать тройственность: два противо­положных элемента — люциферический и ариманический и божественное, которое сохраняет равновесие между теми двумя. Эта концепция должна быть противопоставлена заб­луждению, вкравшемуся в духовное развитие человечества в виде идеи двойственности, идеи о Боге и дьяволе, о боже­ственно-духовных силах вверху и дьявольских силах внизу. Это, можно сказать, выбивает человека из равновесия и раз­дробляет, если от него сокрыт факт, что спасительное миро­понимание может проистекать только из истинной концеп­ции тройственности, а его заставляют поверить, что мировая структура определяется двойственностью. Ибо наилучшие человеческие стремления попадали под власть этой ошибки.

Если мы хотим углубиться в этот факт, то мы должны де­лать это без всякого предубеждения; мы должны вступить в сферу мышления, действительно свободного от предубежде­ний. Мы должны научиться проводить тщательное разграни­чение между самой вещью и ее наименованием. Мы не долж­ны поддаваться обманчивой мысли, что, дав какое-либо на­звание тому или иному существу, человек уже правильным образом постигает это существо.

Если мы думаем о тех существах, которые человек должен постигнуть как свои божественные существа, то следует ска­зать себе: мы только тогда верно постигаем эти существа, если представляем их себе осуществляющими равновесие между ариманическими и люциферическими началами. Мы никогда не сможем верно постичь божественное, если не вник­нем в эту тройственность. Рассмотрите с этой точки зрения "Потерянный рай" Мильтона**Джон Мильтон (1608—1674) — английский поэт. "Потерянный Рай", 1667 г. или "Мессиаду" Клопштока****Фридрих Готтлиб Клопшток (1724 — 1803) — немецкий поэт. "Мес-^сиада", 1748-73., возникшую под влиянием "Потерянного рая". Вы не найдете там ничего от действительного понимания трехчленной струк­туры мира; вы найдете вместо этого битву между мнимым добром и мнимым злом, битву между "небом" и адом. Вы встречаетесь там с глубоким заблуждением: с идеей двой­ственности, внесенной в духовное развитие человечества. Там вы находите то, что на разные лады укоренилось в народном сознании как бредовое представление о противоположности "неба" и ада, привнесенным в эти две космические поэмы Нового времени.

Ничего не меняет то, что Мильтон и Клопшток именуют небесных существ божественными. Таковыми человек смо­жет постичь их только тогда, если в основу будет положена тройственная структура бытия вселенной. Тогда только воз­можно будет сказать, что имеет место битва, которая ведется между добрым и злым началами. Но ведь положение вещей рисуется так, что предполагается двойственность, одному из членов которой приписывается все доброе, и он получает имя, принадлежащее собственно божественному, в то время как другой член представляет собой дьявольский, антибожествен­ный элемент; что же означает это в действительности? Ни более и ни менее, как вытеснение действительно божествен­ного из сознания и присвоение божественного имени люци-ферическому началу, так что в действительности мы имеем изображение битвы между Люцифером и Ариманом, только Ариман награжден люциферическими атрибутами, а царству Люцифера приданы божественные атрибуты.

Вы видите, какие далеко идущие последствия обнаружива­ет такое наблюдение. В то время как люди думают, что они имеют дело с противоположностью божественного и адского, как они описаны в "Потерянном рае" Мильтона и "Мессиаде" Клопштока, в действительности же они имеют дело с люциферическим и ариманическим элементами. О действи­тельном, истинно божественном элементе там нет никакого понятия, вместо этого люциферический элемент наделен бо­жественными именами.

"Потерянный рай" Мильтона и "Мессиада" Клопштока — это духовные произведения, которые проистекают из че­ловеческого сознания нового времени. То, что проявляется в них, суть господствующее сознание человечества, ибо заб­луждение двойственности вошло в современное сознание людей нового времени, а истина тройственности отброшена. Самые глубокие произведения, созданные в новое время, которые с известной точки зрения по праву считаются при­надлежащими к величайшим творениям человечества ново­го времени, являются майей, культурным наваждением, про­истекая из величайшего заблуждения человечества Нового времени. Все, что действует в этой глубоко ложной концеп­ции, является творением ариманических влияний, тех влия­ний, которые в будущем сконцентрируются в воплощении Аримана, о чем я уже говорил** Лекции от 1 и 2 ноября в ПСС, т. 191, (ср. указание к стр. 5).. Ибо эта глубоко ложная концепция, в которой мы ныне оказались, является след­ствием того ложного взгляда на мир, повсеместно свойствен­ного людям Нового времени, и их культуре, когда противо­поставляется "небо" и ад. "Небо" рассматривается как бо­жественный элемент, а ад — как дьявольский элемент, в то время как на самом деле мы имеем дело с люциферическим элементом, именуемым небесным, и ариманическим элемен­том, называемым адским.

