Развивающейся
жүктеу/скачать 2.54 Mb.
|
32 направлении, т. е. манипулировать массами. Что же противостоит таким тенденциям? Казалось бы можно согласиться с американским философом и психологом Э.Фроммом: жадному «иметь» надо противопоставить творческое «быть». Однако тот же Фромм, как и многие другие, под «быть» понимает абсолютно свободную самореализацию личности. Однако ведь и Фауст стремился к творчеству, и даже для блага людей, и готов был при этом продать душу дьяволу. Ничем не ограниченная свобода «быть» может перерасти в еще более страшный произвол, чем свобода «иметь».36 Чем же ее ограничить? Жестким порядком? Но это уже было: тоталитаризм. Как избежать и произвола над личностью, и произвола личности (обывательской ли, творческой ли)? Неужели выбор лишь между концлагерем и вавилонским столпотворением? Поэты и мыслители давно указывали направление пути: «Единство, — возвестил оракул наших дней,3' Быть может спаяно железом лишь и кровью ...» Но мы попробуем спаять его любовью, — А там увидим, что прочней ... (Ф. Тютчев) Это стремление не к покорению мира, но к духовному отношению, — ручеек, никогда не иссякавший в истории. Станет ли он полноводной рекой? Возможна ли духовная жизнь, бескорыстная любовь в этом мире? Если да, то как прийти к ней? Эти проблемы надо решать не после того, как «накормят народ», но одновременно и ставить их во главу угла: не хлебом 3  6Вот характерное понимание самореализации «сильной личности»,
которое выразил в своем интервью чемпион мира по шахматам Г. Каспа ров: «Единственной целью в шахматах является доказать ваше превос ходство над другим человеком ... Когда вы наносите поражение вашему противнику, вы доказываете, что вЫ и сильнее, и умнее, и просто лучше. ... Он представляет собой врага. Он не является моим личным против ником, противником для меня является то, что находится на доске Это противостоит мне, и я должен его уничтожить для того, чтобы одержать победу в этой игре ... Я испытываю тягу к сильным, резким чувствам. К сильным впечатлениям. Вы должны быть на грани. Это — самое подходящее состояние. Когда Я нахожусь на грани, именно тогда н реально ощущаю жизнь ... » (Каспаров Г. Нет спорта более грубого ... // Диалог. 1990. № 1. С. 106.) Не очень-то уютно жить в мире, где так понимается «быть»! 37 И мелся в виду немецкий канцлер Бисмарк. 33 единым... Мы должны выбрать наш Храм, видеть его и указать к нему Путь. «Главная особенность нынешней переломной эпохи — справедливо отметил публицист М. Антонов, — что пока еще не совсем улавливают наши общественные науки, заключается в том, что, по мере того, как в цивилизованных странах так или иначе решается для людей вопрос о хлебе насущном, все большее их число начинает понимать или хотя бы смутно осознавать унизительность для человека погони за материальными благами ... Кто такое человек? Каково его призвание? В чем смысл жизни? Как жить, чтобы быть достойным своего призвания? Зачем, во имя чего, сколько и как нужно человеку трудиться? Эти вопросы всегда находились в центре внимания русской философской науки, ведь недаром ее сердцевиной издавна считалась нравственная философия, но тщетно было бы искать ответы на них в современных курсах философов».38 Вопросы, которые здесь сформулированы, только кончик нити, за которую должен уцепиться философский анализ мировоззрения. Дальше, чтобы понять, как следует вести себя человеку в этом мире, надо будет поразмышлять о том, что собой представляет человек и мир. Без этого комплекса проблем нет целостного мировоззрения- Мы ставили их пока что в достаточно вольной публицистической манере, чтобы ввести читателя в курс дела. Но отвечать придется строго. К точности В осмыслении мировоззренческих проблем не привыкли ни публицисты (это не их жанр), ни наши философы (от них требовалось совсем другое). Пока что мы можем дать такое предварительное — функциональное (по той функции, которую она выполняет) — определение философии: философия есть рефлексия, самосознание мировоззрения. Что же должна осмыслить в мировоззрении эта рефлексия (какой предмет выделить в этом объекте)? Какими средствами она может это сделать? 3 8Антонов М. Перестройка, и мировоззрение // Москва. 1987. № 9. С. 157.