Вы должны осознать, какие интересы правят духовной ис­торией нового времени. Даже концепция тройственности природы человеческого организма или человеческого суще­ства в целом была в известном смысле уничтожена западной цивилизацией посредством постановлений Восьмого Вселенского собора в Константинополе в 869 г.*(*В "Canones contra Photium" на соборе, созванном против патриар­ха Фотия, в каноне 11 утверждалось, что человек имеет не "две души", а "unam animam tationabilem et intellectnalem". Высокоценимый докто­ром Штейнером католический философ Отто Вильманн пишет в своей трехтомной "Истории идеализма" (1894, т. II? с. 111, § 54): "Злоупот­ребления, учиненные гностиками с паулиническим различением пнев­матического и психического человека, когда одного выдавали за выра­жение совершенства, а другого толковали как наместника христиан, подданных церковного закона, подвигло церковь к громогласному осуж­дению Трихотомии".) Я часто упоми­нал об этом. Тогда была установлена догма, что христианин должен верить не в тройственность человеческого существа, но только в его двойственность. На веру в тело, душу и дух был наложен запрет, и средневековые теологи и философы, знавшие еще достаточно много об истинном положении ве­щей, имели немало затруднений при искажении этой истины, ибо так называемая трихотомия, трехчленность человеческо­го существа — из тела, души и духа — была объявлена ере­сью. Они были вынуждены учить двойственности, а именно тому, что человек состоит из тела и души, а не из тела, души и духа. И это есть то самое, о чем определенные существа, определенные люди очень хорошо знают — какое огромное значение для человеческой духовной жизни имеет эта подме­на тройственности двойственностью.

Мы должны суметь заглянуть в такие глубины, если хо­тим правильно понять, почему в августовском номере жур­нала "Голоса времени" иезуитский патер Циммерман при­влекает внимание к одному из новых декретов святой служ­бы в Риме, запрещающий католикам получение после испове­ди отпущения грехов, если они читают или имеют теософские сочинения или они принимают участие в чем-либо теософс­ком. Иезуитский патер Циммерман разъясняет это поста­новление своей статьей в "Голосах времени"**** Отто Циммерман вел многолетнюю полемику с Рудольфом Штейнером и антропософией. В ноябрьском номере католического еженедель­ника он поместил статью "Церковное осуждение теософии", в котором Распространил декрет римской святой службы и на антропософию., заявляя, что оно относится прежде всего к моей антропософии и что те, кто желает, чтобы их считали истинными католиками, не дол­жны интересоваться антропософской литературой. Он при­водит в качестве одной из основных причин этого именно то, что антропософия различает тело, душу и дух и, следова­тельно, учит ереси вопреки ортодоксальному верованию, что человек состоит из тела и души.

Я уже упоминал ранее, что современные философы при­няли это разделение на тело и душу, не сознавая этого; они верят, что они занимаются свободной от предубеждений и предпосылок наукой и проводят объективные наблюдения, которые приводят их к убеждению, что человек состоит из тела и души. Однако на самом деле они следуют по пятам за той догмой, что проникла в духовное развитие нового време­ни. То, что ныне считается наукой, в сущности полностью зависит от подобных вещей, которые были внедрены в мир в ходе развития человечества нового времени. Не верьте тому, что вы сможете какими-либо добрыми словами (с какими, вы думаете, вообще следует обращаться к людям) обратить лю­дей из этого круга, которые так клевещут на антропософию; не думайте, что вы сможете добиться их расположения к ан­тропософии. Антропософия должна проложить себе дорогу в мире своей собственной силой, а не посредством какой-либо протекции или какой-либо власти, какой бы христианской она ни казалась. Только с помощью внутренней силы сможет ан­тропософия достичь того, что должно быть достигнуто ею в мире.