34 2. ЧТО ТАКОЕ ФИЛОСОФИЯ? Основной вопрос мировоззрения и «клеточка» философии. —- Функции философии и ее структура. — Уровни и средства философствования. 2.1 ОСНОВНОЙ ВОПРОС МИРОВОЗЗРЕНИЯ И «КЛЕТОЧКА» ФИЛОСОФИИ Категориальная рефлексия. — Основной вопрос философии: субъективное и объективное, конечное и бесконечное. — «Клеточка» как стержень курса. ОВМ — ядро любого мировоззрения, и в разных мировоззрениях даются разные ответы на основной вопрос мировоззрения. Чтобы сопоставить их и определить, какой из них ближе к истине, надо занять такую позицию, с которой можно было бы «увидеть» все варианты разом, взглянуть на них как бы «со стороны». Тут мы сразу фиксируем исходное противоречие работы философа: он должен исходить из жизни, работать для жизни и в то же время встать в некую отстраненную позицию, ибо «большое видится на расстоянии». С каких же позиций можно дать общий обзор и сравнительный критический анализ различных ответов на вопрос о месте человека в мире? Какая форма сознания1 наиболее пригодна для такой работы? Во-первых, искомая позиция должна обеспечить точку зрения наиболее общую, чем те, которые выражены в различных вариантах мировоззрений- Во-вторых, эта позиция должна дать возможность анализа и обоснования основного результата мировоззрения — мировоззренческого идеала (Храма). В-третьих, от нее требуется возможность решения тех же задач относительно способа достижения идеала, стратегического Пути к Храму. Соответственно форма сознания, претендующая быть адекватным средством решения указанных задач, должна обладать ' 35 всеобщностью по отношению к компонентам ОВМ, мировоззренческой и методологической значимостью для его анализа и обоснования. Поясним эти характеристики. Чтобы сравнить различные понимания человека мира и человекомирных отношений, надо знать те их свойства, которые остаются инвариантными, всеобщими при любом понимании указанных компонентов ОВМ. Но не любое всеобщее свойство оказывается мировоззренчески значимым. Например, все люди обладают мягкой ушной мочкой, а ко всем явлениям мира, человеку в том числе, приложимы математические закономерности. Но знание этих характеристик не определяет место человека в мире, смысл его жизни. Мировоззренчески значимыми оказываются лишь представления о сущностных силах (интегральных качествах) человека (это понятие уже было введено выше) и тех характеристиках мира, которые обусловливают генезис (происхождение), функционирование и развитие этих сущностных сил. Но и этого мало. Всеобщие и мировоззренчески значимые характеристики позволяют проанализировать представления о месте человека в мире, т. е. статический аспект ОВМ. Для рассмотрения его динамического аспекта, т. е. пути к идеалу, искомая форма сознания должна обеспечивать также рефлексию способов деятельности, эффективных и допустимых с точки зрения определенных мировоззренческих критериев. Но осознанный, отрефлектированный способ деятельности есть метод, и потому форма сознания, с помощью которой осуществляется рефлексия способов деятельности, обладаем методологической2 значимостью. Речь идет, опять-таки, лишь о таком уровне методологии, который имеет место при реализации сущностных сил человека, его смысла жизни, т. е. о всеобщих и мировоззренчески значимых методах. Форма сознания, которая одновременно обладает всеобщностью, мировоззренческой и методологической значимостью, называется категорией. Категории — основное средство работы философа, с помощью которого производится рефлексия мировоззрения. Поэтому мы можем сделать следующий (второй) шаг в конкретизации
определения философии и охарактеризовать ее как категориальную рефлексию мировоззрения. Состав категорий, используемых человечеством, исторически изменчив. В разные эпохи, в разных типах мировоззрения преобладают различные категории. Так, трудно представить себе два последних столетия без категории «прогресс», но в предшествующие эпохи она не играла заметной роли или вообще отсутствовала. Тем не менее в любых мировоззрениях есть некая инвариантная структура, без осознания которой вообще невозможна философская рефлексия. Именно такую исходную категориальную структуру,«клеточку» философской рефлексии, нам и предстоит сейчас выделить. Под «клеточкой» в философской литературе понимается такое отражение явлений, где в самом общем виде фиксируется его исходное противоречие, развертывание которого составляет каркас его развития. Соответственно теория этого явления строится как развертывание, конкретизация «клеточки». Такой способ движения мысли называется восхождением от абстрактного к конкретному,3 и именно этим путем мы будем двигаться. На мировоззренческом уровне мы уже выделили фундаментальное противоречие человеческой жизни — между естественным и искусственным — и сделали некоторые шаги в его конкретизации. Теперь перед нами другая задача:выделить в иерархии фундаментальных противоречий ядро, которое может — при переводе на язык философских категорий — претендовать на роль исходной «клеточки» философской рефлексии. Задача, которую мы сейчас решаем логически, аналогичным образом была решена в истории философии. В предложенной выше схеме фундаментальных противоречий центральное место занимают противоречия сознания. Действительно, переход к искусственному невозможен без сознания, человек впервые (из известных нам существ) осознает себя и свое место в мире. Даже не зная о природе сознания и его происхождении, человек, как только начал осмысливать свое бытие, воспринял существование сознания как фундаментальный факт этого бытия. Позднее это нашло выражение в формуле французского философа 3 См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 46. 4.1. С. 37-38; Ильенков Э. В. Диалектика абстрактного и конкретного в «Капитале» К.Маркса. М., 1960.