Вы должны ясно представить себе, что Импульс Христа может быть понят только тогда, когда увидят, что это — им­пульс равновесия между ариманическим и люциферическим, когда Ему отводят должное место в этой троице. Мы можем спросить: что же надо сделать, чтобы обмануть людей в отно­шении истинного Импульса Христа? Для этого нужно откло­нить их от понимания истинной тройственности мира и при­вести их к заблуждению двойственности, которая только тог­да кажется оправданной, если мы имеем дело с проявленным, но не тогда, когда мы проникнем в то, что лежит за этим про­явленным, что лежит в сфере истинного бытия.

В подобных вопросах мы должны смотреть на то, что выходит за рамки простой номенклатуры: называть ту или иную сущность Христом еще не значит найти Христа. И можно воспрепятствовать нахождению Христа через Хри­стово Имя, если поставить двойственность вместо трой­ственности. Пожелай кто-нибудь увести людей от истин­ного постижения Христа, достаточно двойственность по­ставить на место тройственности. Но если кто-либо хочет указать на Христов Импульс в его истинном значении, то необходимо, чтобы двойственность была вытеснена трой­ственностью. Нам нет необходимости присоединяться к людям, объявляющим других еретиками; нам нет необхо­димости объявлять "Потерянный рай" Мильтона и "Мес-сиаду" Клопштока проклятыми дьявольскими творения­ми; мы можем продолжать восхищаться их красотой и ве­личием. Но мы должны ясно понимать, что подобные сочи­нения, хотя и являются вершинами господствующей цивилизации Нового времени, совсем ничего не гласят о Христе, но проистекают их того заблуждения, что все, что не относится собственно человеческому развитию, должно быть причислено, с одной стороны, царству дьявола, а с другой стороны — обретению божеского. Но нет, мы обре­таем чисто люциферическое. "Потерянный рай" изобра­жает в действительности изгнание человека из царства Лю­цифера в царство Аримана; он описывает тоску человека не по божественному, но по утраченному раю, т. е. царству Люцифера. Вы должны рассматривать "Потерянный рай" Мильтона и "Мессиаду" Клопштока как прекрасные опи­сания человеческой тоски по царству Люцифера; так дол­жны вы их рассматривать, потому что таковы они и есть в действительности.

Вы видите, как необходимо пересмотреть некоторые про­кравшиеся в современное человечество представления. Если мы серьезны в нашем антропософском мышлении и постиже­нии, то перед нами встают не мелочные, а очень важные ре­шения. Перед нами стоит необходимость принять очень серьезно одно выражение Ницше, часто им употребляемое, а именно, выражение "переоценка ценностей"**См. Ницше "Антихрист", § 62: "И вот считают время с того злосчастного дня, когда начался этот рок, с первого дня христианства! — Почему лучше не с последнего? Не с сегодняшнего? — Переоценка всех ценностей!" (Пер. Флеровой).. Мы должны отнестись к этому очень серьезно. Современные властители дум очень нуждаются в переоценке.

Это не означает, что мы сами должны сделаться людьми, клянущими еретиков. Мы постоянно исполняем здесь сцены из "Фауста" Гёте, и я сам, как вы знаете, посвятил десятиле­тия своей жизни изучению Гёте**** Ср. Р. Штейнер "Мой жизненный путь" (ПСС, т. 28).. Но из моей книжки "Ду­ховный склад Гёте" вы можете усмотреть, что это не сделало меня слепым в отношении ложной характеристики, придан­ной Гёте фигуре Мефистофеля. Это было бы совсем по-фи­листерски, если бы мы сказали: Мефистофель Гёте является фальшивой фигурой, поэтому отбросим его. В этом случае мы поступили бы, как инквизиторы. Как современные люди, мы не должны занимать такую позицию. Но, с другой сторо­ны, мы не должны беспечно относиться к идеям, вошедшим как бы в плоть и кровь широчайших народных масс в ходе развития духовной жизни нового времени. Человечество дол­жно еще научиться неизмеримо многому. Оно должно пере­оценить многие ценности.

Все это связано с провозвестием Михаила в отношении тех существ высших иерархий, с которыми он опять-таки соединен. В последующих лекциях мы покажем, как можно прийти к пониманию тех импульсов, которые излучаются сущностью Михаила в наше земное существование.