37 Лекарта (1596-1650): «Cogito ergo sum» («Мыслю, следовательно, существую»). Но почему я мыслю, откуда взялось сознание? И, как показывает повседневный опыт, есть нечто, явно не зависящее от сознания, не осознаваемое, но действующее на нас, заставляющее поступать вполне определенным образом. Что это такое? И как оно соотносится с миром сознания? Перед нами исходный факт: человек, наделенный сознанием, реализует свои проекты в мире, который его сознанием не является, и имеет дело с другими людьми, тоже наделенными сознанием. Но этот факт нуждается в осмыслении и проверке: действительно ли, что только люди наделены сознанием? Всегда ли люди действуют как сознательные существа? Независимо от разных ответов на эти вопросы, безусловно, что в мире есть два рода явлений: обладающие сознанием и лишенные его. Первые их них в своих действиях руководствуются сознанием и активно воздействуют на вторые. Последние же лишены собственного сознания, но, тем не менее, обладают какой-то иной регуляцией, поскольку сопротивляются сознательному воздействию. И носители сознания только тогда достигают своих целей, когда постигают эти не зависящие от сознания закономерности взаимодействия. Существо, наделенное сознанием, которое управляет его поведением, получило в философии наименование «субъект». Явление, лишенное сознания, проявления которого осуществляются независимо от сознания, и испытывающее воздействие субъекта, получило название объект. Реальность самого сознания стала называться субъективной реальностью, а реальность, независимая от сознания, — объективной реальностью. Отношения субъекта и объекта — субъектно-объектные (С-О) отношения; отношения между субъектами — субъектно-субъектные (С-С) отношения. Так, если два человека играют в шахматы, то оба они субъекты, а шахматная доска и фигуры — объекты. Их мысли, стратегия игры, чувства — субъективная реальность. Возможности, которыми обладают объекты, и закономерности, которым они подчиняются и с которыми вынуждены считаться субъекты, — объективная реальность. Когда вы берете фигуру и делаете ход — это субъектно-объектное отношение; когда вы пытаетесь понять замысел партнера — это отношение субъектно-субъектное. Понятно, что в человеке есть и субъективное, и объективное (не зависящее от его сознания). То, что мы друг к другу часто относимся не как к субъектам, а как к объектам («шагая по головам», манипулируя сознанием или просто толкаясь в транспорте, не глядя вокруг), тоже надо понять. Но можно ли согласиться с тем, что субъект, субъективная реальность и С-С отношения суть только человеческие характеристики? Есть ли психическая внутренняя жизнь у животных? Разве то, что они лишены сознания как логического осознания умаляет силу их субъективных желаний, стремлений, эмоций? Где же «последняя» граница субъективности? Чтобы обобщить понятия субъекта и объекта, сделать их применимыми не только к человеку, но и к миру в целом, я буду исходить из допущения, что какие-то зачатки субъективности суть неотъемлемое свойство (атрибут) любого уровня действительности. Такой ход мысли вообще характерен для философии. К примеру, категории причины и следствия также почерпнуты из наблюдений над человеческой деятельностью, но затем успешно экстраполированы на весь мир. В марксистской философии развивается представление о том, что человеческое сознание есть высшая форма развития всеобщего атрибута материи — отражения, которое хорошо подтверждается данными естественных наук и кибернетики. Конечно, такая экстраполяция может оказаться спорной или неверной. Гипотеза о Боге — архитекторе Вселенной тоже была выдвинута по аналогии с человеческой деятельностью (к этому вопросу мы специально обратимся дальше). Но философия вообще движется гипотетико-дедуктивным путем: делается допущение, из него системно выводятся следствия, а затем осуществляется проверка (очень сложная, как мы увидим, процедура, которая может длиться тысячелетия; не случайно философские проблемы называют вечными). В современной философии гипотеза об укорененности объективного и субъективного начал в фундаменте бытия была выдвинута и развита французским мыслителем Тейяром де Шарденом (1881-1955) в его книге «Феномен человека» (М., 1986). В разделе «Онтология» мы будем детально обсуждать эти проблемы, а сейчас примем предлагаемое мною обобщение понятия субъекта как методологическое допущение. В обобщенном смысле субъект есть любое явление в том отношении, в котором его проявления детерминированы внутренней программой, объект есть любое явление в том отношении, 38 39 в котором его проявления детерминированы извне.4 Благодаря такому подходу категории субъекта, объекта, С-О, С-С отношений мы сможем применить не только к анализу мировоззренческих представлений, но и к самой действительности, которая за ним стоит: человека, мира и человекомирных отношений. Таким образом, мы можем теперь выделить основу категориальной «клеточки» философской рефлексии: С где С — субъект; О — объект; С-О — субъектно-объектные отношения, С-С — субъектно-субъектные отношения. В любом мировоззрении так или иначе речь идет о соотношении субъективной и объективной реальности в человеке, мире и их отношениях, и с этих позиций можно дать их исходное, наиболее общее сопоставление. С-О-С отношения есть перевод на философский язык отношения «человек — мир». Естественно поэтому говорить, что рефлексия ОВМ производится на базе основного вопроса философии (ОВФ), который соответственно играет системообразующую роль в философии. В марксистской философии под ОВФ подразумевается вопрос о первичности или вторичности по отношению друг к другу сознания или материи (т. е, субъективной или объективной реальности) и способности сознания адекватно познать объективную реальность.5 Такой подход вписывается и предлагаемое здесь понимание ОВФ как частный случай. Ограниченность этого подхода заключается, во-первых, в том, что сущностные силы, реализующие себя в человекомир-ных отношениях, не сводятся к познанию. Человек относится к миру не только как существо познающее, но и как существо нравственное, эстетическое, религиозное и т. д. Поэтому «вторая сторона» ОВФ (о возможности познания) должна быть рас- * ширена до полного спектра сущностных сил и соответствующих ими способов отношения к миру, среди которых познание — лишь один из многих.6 Во-вторых, в истории философии вопрос о соотношении сознания и бытия не был единственным среди тех, что квалифицировались как основные. Еще древнегреческий философ Пар-менид (конец VI — начало V века до н. э.), во многом предопределивший путь западной философии, говорил о двух основных вопросах: соотношении сознания и бытия, а также бытия и небытия. М. Хайдегер именно последний вопрос (он его формулировал как соотношение нечто и ничто) считал самым главным для философии.' Лля Парменида тут действительно не было проблемы: существует то, что можно назвать, и поэтому небытия просто нет. Современный мыслитель рассуждал иначе. Для него, напротив, самым непонятным оказывается, почему в океане «ничто», которое молчаливо присутствует во всех наших конечных проявлениях, все же появилось «нечто». Что же это за «ничто»? То, что запредельно нашему опыту, о чем мы ничего не можем сказать (оно лишено свойств, как говорят в логике — предикатов), кроме того, что мы чувствуем его незримое присутствие и воздействие. И в этом нет никакой мистики. Пояснить этот феномен можно трояко: обращаясь к непосредственному опыту, пытаясь понять, что такое внераци-ональные способы освоения мира и, наконец, чисто логически. Если вы не испытали того, что выражено, например, в строках И.Бунина: «Такая тишина была, что в ней был слышен голос Бога», — то первый способ не срабатывает. Обратимся ко второму. Возьмем любую метафору и попробуем «досконально» уточнить ее смысл. Я вспоминаю, как учитель физики упрекал поэта за выражение «звездная вода»— вода бывает, допустим, атмосферная, это понятно, а вот звездная — совершенно, мол, бессмысленная характеристика. Можно попытаться, конечно, развернуть в длинную цепь объясняющих предложений очарование звездного неба, отражающегося в воде, леса, молчания и ... бесконечного множества ассоциаций, очень разных, в зависимости от вашей индивидуальности. Боюсь, что на этом пути мы просто убьем неповторимое переживание, а его «нераство- 6  Первая такая попытка была сделана мной в книге «Философия как деятельность».
7Хайдегер М. Что такое метафизика? // Новая технократическая волна на Западе / Под ред. П. С. Гуревича. М-, 1986. 41
может быть инвентаризировано нашим учителем физики? По Пармениду — нет. По Хайдеггеру — это-то (ничтримый остаток, свернутую в римый остаток, свернутую в этом образе бесконечность все равно не оконечим.Так есть ли что-то в этой метафоре сверх того, что может быть инвентаризовано нашим учителем физики?По Пармениду – нет. По Хайдеггеру – это-то (ничто для Парменида) иестьсамое главное. Это — светящаяся через конечные нечто бесконечность. Подойдем теперь к этому же вопросу посредством логических рассуждений. Мы судим о присутствии бесконечности в мире двояко, и в обоих случаях характеризуем (на словесно-логическом уровне) только отрицательно, т. е. как ничто. В то же время мы понимаем (в первом случае) и непосредственно чувствуем (во втором), что это далеко не пустое «ничто». В первом случае на идею бесконечности выводит логическое осмысление практики: за каждым вновь познанным и вовлеченным в деятельность явлением следует что-либо иное еще неизвестное. Относительно того, будет ли этому движению предел, возможны два суждения: 1) предела нет, новые средства преобразования и познания в принципе позволят нам освоить любой из новых элементов в бесконечном ряду явлений; 2) есть некий абсолютный предел (например, Бог, понимаемый как абсолют: от него зависит все, он ни от чего не зависит), но о нем непосредственно мы ничего не можем сказать, ибо он запределен. Первое суждение приводит к идее постепенно раскрывающейся (потенциальной) бесконечности, где с каждым шагом то, что было для нас ничто, раскрывается как нечто. Второе суждение предполагает бесконечность, которая есть целиком, замкнутая на себя (актуальная бесконечность), которая творит конечное, но не познается конечными существами. Такая бесконечность характеризуется в философии как трансцендентальное (transcendens — выходящее за предел). Во втором случае мы вынуждены, анализируя наш опыт внелогического освоения мира (эстетическое освоение, веления совести, религиозные переживания), признать, что в нем есть нечто очень важное, но не соизмеримое ни с какими конечными средствами, т. е. бесконечное как таковое,8 обычными сред-
В рассматриваемых нами случаях бесконечность дана не как уходящий в даль ряд возможностей, где каждый шаг на пути их раскрытия выполняется конечными средствами (как в научном познании), но как нечто данное сразу, целиком, но неисчерпаемое и бесконечным рядом отдельных характеристик. Такая — актуальная бесконечность — это то, что не исчерпывается никакими конечными средствами, но тем не менее дано в нашем опыте. Так или иначе, но человек — конечное существо, которое каким-то образом выходит на бесконечность. И понимание нашего места в мире зависит не только от той или иной трактовки соотношения субъективного и объективного, но также конечного и бесконечного. Введем в нашу «клеточку» знак бесконечности:  С-О-С отношения находятся на плоскости, на уровне конечного они измеримы и вполне выразимы в словесно-логической форме. Но за этой плоскостью — бесконечно углубляющаяся воронка, «колодец вечности», по выражению немецкого философа Ф. Ницше (1844-1900), где разделение на субъект и объект и вообще всякая попытка познать что-то через фиксацию свойств и отношений теряют смысл.
Бесконечность эту можно понимать по-разному, но ее соотношение с конечным — столь же важная исходная проблема философии, как соотношение субъективного и объективного. Вместе они образуют основной вопрос философии (или, если угодно, основные вопросы) и ее исходную «клеточку». Анализируя в ч эта парадоксальность, по крайней мере, нуждается в осмыслении, а не в «материалистическом» отбрасывании с порога. жүктеу/скачать 2.54 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|
